Брат мой Каин

* * *


Вскоре после полудня Монк вновь направился в Ист-Энд, в устроенную в Лаймхаусе импровизированную больницу для тифозных, собираясь встретиться с Калландрой Дэвьет. Ему следовало увидеться с нею в силу сразу нескольких причин, главной из которых являлся вопрос о деньгах. Уильям вполне понимал, что собственных средств Женевьевы хватит совсем ненадолго, и ему казалось неприемлемым с точки зрения морали потребовать с нее плату за услуги, тогда как надежда на то, что он сумеет найти какие-либо доказательства смерти ее мужа, по-прежнему оставалась очень слабой. И в то же время детектив собирался продолжать расследование вплоть до горькой развязки.

Кроме того, ему требовалась помощь, а тифозная больница казалась весьма подходящим местом, где он мог узнать новые сведения. Уильям проклинал собственную некомпетентность. Если б не потеря памяти, он бы, наверное, знал людей, к которым следовало обратиться в данном случае.

Подняв повыше воротник, Монк двигался по Джилл-стрит. Дувший в лицо ветер приносил раздражавшие обоняние запахи сажи и нечистот. Маячивший впереди массивный силуэт старого склада казался серым на фоне пасмурного неба. Заметив, что начался дождь, сыщик прибавил шагу и добрался до входа быстрей, чем успел промокнуть.

В нос и горло ему сразу ударил запах болезни, не похожий на ту кислую вонь, которую он постоянно ощущал снаружи и к которой уже успел привыкнуть. Этот запах казался более резким и неотвязным, и он вызывал у Монка страх, который сыщик не мог отогнать, несмотря на все усилия воли. Здесь, в отличие от обычной жизни, его окружали боль и смерть, чье присутствие он ощущал совсем рядом. Она обступала его со всех сторон, словно туман, и Монку пришлось, плотно сжав зубы, заставить себя остаться, вместо того чтобы стремглав броситься к двери и вновь очутиться на воздухе. Такое желание вызвало у него чувство стыда и презрения к самому себе.

Увидев идущую навстречу Мэри с закрытым ведром в руке, Уильям ощутил слабость в желудке, догадавшись о его содержимом.

– Я могу увидеть леди Калландру? – поинтересовался он, и голос его прозвучал крайне неуверенно.

– Да. – Мокрые от дождя и пота волосы женщины прилипли к голове, а лицо ее казалось мертвенно-бледным от непомерной усталости. У нее уже не оставалось сил, чтобы разговаривать вежливо и даже испытывать страх перед детективом как перед вышестоящим лицом. – Вон там. – Мэри вскинула голову, указав в глубину обширного складского помещения, а потом направилась дальше.

– Спасибо.

Монк, пересиливая себя, прошел в похожую на пещеру комнату. Ее обстановка нисколько не изменилась – все так же теплились подслеповатые огоньки свечей, а на застеленном брезентом и соломой полу угадывались очертания накрытых одеялами человеческих тел. Две стоящих по бокам пузатых плиты наполняли воздух теплом и запахом угля, а также паром, идущим из кипящих котлов. Дым от горящих табачных листьев неприятно щекотал горло. Уильям вспомнил, как Эстер говорила что-то насчет использования в армии табака для окуривания заразных помещений.

После того как его глаза привыкли к полумраку, Монк увидел Калландру, стоявшую возле одной из распростертых на соломе фигур. Напротив нее замер Кристиан Бек, и они о чем-то увлеченно беседовали.

Заметив слева от себя какое-то движение, сыщик обернулся и заметил приближающуюся к нему мисс Лэттерли. При свете свечей она выглядела еще более похудевшей, и на ней было все то же строгое платье серого цвета, а собранные в пучок на затылке волосы далеко не украшали эту девушку. Глаза у нее, как показалось Монку, стали еще больше с тех пор, как они в последний раз виделись, а очертания губ сделались мягче и теперь могли выражать страсть и боль. Детектив сразу пожалел о том, что пришел сюда. Ему не хотелось ее видеть, особенно здесь. Энид Рэйвенсбрук заразилась на этом складе тифом и едва не умерла – мысль об этом целиком заполонила его сознание, разом вытеснив почти все остальные.

