Будущее — дело темное

Оборотная сторона его души меня совершенно не интересовала, мало того — я была уверена, что она еще хуже.

— Ты читала дневник, — в своей обычной манере не спросил Вердиш.

— Какой еще дневник? — попыталась удивиться я.

— Ты не умеешь врать, — ожидаемо не поверил он.

— Откуда вам про него известно? — решила прояснить этот момент я.

И ответ мне очень не понравился.

— Я был в твоей комнате. А тайники — вещь ненадежная.

— И что вам за дело, читала я его или нет? — прищурилась я, проглотив возмущение по поводу того, что тиронец копался в моих вещах. Чего уж там, если он и жизнь мою вверх дном перевернул…

— Самое прямое, Сандера. С делом, которое для меня столь важно, справится лишь Гилен. И ты меня не подведешь, более чем уверен.

— Я? — прошептала я, чувствуя, как острые коготки впиваются в мои колени сквозь плотную ткань платья. Охнула, сильнее сжала зло урчащую кошку и недоверчиво выдохнула: — Это его дневник, да? Риллиса Гилена? И я…

— Его дневник, его кровь, — кивнул Вердиш, невежливо ткнув в меня пальцем.

Разрозненные до этого мига яркие, но непонятные стежки сложились в единый четкий узор. Я сжала виски ладонями, осмысливая все заново. Строки дневника, разговоры, обрывки снов… или же воспоминаний.

«Я никогда не увижу твоей улыбки, не узнаю, какой ты стала. Я не имею права любоваться тобой даже издали, чтобы не подвергать тебя опасности. Ты никогда не узнаешь, кем был твой отец… и почему он тебя оставил. Так же, как не узнаешь, почему у тебя нет и никогда не будет дара, принадлежащего тебе по праву рождения. Ни у тебя, ни у твоих детей, ни у детей твоих детей…

Зарок нашего… нет, уже не нашего, а лишь твоего, Нисса, рода».

— Мама… Что Эстер имела в виду, говоря о зароке рода?

— Санни, это не важно. Уже не важно.

«Никогда не связываться с магами. Никогда не влюбляться в магов, не создавать с ними семью. Никогда».

Но какие шансы у древнего зарока, смысл которого потерялся, против настоящей любви?

«Магия разрушит блок…»

Внучка самого Тигора Далларена. Одаренная девочка, подающая надежды…

«…и тогда моя жертва окажется напрасной».

Изумрудная трава, солнечные блики на синей глади реки, девчушка с двумя рыжими косичками, бегущая по берегу.

— Деда! — смеется она, и крепкий, словно дуб, седовласый мужчина подхватывает ее на руки, кружит. — Деда, я знаю, кому достанется мой венок! Она краси-и-ивая, а с венком еще краше станет!

— Да, птичка моя, ты умница, — пряча глаза, вздыхает мужчина. — Талантливая умница… Выпей-ка.

Девочка берет из его рук кожаную фляжку, пробует, забавно сморщив носик и не прекращая болтать после каждого глотка:

— А папе лучше в город не ехать, у кареты колесо отлетит, а госпожа Жукор…

Она замолкает, и мир кружится перед глазами все быстрее и быстрее, яркие краски смешиваются, превращаясь в густую чернильную тьму.

И пропадает венок, плывущий в объятиях реки, тяжесть кожаной фляжки, терпкость незнакомого напитка на губах… остается лишь острое ощущение полной слепоты и всепоглощающей беспомощности.

— Деда, темно! Почему так темно?!

— Прости, прости меня, птичка моя, — обнимая рыдающую девочку, глотает слезы враз постаревший мужчина. — Я просто хочу, чтобы ты жила… Прости!

То, что пробивалось ко мне в неясных снах, было на самом деле.

Дедушка видел то, чего не видел никто… И попытался исправить ошибку. Но ошибкой был не мой дар.

Ошибка — я сама.

Я — нарушенный зарок, крах надежд великого чародея, потомок того, у кого по всем свидетельствам не было потомков.

Сколько раз, стоя перед портретом загадочно улыбающегося рыжеволосого мужчины, я размышляла о том, каким человеком он был, о чем мечтал, кого любил… Но даже предположить не могла, какие именно тайны он хранил не только при жизни, но и после смерти.

— Зачем я вам? — растерянно прошептала я, цепляясь за льнущую ко мне кошку.

— Скоро узнаешь, — бледно улыбнулся Вердиш. — Осталось совсем немного… Санни.


Ласковое обращение как кнутом хлестнуло. Вжавшись в угол кареты и прикрывшись Геллеей, я затихла и не сводила с тиронца настороженного взгляда.

