Будапештский нуар

– Где? За городом, в разных темных местах. Без перчаток, до первой крови. Так он зарабатывает на жизнь. Ну и головорезом подрабатывает, как сказал Тони.

– У ростовщиков?

– У всех, кто может платить. Но за это много не платят.

– А где проводятся эти тайные матчи по боксу?

– Не знаю, Жигмонд, – ответил Штраус. – И знать не хочу.

– Могу узнать, – наклонился к нему Кочиш.

– Буду благодарен, – ответил Гордон.

– Да не за что, правда не за что, – кивнул тот.

У Гордона закружилась голова, он сполз со стула. Штраус помог ему выпрямиться. Репортер собрался с силами и попросил пожилого спортсмена вызвать ему такси. Тот махнул официанту.

Пока они ждали такси, Кочиш рассказывал о тайных боях.

– Жигмонд, забудь все, что ты знал о боксе. У них нет перчаток, хорошо еще, если ринг есть. Канаты натянуты значительно выше предписанной высоты, на уровне не 120 сантиметров, а 150 или 170. Чтобы не вылететь за ринг. Есть рефери, если можно так сказать, но нет дисквалификации, и хорошо, если есть раунды. Организаторы бьют в колокол, двое бросаются друг на друга и начинают бить куда попало. Запрещен только удар ниже пояса, все остальное разрешено. Бить по затылку? А как же! Локтем? Конечно! Суть в том, чтобы в конце кто-то оказался на земле. Чем позже, тем лучше, потому что, пока оба стоят на ногах, еще можно принимать ставки. Не стоит и говорить, что букмекеры загребают на этом кучу денег. Нередко у них есть собственные спортсмены. Не официально, конечно, но можно догадаться. В кредит нельзя, ставить можно столько, сколько у тебя при себе. Как-то один букмекер за вечер собрал почти две тысячи пенгё.

– Откуда ты это знаешь, Тони? – удивленно посмотрел на него Штраус.

– Ну… – Кочиш пожал плечами.

Появился официант и доложил, что машина приехала. Гордон поднялся, левой рукой покопался в кармане, наконец достал один пенгё и бросил его на стол.

– Спасибо, – тихо произнес он, посмотрел на дверь и пошел, не сводя с нее пристального взгляда. Другой официант открыл перед ним дверь, Гордон на него даже не взглянул, только кивнул, медленно вышел на улицу в туманное октябрьское утро.

Только Гордон вышел из кофейни на тротуар, как водитель такси нажал на газ и погнал на мост Маргариты. На его место встал черный «ситроен». Жигмонд даже рассердиться не успел, когда из машины вышел высокий усатый мужчина. Гордон его узнал. Это был Чомор, детектив из пятой группы.

– Добрый день, – сурово поздоровался тот. – Присаживайтесь.

Чомор открыл заднюю дверь.

– Зачем мне садиться? – злобно спросил Гордон.

– Потому что я так хочу, – ответил детектив, подошел к нему, схватил за руку и посадил в машину.

Сзади сидел Владимир Геллерт с сигарой во рту и читал досье.

– Что все это значит? – потребовал объяснения Гордон.

Инспектор уголовной полиции не ответил, продолжая внимательно читать досье, даже не поднял взгляда.

– Я спрашиваю, что все это значит? – Гордон повторил вопрос.

– А какие варианты? – Геллерт взглянул на репортера. – Отвезем вас домой. Вы устали, как погляжу. Глупо тратить деньги на такси.

– Я трачу деньги на то, на что хочу.

– Заводи, Чомор, – сказал Геллерт коллеге.

Детектив завел автомобиль, дождался, пока машины проедут, и погнал на мост. Однако на площади кронпринца Рудольфа свернул направо, на улицу Микши Фалька.

– Я не тут живу, – громко заметил Гордон, и даже не удивился, что ему не ответили. Чомор сбавил скорость у дома Рыжей Марго, а Геллерт посмотрел на ее окно.

Наконец они остановились у Парламента. Чомор выключил двигатель.

– А теперь? – спросил репортер. – Что вы собираетесь делать?

– Вопрос в том, Гордон, – Геллерт закрыл досье, – что вы делаете. Вынюхиваете?

Жигмонд так удивился, что даже не нашелся что ответить.

– Вынюхиваете? Расспрашиваете? Может, статью пишете? – продолжил Владимир.

– Даже если так, какое вам дело? Откуда вы вообще знаете, над чем я работаю?