– Как идет расследование? – поинтересовалась Эстер, приблизившись к Уильяму настолько, чтобы их разговор никто не мог слышать.

– Ничего существенного, – ответил тот. – Я нашел Кейлеба, но не Энгуса.

– Что же случилось? – Лицо медсестры выражало живой интерес.

Монку не хотелось ничего рассказывать, потому что он не желал разговаривать с нею в этом страшном месте. Ему просто в чем-то повезло, а ей, как казалось Уильяму, следовало сейчас находиться в доме Рэйвенсбрука.

– Почему ты оставила леди Рэйвенсбрук? – отрывисто бросил он. – Она еще не выздоровела до конца.

– Сейчас очередь Женевьевы, – с удивлением ответила мисс Лэттерли, – а Калландре не обойтись здесь одной. Я думала, ты и сам об этом догадался… Судя по твоему тону, встреча с Кейлебом Стоуном оказалась напрасной? Не понимаю, на что еще ты надеялся? Он вряд ли собирался сознаться и показать тебе труп.

– Наоборот, – нетерпеливо проговорил Монк, – он как раз сознался!

У Эстер приподнялись брови.

– И показал тебе тело? – поинтересовалась она.

– Нет…

– Тогда от его признания мало толку, да? Он не говорил, как или где убил брата?

– Нет.

– Или хотя бы почему?

Уильяма вдруг охватило нестерпимое раздражение. Он бы не стал так злиться, если б его собеседница всегда была столь упрямой и несообразительной, однако он вспоминал сейчас другие времена, когда она совсем не походила на сегодняшнюю Эстер и казалась понятливой и смелой. Но сейчас Монку следовало проявить снисходительность, поскольку девушка наверняка очень утомилась, и поэтому ее разум в настоящий момент, возможно, работал немного медленнее. Однако потом сыщику вдруг очень захотелось, чтобы Эстер куда-нибудь ушла. Он не выносил случаев, когда ему приходилось выражать перед нею свое восхищение. У него просто не поворачивался язык сделать это, к тому же сейчас он испытывал жгучий непреодолимый страх. Вероятно, именно в этом страхе и заключалась истинная причина его раздражения…

– Он не сказал, почему его убил? – спросила мисс Лэттерли, прервав ход его размышлений. – Это могло бы оказаться полезным.

Лежащий неподалеку человек, очертания фигуры которого смутно угадывались в темноте, слабо застонал, отчаянно заметавшись на соломе.

– Нет, – коротко ответил Монк, – Нет, не сказал.

– По-моему, это не имеет значения, за исключением, может быть, того, что за этим кроется разгадка… – Эстер запнулась. – Я не знаю, чего именно.

– Все как раз наоборот, – тут же возразил детектив. – Возможно, он действовал не один. Его могла подбить на это Женевьева.

Медсестра опешила.

– Женевьева?! Это же смешно! – воскликнула она. – Зачем ей это нужно? Со смертью Энгуса она все потеряет и не приобретет ничего взамен.

– Она получит немалое наследство, – заметил сыщик. – А также свободу – и спустя некоторое время снова сможет выйти замуж.

– С чего ты взял, что она этого желает? – с жаром в голосе спросила Эстер. Такая мысль явно не приходила ей в голову раньше и теперь вызывала у девушки отвращение. – Все свидетельствует о том, что она по-настоящему любила мужа. Что заставляет тебя думать иначе?


Она бросила ему вызов: Монк догадался об этом по ее взгляду и интонации.

Его ответ прозвучал не менее резко:

– Ее близкая дружба с Тайтусом Нивеном, что становится весьма заметным, когда женщина может в любой момент стать вдовой. Ее мужа еще не признали умершим, не говоря уже о похоронах.

– У тебя порочное мышление. – Мисс Лэттерли бросила в сторону Уильяма уничтожающий взгляд. – Мистер Нивен – друг их семьи. Большинство людей ищут успокоения у друзей, когда у них случаются утраты. Удивительно, как ты не заметил этой черты у других, даже если не подумал о себе самом.

– Если б я потерял жену, то не пошел бы к какой-нибудь симпатичной женщине, – возразил Монк. – Я бы обратился к другому мужчине.

Тон Эстер сделался еще более презрительным.

