Будапештский нуар

– Антал, каково, когда бьют в живот?

– Что ты имеешь в виду? – переспросил боксер.

– Мичичак свалился, потому что не был готов принять удар или…

– Жигмонд, к такому не очень-то подготовишься, – ответил Кочиш. – Особенно если бьет такой амбал, как мясник.

– Можно кое-что спросить? А что будет, если с такой силой ударить в живот, скажем, женщину?

Кочиш вздохнул:

– К чему ты ведешь?

– Просто спрашиваю, ничего такого.

– Плохо кончится.

– Насколько плохо?

– В худшем случае может даже умереть. Зачем это тебе? Ты к чему-то готовишься?

– Я? Вовсе нет. Просто работаю над одним делом, там нечто похожее произошло.

– По сути, это дело случая. Меня тоже уже били по почкам так, что дыхание останавливалось, даже подняться не мог. Воздух просто переставал поступать. К такому удару, как у мясника, в общем-то, невозможно подготовиться. Мясник размахнулся, ты и сам видел, Мичичак не мог предупредить удар. Вот к чему это привело.

Гордон кивнул. Вскоре началось следующее состязание, Гордон вплоть до шести вечера простоял между Штраусом и Кочишем. Они критиковали боксеров, анализировали удары, в перерывах вспоминали старые знаменитые матчи. Однако около шести Гордон вздохнул:

– Мне пора.

– Только не говорите, что идете на работу! – воскликнул Штраус.

– Именно туда. В каком-то смысле.

Гордон пожал руку Штраусу и Кочишу, по пути к выходу попрощался с остальными, вышел на улицу Подманицки и пошел в сторону Берлинской площади.



Улица Микши Фалька словно вымерла. Сквозь высокие окна можно было разглядеть дорогие люстры, занавески, мелькающие тени. Гордон без труда нашел адрес. Остановившись перед домом, он поразился красоте района, в котором жила Рыжая Марго. Ясное дело, поскольку она руководила девушками и присматривала за ними в квартире на улице Батори, ей полагалось жить неподалеку. При этом Гордон был уверен, что квартира принадлежит не ей, скорее всего, аренду оплачивает загадочный мужчина по имени Жамбеки, который приобрел у Чули брюнетку.

Гордон позвонил. Довольно быстро появился дворник. Гордон молча сунул ему в руку один пенгё, на что мужчина лишь смерил его взглядом, даже не поинтересовавшись, к кому тот пришел.

– Четвертый этаж, налево, – сказал он Гордону и, пришаркивая, пошел обратно в квартирку у лестницы.

В чистом, ухоженном внутреннем дворе было несколько голых кустарников, раскидистое дерево акации и аккуратные клумбы с ровно высаженными цветами. Гордон зашел в лифт и поднялся на четвертый этаж. Выйдя из лифта, повернул налево и остановился перед первой дверью. Свет в окнах как будто не горел. Гордон постучал. Через пару мгновений дверь открылась. Женщина была немногим ниже гостя, ростом, наверное, около ста семидесяти пяти сантиметров. Плечи широкие, грудь налитая, бедра округлые, ноги длинные и мускулистые. Ей могло быть лет двадцать пять, но на лице уже проявлялись следы старения – в уголках полных чувственных губ виднелись крошечные морщинки. У нее были длинные ресницы, но по краям глаз еще более мелкие морщинки уже начали плести свою сеть. Большие голубые глаза покраснели. Ей не мешало бы расчесать свои густые каштановые волосы и выровнять пробор. Верхняя губа с одной стороны была накрашена шире, чем с другой. На женщине был шелковый халат цвета красного вина, который ей совершенно не шел, сбоку халат расходился. Спереди на чулках по левой ноге пошла стрелка. Вот она какая, Рыжая Марго, которая, по сведениям информатора Гордона, завлекала чиновничью элиту в свои сети и делала все возможное для удовлетворения их желаний.

– Чего желаете, красавчик? – спросила она, опираясь о дверной косяк.

– Я по делу о еврейке, – ответил Гордон.

– Так дела не делаются, – посмотрела на него Марго.

– А как?

– Если вы меня нашли, значит, вам следует знать, каков порядок. И кстати, понятия не имею, о ком вы говорите, кто вам нужен, здесь нет ни одной еврейки. Или, по-вашему, я на нее похожа? – вызывающе спросила она Гордона.

Гордон еле заметно покачал головой.

– Ижо Шкублич сказал обратиться к вам.

– Вы приятель Шкублича?

– По-вашему, я на него похож?

– Кто его знает!

– Можно войти?

– Прошу, – Марго распахнула дверь.

Гордон прикрыл ее за собой и проследовал за женщиной в гостиную, которая, вероятно, когда-то была вполне красиво обставлена, но сейчас большая часть мебели износилась, выцвела и протерлась. В комнате царил невообразимый беспорядок.

– Значит, вас интересует Ледяная Юдит, – сказала она, убирая со стула туфли из кожи ящерицы, чашку и блюдечко, чтобы Гордон мог сесть. Ее голос звучал мягко и томно. Гордон решил говорить ей правду:

– Да, именно она. Но в первую очередь – кто ее убил и за что.


Девушка нахмурила брови:

– Вы хотите сказать, что ее убили?

– Все указывает на это.

– А вы, верно, думаете, что…

– Здесь я детектив, – оборвал ее Гордон, – и мне не нравится, когда кто-то берет на себя мою роль и задает вопросы.

Марго смерила его взглядом с ног до головы:

– Вы? Детектив?

– Достаточно того, что я провожу расследование, – ответил Гордон и вытащил из-под себя шелковые чулки.

Он не мог сказать точно, почему назвал себя детективом. Возможно, так ему казалось проще, но теперь он уже сообразил, что совершил ошибку. Марго забралась в другое кресло и молча наблюдала за гостем.