— Позволь дать совет на будущее, которое, вопреки твоей разбушевавшейся фантазии, у тебя все-таки есть, — тем же слишком теплым для него тоном продолжал Вердиш, словно и не заметив моей реакции. — Внимательно читай все, что подписываешь. Это убережет тебя от многих проблем.

— Что было в договоре? — выдавила я испуганно. Запоздало, да… Но мне и без того хватало переживаний!

— В твоем — ничего, кроме стандартных условий. На этот раз. А могло бы быть все, вплоть до пожизненной кабалы. Или даже посмертной, — с непонятной усмешкой, от которой у меня сердце заледенело, добавил тиронец.

И замолчал, демонстративно отвернувшись к окну. А я так и продолжала почти с ужасом смотреть на него, понимая, что это до невозможности глупо, но не в состоянии справиться с собой. Ровно до тех пор, пока он, усмехнувшись, быстрым движением не коснулся моего лба.

Не успев испугаться, зато увидев, как на ладони Вердиша расцветают новые царапины, я соскользнула в наполненную тьмой и покоем пропасть сна.



До вечера мы сделали всего несколько коротких остановок, чтобы дать отдохнуть лошадям и самим размять ноги. Я, проснувшаяся лишь к обеду, чувствовала себя на удивление неплохо, даже сжимавший сердце страх отступил, давая нормально дышать… и верить. Не знаю, в чем дело, может, в чарах тиронца, может, в моих собственных отчаянных надеждах, но возвращение домой больше не казалось нереальным. В конце концов, смысла убивать того, кто ничего впоследствии не вспомнит, действительно нет. То, что мне предстояло сделать, пугало гораздо больше того, что будет потом.

Я терялась в догадках. Что Вердишу нужно от меня? Мой дар? Слишком слабый, лишь развивающийся, над которым я пока не властна в полной мере? Особенно если вспомнить, насколько силен сам тиронец… Или то, от кого мне достался дар, гораздо важнее его силы? Или же дело и вовсе не в магии, а в крови? Что еще можно потребовать от потомка давно почившего чародея?..

Мысль, что меня подло обманули, пришла сразу после пробуждения. Но все сомнения в истинности слов того, кому верить не хотелось, развеяла леди-кошка, на заданный шепотом вопрос виновато мурлыкнувшая и потупившая синий взор.

Геллея не отходила от меня ни на шаг, на Вердиша демонстративно не обращала внимания, а если он забывался и пытался либо заговорить с ней, либо коснуться, шипела так, что даже у меня кровь стыла. Спросить, для чего ему понадобилась кошка, я поначалу не решилась, а потом и вовсе не до того стало. Тиронец словно ушел в себя, разговоров больше не заводил, что меня в общем-то очень даже устраивало. Я так устала ненавидеть и бояться, что к вечеру не чувствовала ничего, кроме тупого равнодушия, в котором растворились все прочие эмоции и желания. Постоялый двор, где мы остановились в глубоких сумерках, высился темной громадой, готовой вот-вот рухнуть на мою раскалывающуюся голову. Я уже ничего не соображала и мечтала лишь о кровати. Место это оказалось слишком оживленным, и отдельных комнат на всех не хватило. Собственно, удалось снять всего две, благо одна из них была большой и как раз вмещала женскую половину нашей компании. Отказавшись от ужина, в сопровождении мэтрессы Рассен я поднялась в выделенную нам комнату и, сняв обувь и верхнюю одежду, рухнула поверх покрывала на кровать, что ближе стояла к двери. Почувствовала, как устраивается под боком леди-кошка, и провалилась в глубокий сон.

Мне снились заметенный снегом незнакомый дом, окруженный дремлющими яблонями, освещенная сиянием свечей комната под самой его крышей, Ринн, в чьих глазах отражалась я… И мало, очень мало воздуха, отчего сердце стучало слишком тяжело и быстро, в глазах темнело и что-то шумело в ушах… Мерно, непрестанно, раскатисто…

— Мррр?

Прерывисто вздохнув, я распахнула глаза, медленно моргнула, приходя в себя. Такой теплый сон таял, ускользал, оставляя ощущение, что я сейчас задохнусь.

— Мррр, — укоризненно муркнула леди-кошка, и я с трудом села на кровати.

Дернула не ослабленную шнуровку и наконец-то вдохнула как следует. Пожалуй, стоило раздеться, прежде чем ложиться. Дорожное платье было не таким уж неудобным, но для сна совершенно не годилось.