– Вот как, Гордон, – покачал головой Геллерт.

Его лицо было бледнее обычного, под глазами виднелись темные синяки, которые даже очками нельзя было скрыть. Пиджак сидел слегка мешковато на его исхудалом теле.


– Уже забыли? Умерла девушка. Вы меня спросили, что с ней. Так вот: мы расследуем.

– Да ладно? – с издевкой спросил Гордон. – И что же вы узнали?

Геллерт не ответил, продолжая курить сигару.

– Я спросил, что же вы узнали.

– Кажется, вы ошиблись, Гордон. Вы говорите с инспектором по уголовным делам Венгерской королевской государственной полиции. Здесь я задаю вопросы, а не вы. Я хотя бы не строю из себя детектива.

Гордон обессиленно откинулся назад. Почку кололо, правую руку сводило при каждом движении, из раны на губах струилась кровь.

– Зачем вы расследуете смерть проститутки? – Геллерт посмотрел на Гордона сквозь завесу дыма. – Зачем ходите к патологоанатому?

Тот открыл рот, чтобы ответить, но детектив продолжил:

– Зачем вы просили ускорить вскрытие? Может, это ваш ребенок? И вы боялись, что это выяснится? И что у вас за дела с Чули?

Гордон мгновенно забыл о боли. Сел и стал внимательно слушать Геллерта.

– Вас немного побили, – продолжил тот. – С кем не бывает. Вы еще легко отделались. Обычно Пойва настроен решительнее.

Этому Гордон уже не удивился. Он ждал, что Геллерт непременно это упомянет.

– В районе Марии Валерии его все боятся. И, глядя на вас, небезосновательно. В общем-то не важно. Даже деньгами не вытянете из него имя того, кто его нанял, – заявил детектив.

Он приоткрыл окно, выпустил дым, посмотрел на Парламент, приспущенный флаг и караул. Затем продолжил, так и не повернувшись к Гордону:

– Оставьте это дело. Прислушайтесь к моему совету, не пытайтесь искать среди порядочных будайских торговцев. Не ходите в район Розадомб. Там живут уважаемые люди. Вам нужны проблемы – вы их непременно найдете, но тогда вам уже никто не сможет помочь.[20]

Геллерт махнул Чомору, чтобы тот заводил машину. Зрачки Гордона сузились, пока он наблюдал за Владимиром, который по-прежнему смотрел в окно. Чомор свернул с улицы Батори на проспект Императора Вильгельма, оттуда – на улицу Надьмезё и остановился на углу улицы Ловаг. Детектив вышел из машины, открыл заднюю дверь. Только тогда Геллерт взглянул на Гордона, но ничего не сказал. Чомор помог репортеру встать с сиденья, снова сел в машину и поехал на проспект Андраши.

Жигмонд позвонил в ворота, затем прислонился к стенке. Через пару секунду Иванчик уже открывал дверь.

– Как хорошо, что вы вернулись, господин репортер, – взволнованно произнес дворник.

Помогая Гордону подняться по лестнице, Иванчик заметил:

– Господин доктор очень злится, что вы пропали.

В глазах открывшего дверь Мора действительно читалась ярость, но, когда он увидел Гордона, черты его лица смягчились.

– В спальню, – указал он Иванчику, закрыл дверь и помог дворнику.

Гордона посадили на кровать. Мор снял с него пальто и передал дворнику.

– Повесьте на вешалку, любезный.

Мужчина кивнул и собрался уйти.

– Погодите, – окликнул его старик. – Вот вам два пенгё. Пусть нам принесут что-нибудь на обед из пивной «Виг».

Иванчик снова кивнул:

– Так точно, будет сделано.

Когда дворник закрыл за собой дверь, Мор посмотрел на Гордона, который пытался выцепить сигарету из портсигара. Старик помог, подал огня.

– Где тебя носило?

– Давайте не сейчас. Потом расскажу, – ответил Гордон. – Лучше вы скажите, что смогли узнать.

– Было нелегко, – начал Мор. – Угадай, скольких человек я встретил на улице? По домам же я не мог звонить.

– И как вы поступили?

– Не важно, главное, что дело сделано, – отмахнулся старик.

– Я в вас не сомневался.

– Так вот, отца того самого Шломо – потому что всего их трое – зовут раввин Шайеле Рав Тейтельбаум. Ты о нем что-нибудь слышал?

– Нет, – Гордон покачал головой. – А должен был?

– Говорят, это один из умнейших раввинов. Наверное, так и есть.