Блэкаут

* * *


Хартланд постоял у входа, глядя журналистке вслед. Когда девушка садилась в свой яркий «Порше», он еще раз кивнул на прощание. Едва Шеннон выехала с парковки, с места тронулась серая «Ауди А6» и поехала за ней на некотором отдалении. Хартланд достал из кармана отпечатанный снимок с Лорен в кадре, когда та рассказывала об атаке на электросети, и второй – с камеры наблюдений отеля «Глория» в Гааге, с Пьеро Манцано.

– За кого ты нас держишь, милая?





* * *


Шеннон в очередной раз посмотрела в зеркало заднего вида. Снова эта серая «Ауди»… Дороги совсем пустовали, так что любая машина привлекала внимание, не важно, попадалась она навстречу или возникала в зеркалах. С минуту Лорен пыталась настроить радио, но динамики лишь хрипели. Стоило больших усилий сосредоточиться на дороге. Мысли то и дело возвращались к родителям и родным, разбросанным по Соединенным Штатам. Шеннон вспоминала друзей и сокурсников, которых не видела целую вечность. Бостон, Нью-Йорк, где пожила перед отъездом… Эта серая «Ауди» словно прицепилась к ней. В какой-то момент Лорен отвлеклась на военный конвой, идущий по встречной полосе, но у городской черты Дюссельдорфа серая «Ауди» снова замаячила в зеркалах.

Перед отъездом Шеннон вбила в навигатор расположение больницы. Она могла сделать крюк, и система вернула бы ее к нужному месту. Недолго думая, Лорен свернула с маршрута, непрестанно поглядывая в зеркало заднего вида.

«Ауди» следовала за ней.

Еще одна проверка.

Ее подозрения подтвердились.

Кто сидит в той машине? Это может быть только человек Хартланда. Шеннон уже познакомилась с их методами. Когда Пьеро пытался сбежать, они хладнокровно подстрелили его. Лорен прибавила газу. Почувствовала, как ее вдавило в спинку сиденья. Взглянула в зеркало. «Ауди» по-прежнему ехала за ней. Мотор снова взревел, стрелка спидометра миновала отметку в сто тридцать километров. Лишь бы никто не выбежал на дорогу, не вывернул из-за поворота…

У очередного перекрестка Шеннон притормозила, повернула направо и снова ускорилась. Уже не глядя в зеркало, повторила маневр на следующем перекрестке. Она понятия не имела, куда ее занесло. Похоже, в какой-то промышленный район… После седьмого или восьмого поворота Шеннон решилась оценить обстановку. «Ауди» исчезла из виду. Она сбавила скорость и выдохнула.

Женский голос сообщил, что маршрут перестроен. Лорен поехала по указателям.

Когда «Ауди» вновь появилась в зеркале заднего вида, у Шеннон желудок свело судорогой. Послушно следуя указаниям навигатора, она вынула из сумки ноутбук и камеру. Затем достала из бардачка руководство по обслуживанию, толщиной со справочник, и сунула в сумку. После чего опустила стекло и вышвырнула ее на дорогу. Она видела в зеркало, как сумка несколько раз перевернулась. «Ауди» замедлилась. Кто-то выпрыгнул из машины, поднял сумку. Шеннон утопила педаль газа в пол. Серая «Ауди» стала стремительно отдаляться. На следующем перекрестке Шеннон свернула на боковую улицу и затерялась в лабиринте узких проулков жилого квартала. В этот раз «Ауди» уже не появлялась.

Лорен улыбнулась, но без всякой радости. Через десять минут она решилась ехать по указаниям навигатора. Гонка стоила ей четверти бака. Не помешало бы еще раз «заправиться»…



Нантёй

Их было двое, оба – в защитных комбинезонах. Аннет Дорель смотрела на них с опаской, хоть и понимала, что они хотели помочь.

– По сумке на человека, – раздался глухой голос из-под маски.

Позади них в кузове грузовика теснились напуганные люди.

– Но мы ведь сможем вернуться, когда все закончится? – спросила Селеста Боллар.

– У нас нет такой информации, – ответил человек в комбинезоне. – Нам поручена эвакуация.

Аннет вспомнила репортажи из Чернобыля и Фукусимы. Всякий раз она задавалась вопросом, каково это, спешно покидать родной дом, страшась уже никогда не вернуться. Бросить все, что было дорого. В панике. Возможно, с тяжелой или даже смертельной дозой облучения. Вместо того чтобы остаток дней провести в привычном окружении, начинать все с нуля в совершенно чужом краю – и, вполне вероятно, тяжело больным человеком… Этот страх Аннет слышала сейчас в голосе Селесты. Одиннадцать поколений более трехсот лет проживали на этой земле, пережили потрясения Французской революции и обеих мировых войн.

Ей представились потоки беженцев, знакомые по телевизионным репортажам. Она и вообразить не могла, что однажды ей самой придется влиться в такую колонну.

Аннет пребывала в смешанных чувствах. Когда они уезжали из Парижа, она еще могла воспринимать это как непродолжительный отпуск. После того как они съели всех кур и консервы, когда оказались запертыми в доме, Аннет признала, что они такие же беженцы.

Она прислушалась к своим ощущениям. Нет ли чего-нибудь странного? Необычного? Каких-то косвенных признаков, что радиация уже просочилась в ее клетки?

Пока спасатели укладывали их сумки в багажный отсек, Бертран помог ей забраться в кузов. Люди еще потеснились, чтобы всем хватило места. Рядом села Селеста Боллар, осторожно, словно скамья была мокрая. При этом она неотрывно глядела на их подворье.