– Оставь эту наивность, – посоветовала она. – Будь ты женщиной, ты скорее обратился бы к мужчине, а не к женщине, из чисто практических соображений. И дело вовсе не в том, что мужчины лучше; просто их гораздо серьезнее воспринимают окружающие. Женщин всегда считают менее сведущими независимо от того, так это на самом деле или нет.

Детектив уже собрался сделать замечание, разрушающее заключение Эстер, но тут к ним приблизилась Калландра. Она тоже казалась утомленной и выглядела довольно неаккуратно в испачканной одежде, однако, судя по выражению ее лица, явно обрадовалась, увидев Монка.

– Здравствуй, Уильям. Как продвигается расследование? Ты, как я полагаю, пришел сюда именно ради этого? – Она рассеянным жестом откинула упавшую на глаза прядь волос, испачкав при этом лицо сажей от плиты, но ее голос тем не менее казался приподнятым, а взгляд свидетельствовал об успокоении, словно она сейчас испытывала какое-то внутреннее просветление. Встретившись с детективом взглядом, леди Дэвьет не отвела глаз. – Мы можем тебе чем-нибудь помочь? Нам удалось узнать немало нового об этом порочном человеке, о Кейлебе Стоуне. Правда, я не совсем уверена, окажутся ли эти сведения полезными для тебя…

– Они могут оказаться весьма полезными, – поспешно заявил Монк. – Я разыскал его, и он сказал, что убил Энгуса, однако мне пока не удалось обнаружить тело. Даже если я так и не смогу доказать вину Кейлеба, чего бы мне очень хотелось, сейчас важно сделать так, чтобы власти, в интересах вдовы, признали Энгуса умершим.

– Да, конечно. Я понимаю, – закивала леди Дэвьет.

– Нам можно где-нибудь поговорить наедине? – спросил сыщик, стараясь не глядеть в сторону Эстер.

Калландра, чуть заметно улыбнувшись и попросив извинения у присутствующих, провела Монка в маленькую кладовую, где они разговаривали в прошлый раз, а мисс Лэттерли вновь занялась своими обычными делами.

– Ты чем-то раздражен, Уильям, – заметила Дэвьет, как только за ними закрылась дверь. Она села на единственный стул, а сыщик устроился на скамье сбоку. – Это связано с неудачным расследованием или ты опять поссорился с Эстер?

– Она становится все более деспотичной и своевольной всякий раз, когда я ее вижу, – ответил Монк. – К тому же ее самодовольство стало просто нестерпимым. Это очень непривлекательное качество, особенно если речь идет о женщине. У нее, похоже, начисто отсутствует чувство юмора и умение очаровать мужчину – одно из главных женских достоинств.

– Понятно. – Калландра кивнула, прикалывая к пучку на затылке последнюю прядь волос. – Это очень хорошо, что ты так к ней относишься. Если она заразится тифом, как бедная Энид Рэйвенсбрук, ты не станешь горевать о ней так, как в том случае, если б любил ее или она хотя бы нравилась тебе.

Слышать такое было поистине чудовищно! Мысль о том, что Эстер может опасно заболеть, подобно леди Энид или этим несчастным, которых он только что видел, повергла Монка в ужас. Он ощутил озноб, проникавший, казалось, до самых внутренностей. Ведь ей нечего рассчитывать на заботу и роскошь, окружавшие Энид во время болезни. Возле ее постели никто не станет сидеть дни и ночи, никто не будет выхаживать ее, вкладывая в это дело все свое умение и преданность. Уильям, конечно, смог бы этим заняться – и он бы наверняка так и поступил, – однако у него не было необходимых для этого знаний. Как только Калландра смогла произнести столь бессердечные слова?!

– А теперь поговорим о расследовании, – весело заявила леди Дэвьет, абсолютно не догадываясь о том, что сейчас чувствовал ее друг. – Похоже, тебя преследует одна неудача за другой. Как ты собираешься поступать дальше? Или уже отказался от этого дела?

Монк хотел было ответить ей какой-нибудь колкостью, но, встретившись с ее насмешливым взглядом, неожиданно почувствовал себя глупо и на секунду, не больше, отчетливо вспомнил, как он в детстве стоял возле кухонного стола, опершись на него подбородком и глядя, как мать раскатывает тесто. Она тогда сделала ему какое-то замечание, заставившее его понять, что ей известно почти все, а он вообще ничего не знает. Такое открытие показалось ему унизительным и в то же время успокоило его.