Я вспомнила ласковые карие глаза и, зажмурившись, потрясла тяжелой головой. Чего только от нехватки воздуха не приснится…

Кое-как привела себя в порядок и вместе с мрачной Рэйей и сияющей Ивон спустилась в практически пустой по случаю раннего часа обеденный зал, где уже завтракали Вердиш со вторым тиронцем, чье имя я так и не удосужилась узнать, и мэтресса Рассен, которая, судя по бледности, провела далеко не самую лучшую ночь в своей жизни.

Все еще витая в почти ускользнувшем сне, вкуса еды я не ощутила. Взбодрилась лишь во дворе, когда ветер щедро швырнул в лицо горсть мелкого снега.

Занимался невыразительный рассвет, смазанный начинающейся метелью. Вокруг было холодно, серо и уныло, и я тяжело вздохнула, уткнувшись подбородком в призрачно-пушистую шерсть леди Геллеи и прислушиваясь к набиравшей эмоции беседе Вердиша с возницей, невысоким кряжистым мужчиной лет пятидесяти.

— Не моя вина, милорд, — разводил руками он, пиная колесо кареты. — Поломалось крепко, провожусь долго. Самое раннее к следующему утру управлюсь…

— Еще одна ночь здесь? — ужаснулась Ивон.

Судя по скривившемуся личику Рэйи, ночевка на постоялом дворе не пришлась по вкусу и ей. Странно, лично я никаких неудобств не почувствовала… Хотя я вообще ничего не чувствовала, и размеры комнаты, а также количество человек в оной было последним, что меня волновало.

— Езжайте дальше, — подумав, решил Вердиш. — Нет необходимости терпеть неудобства всем. Остановитесь на следующем постоялом дворе, там нас и дождетесь. Госпожа Рассен, возможно, вам стоит поменяться местами с Рэйей или Ивон?

— Ничего страшного, я вполне могу составить Сандере компанию, — самоотверженно заявила преподавательница, и я благодарно ей улыбнулась, хотя прекрасно знала, что ее присутствие ничего не изменит. Но само ее доброжелательное отношение уже много значило.

— Мы ведь едем не в Тирон? — тихо спросила я, согревая дыханием озябшие ладони и провожая взглядом экипаж, увозящий мою сокурсницу к новой и, надеюсь, счастливой жизни.

— Наше путешествие окончится намного раньше, — кивнул Вердиш. — В Тирон поедем лишь после выполнения тобою обещания.

Он опять говорил так, словно у меня было будущее. Но сейчас, когда под бледным солнечным светом пробудились прежние страхи, верить в это оказалось намного сложнее. Хотя… Поедем, да. Но доедем ли? По дороге может случиться что угодно, и порой даже сильные чародеи неспособны защититься. Я бросила быстрый взгляд на Вердиша, как всегда изображающего ледяную статую, и подумала, что ради правдоподобия он, пожалуй, и своей жизни не пожалеет.

Я смотрела, как он стоит на ледяном ветру, треплющем полы незастегнутого пальто и волосы, и чувствовала лишь холод и щедро приправленное льдом отчаяние, исходящие от него.

Странный человек. Страшный.

Творец всемогущий и все младшие боги… Как же так получилось, что наши пути пересеклись?



За окнами буйствовала осмелевшая метель. В комнате было темно, но мэтресса Рассен обедала, а меня вполне устраивали легкие сумерки. Вполне под царившее в душе настроение.

Вердиш более не сказал мне ни слова, лишь велел отправляться к себе и ждать. Чего именно и сколь долго — не уточнил, и я ждала, вздрагивая от каждого шороха и в который уже раз прокручивая в голове панические мысли.

Леди-кошка, мирно дремавшая на моей подушке, внезапно подскочила, выгнулась с грозным шипением, прижав уши к голове. В комнате стало заметно холоднее, словно зимний ветер просочился сквозь стекло. Я отпрянула от окна, прижалась к стене, жалея, что не зажгла свечи. И даже световую сферу вызвать не смогла — руки не слушались.

Оно появилось медленно. Сначала посреди комнаты серебристо замерцал воздух; постепенно уплотняясь, он обретал черты человеческой фигуры. Слишком гротескной, непомерно высокой и изломанной, заштрихованной тьмой, словно неумелый карандашный набросок. Она светилась по контуру, как болотная гнилушка; тем же пугающе-зеленоватым цветом мерцали провалы глаз на фоне непроглядной черноты.

Привидение. Самое настоящее привидение, то самое, которое, по словам мэтра Вилгоша, невозможно приручить, с которым нельзя договориться и у которого неизвестно что на уме…

Я зажмурилась, набрала в грудь побольше воздуха… и со свистом выдохнула, едва мои губы припечатал обжигающе-ледяной палец. Распахнув глаза, я изумленно воззрилась на оказавшегося слишком близко призрака.