– Я провожу расследование. Но я не детектив, – исправился Гордон, – а репортер-следователь в газете «Эшт».

– То есть вы работаете над статьей? – спросила Марго.

– Скажем так.

Женщина встала и подошла к окну, перед которым на столике в ряд стояли бутылки. Она налила себе джина, кинула в стакан засыхающее колечко лимона и залпом выпила. Затем она взяла второй стакан, его тоже наполнила и поставила на журнальный столик перед Гордоном. Он посмотрел на стакан, а Марго – на Жигмонда, в этот момент она пыталась решить, как будет лучше поступить. Очевидно, Марго знала девушку, Ледяную Юдит, хотя, понятное дело, это был псевдоним. Гордон достал сигарету, закурил. Марго стояла у окна и со скучающим видом смотрела на улицу, так что мужчина мог хорошенько ее рассмотреть.

Одежду, видимо, ей всучили наспех, поэтому на боку халат расходился. Бедра у нее были длинными и сильными. Несмотря на то что красный ей совершенно не шел, халат подчеркивал ее упругую грудь и тонкую талию. Она не носила комбинации под халатом, белая кожа бедер и поясницы то и дело проглядывала сквозь одежду. Гордон видел профиль ее лица: красивый нос, слегка опущенные уголки пухлых губ. В ее взгляде было что-то кошачье: в нем читались одновременно скука и вызов. Вызов.

Гордон вздохнул. Марго повернулась и подняла на него глаза. Мужчина выдержал ее взгляд. Наконец женщина развернулась обратно к окну, в ее глазах отразилось разочарование, а может, просто опыт. Гордон не мог решить, что ему предпринять, но вместе с тем понимал, что следующий шаг нужно делать очень аккуратно. Здесь что-то не сходилось. Последний раз Гордон видел, как женщины пьют джин, в Америке, да и то немного. А это не считается. Здесь же слишком много деталей говорило о том, что Марго знала о Юдит буквально все. Наконец Гордон отбросил все мысли, наклонился в кресле вперед и просто-напросто рассказал все, что ему удалось узнать о девушке. Марго все время смотрела на улицу и ни разу не повернулась.

– Во вторник ночью на улице Надьдиофа обнаружили труп еврейки. Как вы сказали, ее звали Ледяная Юдит. Полиция, по крайней мере сейчас, ее смертью не занимается. Патологоанатом считает, что она умерла от удара в живот. Ижо Шкублич заявил, что девушку купили у Чули, и сам Шкублич сделал с ней пару снимков. А вы ее сопровождали, – закончил Гордон. – Как ее настоящее имя?

Тут Марго повернулась, скорчила гримасу и опустила стакан, как она думала, на стол. Но ошиблась сантиметров на двадцать.

– Боюсь, я не могу вам помочь, – сказала женщина спокойным голосом, наблюдая за пролившимся на ковер напитком.

– На самом деле я и не уверен, – Гордон сменил тактику, – что мне нужна от вас информация. Думаю, я и без нее справлюсь.

– Рада, если справитесь. Только помните, что кроме меня вам никто не сможет помочь.

– Вы хотите денег? – спросил Гордон.

– Да, – ответила Марго. – Только не от вас.

На этих словах она выплюнула остатки лимонной корки на пол, запустила руку в волосы, вытерла рот кистью руки и улыбнулась.

– Ладно, господин репортер. Я согласна вам посодействовать. Будьте уверены, что денег с вас не возьму, я и так получу все, что мне полагается, еще до того, как ваша игра будет окончена. Верите? – вызывающе спросила она и так взглянула на Гордона, как будто он стоял на противоположной стороне улицы.

Это был неподходящий момент для того, чтобы торговаться.

– Я тоже надеюсь, что вы получите то, что вам полагается, – тихо ответил Гордон.

– Получу, еще как! А теперь слушайте! Вы ведь не пьяны, в отличие от меня. А я так пьяна, что расскажу все, что только пожелаете. Такая уж я девушка. Тому, кто мне приглянется, все расскажу. Вы только спрашивайте. Ваша очередь, спрашивайте!

Гордон не очень понимал, с чего это Марго передумала, но спросил. А женщина начала отвечать. При этом отошла от окна, села в кресло напротив гостя и положила ногу на ногу, отчего халат на ней еще больше разошелся, и взгляду Гордона открылся плоский живот, часть округлой груди.

– Наверняка она училась в хорошей школе, – рассказывала Марго, – потому что прекрасно говорила по-немецки, была вежливой и умела носить хорошую одежду. Мы мало общались. Юдит была закрытой, редко улыбалась и холодно принимала мужчин, от чего те просто с ума сходили.

Марго улыбнулась:

– Я-то знаю. Она стала самой популярной девушкой. Жамбеки просил за нее много денег, порой постоянные клиенты платили за нее по пятьдесят-сто пенгё. Юдит была себе на уме. Иногда, когда мы выпивали, она присоединялась к нам, но не пила, не говорила, просто молчала.

– Это все? – посмотрел на нее Гордон. – Больше вы ничего не можете про нее сказать?

Марго потрясла головой. Встала, снова подошла к столику, налила джина в чистый стакан, но лимон уже не стала добавлять, выпила так.

– Кое-что еще могу сказать.

– Что же?

– Когда мы пили кофе, она всегда спрашивала, где кофе куплен. Манци однажды купил не в «Майнл», а в «Арабс». «Нет, спасибо», – сказала Юдит. Мы ей сказали, что этот тот же самый кофе. Тогда она взглянула на меня и сказала, что такой не пьет, свернула газету, которую читала, и пулей выскочила из кухни.

– Это все? – спросил Гордон.