– Нет, не отказался, – ответил Уильям, и голос его прозвучал более мягко, чем ему хотелось. – Я буду продолжать заниматься этим делом до тех пор, пока у меня хватит сил, – в самом крайнем случае до того, как сумею найти доказательства того, что Энгус мертв. Я бы с удовольствием уличил Кейлеба в убийстве, но это может оказаться невозможным.

Довольно редкие брови Калландры удивленно приподнялись.

– Миссис Стоунфилд располагает необходимыми средствами? – спросила она. – Насколько я поняла, она испытывает некоторые затруднения, или они ожидают ее в ближайшем будущем.

– Нет, это не совсем так, – сказал Уильям.

Стоило ли ему обращаться к миссис Дэвьет с просьбой? Она почти не принимала участия в расследовании. Что, если борьба с эпидемией тифа, по ее мнению, является куда более важным делом? И она, кстати, вполне может оказаться права. Монк имел весьма смутное представление о том, какие средства его покровительница позволяла себе тратить на подобные вещи.

– Тогда я с радостью возьму на себя расходы по оплате твоих услуг, если ты считаешь целесообразным продолжать расследование, – объявила Калландра, не сводя с него пристального взгляда. – Я имею в виду интересы миссис Стоунфилд и ее детей.

– Спасибо, – застенчиво отвел глаза детектив.

– Ты, если я не ослышалась, сказал что-то насчет того, что тебе удалось получить новые сведения о Кейлебе Стоуне, – с любопытством поинтересовалась его собеседница. – И где же его дом, если он, как здесь утверждают, может жить где угодно? Насколько я поняла, Стоун проводит большую часть времени, перебираясь с одного места на другое. Судя по всему, чтобы укрыться от врагов, которых у него, если верить слухам, великое множество…

– Да. Все, что вам известно, и все то, что вам удалось случайно услышать, может оказаться полезным, – согласился Монк. – Если я сумею разыскать свидетеля, который сначала видел их вдвоем, а потом – только одного Кейлеба, я буду знать, где искать тело. И даже если я его не найду, этого может оказаться достаточно, чтобы в полиции возбудили дело. Энгус Стоунфилд был весьма уважаемым человеком.

– Я догадываюсь, почему ты этого хочешь, Уильям. – Леди Дэвьет тяжело поднялась на ноги. – Я пока еще кое-что смыслю, несмотря на то что ухаживала за больными целую неделю. Давай я пришлю к тебе Эстер. Она больше общалась с местными жителями, особенно с Мэри. Сама я в это время сражалась с запуганными и злобными мужчинами, которые заседают в местном совете. Они за все это время наговорили столько, что если б их слова кто-нибудь записывал, у него могла бы получиться целая библиотека – при условии, правда, что все книги там будут одинаковыми и ни в одной из них не найдется ничего полезного не только для человека, но даже и для животного.

Не успел сыщик возразить, как Калландра удалилась и он остался один, продолжая, в ожидании медсестры, сидеть на столе и разглядывать пятна сырости на стенах при слабом свете сальной свечи.

За несколько минут, предшествующих появлению мисс Лэттерли, Монк успел почувствовать себя на редкость неудобно. Наконец она вошла в комнату, закрыв за собой дверь.

Детектив машинально поднялся на ноги, прежде чем девушка села на стул. Она сразу заговорила о деле – очевидно, Калландра объяснила ей, с какой целью пришел сюда Монк.

– Кейлеба, похоже, здесь все боятся, – мрачно заявила медсестра. – Он, кажется, обитает где-то между Ист-Индия-Док-роуд, рекой и…

– Собачьим островом, – перебил ее сыщик. – Это мне тоже известно.

– И там, и там, – продолжала Эстер, не обратив внимания на его замечание. – А также на Гринвич-Маршиз вплоть до Багсби-Бич. Причем никто не знает точно, где Кейлеб находится основную часть времени. Он ночует в порту, на баржах, а иногда – у Селины Херрис, с которой ты уже знаком.

– Да, – нетерпеливо кивнул Уильям.

Медсестра осталась невозмутимой.