Грузовик дернулся и тронулся с места. Боллары, муж и жена, смотрели на свой удаляющийся дом, пока тот совсем не скрылся из виду. И неизвестно было, увидят ли они его снова.



Дюссельдорф

Шеннон поставила «Порше» на подземной стоянке, прямо у входа к лестнице. Подхватила ноутбук, фонарик и побежала к Манцано на второй этаж. Запыхавшись, ввалилась в палату. Он лежал на кровати, закутанный в одеяла, свесив голову набок.

– Пьеро? – пропыхтела Шеннон.

Он не отреагировал. Тогда Шеннон подскочила к кровати и позвала громче:

– Пьеро!

Манцано открыл глаза, тяжело поднял голову.


– Надо убираться отсюда, – сказала Лорен и показала его ноутбук. – Быстрее!

– Где… Как ты его раздобыла?

– Потом!

Она стащила с него одеяла. На правом бедре растеклось темное пятно величиной с тарелку. Шеннон замерла, но Манцано лишь махнул рукой:

– Жить буду. Подай костыли.

Так быстро, насколько позволяла рана, он заковылял за ней по коридору. На лестнице Шеннон освещала путь. Перед дверьми она приложила палец к губам, зна́ком велела подождать, выключила фонарик и приоткрыла дверь. В темноте ничего нельзя было разглядеть.

– Машина сразу за дверью, – прошептала Лорен. – Я открою ее с пульта, а ты сразу выходи и садись.

Она толкнула дверь и одновременно разблокировала замки. Раздался звуковой сигнал, и «Порше» мигнул фарами.

Манцано двинулся к машине – и в тот же миг увидел, как на Шеннон обрушилась тень. Второй человек загородил ему проход. Пьеро узнал могучий силуэт Гельмута Полена. Недолго думая, он со всей силы ударил его костылем в живот. Тот согнулся, и Манцано врезал ему костылем по голове – раз, другой, третий. Полен, упав, попытался закрыться руками. Пьеро ударил здоровой ногой куда-то в торс, сам едва не упал, услышал свистящий звук и лягнул еще раз. Полен еще шевелился, но уже не сопротивлялся.

Его напарник придавил Шеннон к асфальту. Манцано видел в темноте лишь его голову. Прежде чем тот успел среагировать, он дважды приложился костылем к его затылку. Полицейский завалился на бок и больше не поднимался.

Лорен вскочила и лихорадочно огляделась:

– Ключи! Ноутбук!

Пьеро заметил, как Полен медленно поднимается. Он шагнул к нему и снова ударил костылем.

– Нашла! – крикнула Шеннон.

Полен попытался схватить его, но Манцано уже бросился к машине. Пассажирская дверь была открыта, Лорен завела мотор. Пьеро прыгнул на сиденье. В тот же миг взревел мотор, и под визг шин «Порше» рванул с места. Дверь автоматически закрылась на замок.

Шеннон завернула за угол и затормозила так резко, что Манцано едва не ударился о панель. Они встали рядом с серой «Ауди». Лорен пошарила в кармане двери.

– Ай! Зараза!..

Она подскочила к машине и чем-то ударила по покрышке переднего колеса. Когда же повернулась к заднему колесу, Манцано увидел в ее руке скальпель. Шеннон продырявила шину, отшвырнула скальпель, и не успел еще отзвучать звон металла, как она уже прыгнула обратно за руль.

«Порше» устремился к освещенному прямоугольнику ворот. Пьеро почувствовал, как его вдавило в спинку сиденья. Лорен аккуратно вырулила на дорогу. Манцано заметил, что правая рука у нее в крови.

– Куда мы? – спросил он.

– Подальше отсюда, – ответила Шеннон.



Берлин

– Все уже в зале, – шепнул секретарь бундесканцлера и поспешил дальше.

Михельсен последовала за ним. Перед экранами, по которым поддерживали связь с другими кризисными центрами, дожидались члены кабинета министров и остальные работники оперативного штаба. Не было только бундесканцлера. С экранов смотрели главы европейских правительств, министры или чиновники высших рангов.

– Экстренное совещание, – объявил министр обороны.

В зале послышался ропот.

– В чем дело? – на ходу воскликнул бундесканцлер.

Министр обороны пожал плечами.

Канцлер занял свое место перед камерой, включил микрофон и повторил вопрос для тех участников, которые находились по ту сторону экранов. Не все страны имели постоянных представителей на этих собраниях, но в основном ограничивались троими.

За прошедшие дни Михельсен уже запомнила все лица. Только от Испании был новый человек. Теперь она разглядела, что он в военной форме. У нее появилось недоброе предчувствие.

Испанец, крупный мужчина с усами и мешками под глазами, ответил:

– Мы хотели бы срочно известить наших партнеров о том, что премьер-министр нашей страны считает себя не в состоянии исполнять свои служебные обязанности. Это же касается вице-президента и правительства. Чтобы и далее обеспечивать общественный порядок, гарантировать населению безопасность и предпринять все, что в наших силах, для нормализации обстановки, командование армии в моем лице приняло на себя управление государственными делами.

Михельсен почувствовала себя так, словно по ней пронеслись разом все быки испанской фиесты. Человек с экрана недвусмысленно сообщал всем, что в Испании произошел военный переворот.



Гаага

– У меня есть дела и поважнее, – недовольно заявил Боллар.

Он не горел желанием оправдываться тем, что вынужден добывать пропитание для своей семьи. «Как в какой-нибудь стране третьего мира, – подумал Франсуа. – Или как в каменном веке».