Час расплаты

Огни, словно глаза, смотрели тогда на них, а потом медленно-медленно откатились назад.

Гамаш понятия не имел, кто сидел за рулем той машины, но предполагал, что наблюдение велось за ним. Однако теперь он засомневался. И его беспокойство усилилось.

Что, если целью был не он? Что, если тот, кто сидел в машине, выслеживал кадетов?

Всех.

Или кого-то одного.

– Почему мы здесь? – требовательно повторила Хуэйфэнь.

– Я привез вас сюда, потому что у меня есть для вас работа.

– Дайте я угадаю, – сказал Жак. – Вы хотите, чтобы мы чистили у вас дорожки и готовили вам еду.

Это прозвучало довольно громко, и люди за соседними столиками посмотрели в их сторону, а потом вернулись к своим разговорам.

– Кажется, вы принимаете меня за кого-то другого, – спокойно произнес Гамаш. Обижаться он не собирался. Мотылек не может потревожить хищную птицу. – То, о чем я хотел вас попросить, – дело довольно трудное и очень важное. И требует секретности. Я надеюсь, оно поможет расследованию убийства профессора Ледюка.

Ничего более соблазнительного для четырех кадетов он не мог бы сказать. Даже Жак присмирел и настроился слушать. Амелия наклонилась ближе.

«Такие юные, – подумал Гамаш. – Такие юные, что еще не осознают этого».

– В ночном столике профессора Ледюка обнаружилась копия карты, – сказал Гамаш, выкладывая карту на стол.

Только Натаниэль заметил, как от лица Амелии отхлынула кровь. И без того бледная, девушка стала чуть ли не прозрачной.

– Никто, кроме следователей, не знает об этом, – продолжал коммандер. – Нам пока неизвестно, как карта попала к нему и зачем она ему понадобилась.

– Чья это карта? – спросила Хуэйфэнь.

– Этим вопросом занимаются другие, – ответил Гамаш.

Амелия уставилась на него, но ничего не сказала.

– Нас поэтому просили взять наши карты? – спросил Жак.

– Да. Я надеюсь, вы их привезли, потому что мне нужно, чтобы вы выяснили кое-что.

Его глаза, как всегда, остановились на Амелии.

Он наблюдал за происходящими в ней изменениями с первого дня.

Она училась лучше всех в группе. Даже лучше всех на первом курсе. С большим отрывом. Но она не хотела волонтерствовать, вступать в клубы или в спортивные команды и ни к кому не подсаживалась в столовой.

Сегодня, перед отъездом сюда, он прочитал справку о содержимом ее комнаты, составленную агентом, проводившим обыск. Ни наркотиков. Ни алкоголя. Немного шоколадного печенья, похищенного из кухни.

Никаких фотографий. Никаких писем или открыток. Ни слова от ее отца. Или матери.

Она словно родилась в академии. Двадцатилетняя новорожденная. Хотя Арман Гамаш знал, что это не так. Он точно знал, откуда она. Знал ее родословную.

Краем глаза он видел рядом со стулом Амелии матерчатую сумку. Она была полна, ткань бугрилась, выступая под непонятными углами.

Гамаш догадывался, что привезла сюда Амелия. Одежду и туалетные принадлежности. Но главным образом – единственное, что по-настоящему ценила Амелия Шоке.

Книги.

Лежал ли там томик стихов Рут Зардо, тот томик, что она взяла в его доме? Он не решался сказать «украла», все еще надеялся, что она когда-нибудь вернет книгу.

Кадеты оторвали глаза от карты и уставились на коммандера.

В окне Гамаш заметил подъезжающую машину, очень знакомую ему машину.

Понизив голос, он заговорил взволнованно и быстро:

– Мне нужно, чтобы вы продолжили начатое. Разузнали об этой карте все, что можно. Кто ее нарисовал. Зачем. Была ли у него какая-то цель. Нет ли в ней какого-то послания, которое делало ее ценной для профессора Ледюка.

Гамаш увидел, что машина подъехала к его дому.

Он поднялся, продолжая говорить. Кадеты тоже встали.

– На ее создание было потрачено столько времени и сил, так почему же после всего этого она оказалась замурована в стене? – спросил он. – Я должен уйти, но вернусь через несколько минут. Оставайтесь здесь.


Он сунул копию карты в карман и вышел.

Амелия проводила его взглядом – он шел чуть быстрее, чем ходят люди, у которых легко на душе. Выйдя из бистро, он широкими шагами прошел через деревенский луг к своему дому, где на дорожке к крыльцу его ждали мужчина и женщина.

Мужчину Амелия не знала. Средних лет, с сединой в волосах и мягкими чертами лица. Но больше всего ее поразила его форма. Не Квебекской полиции. Темно-синяя, с золотыми пуговицами и знаками различия. И фуражка с широкой золотой лентой. Когда Гамаш подошел к нему, мужчина встал прямо, почти что навытяжку. И чуть не отдал честь, во всяком случае попытался.

И опять коммандер удивил Амелию. Наверно, прежде он был важной персоной, если старший офицер относится к нему с такой почтительностью. Хотелось бы ей знать, что за ужасные преступления совершил Гамаш, если его выгнали со службы. На равнину Сен-Альфонса и в Полицейскую академию.

Пока эти двое обменивались рукопожатием, Амелия внимательнее присмотрелась к женщине. В гражданской одежде. Светловолосая. Невысокая, но нет ощущения, что маленькая. Напротив. В ней было что-то внушительное, даже на расстоянии.

И тут глаза Амелии широко распахнулись.

– Черт возьми!

– Что? – спросила Хуэйфэнь, проследив за ее взглядом. – Кто они?

– Откуда мне знать? – отмахнулась Амелия.

Это была глава отдела по расследованию убийств. Та самая, интервью с которой Амелия видела по телевизору в квартире пьяной хозяйки меблированных комнат.

Амелия встала и направилась к двери.

– Стой!

Все в бистро замерли. Включая Амелию.

– Иди сюда.

Амелия повернулась. Когда посетители бистро поняли, что эти слова обращены к молодой женщине, все поспешили отвести глаза, чтобы не видеть неминуемого кровопролития.

Рут кривым пальцем показывала на пустой стул за ее столом. Поколебавшись секунду, Амелия подошла и села.

– Разве он не велел оставаться на месте? – строго спросила Рут.

– Вы Рут Зардо, поэтесса, – сказала Амелия.

– Я слышала, в академии случилось убийство. Твоих рук дело?

Слабоумная старая поэтесса смотрела на нее так пронзительно, что Амелии показалось, будто этот взгляд рассекает ей кожу.

Рядом с Рут покачивала головой дьявольская утка и бормотала: «Фак-фак-фак».

В голове у Амелии стало пусто, осталась только одна строчка из книги, которую предлагал ей коммандер. Она отказалась от подарка, но потом нашла экземпляр в «Старой книге» неподалеку от академии и купила. Марк Аврелий.

«Цель жизни не в том, чтобы быть на стороне большинства, а в том, чтобы не оказаться среди сумасшедших».

Амелия знала: она оказалась в самой гуще сумасшедших.





Глава шестнадцатая




Шагая по деревенскому лугу, Гамаш видел знаки различия на форме гостя. Корона над тремя звездами ордена Бани, старинного рыцарского ордена.

Этот человек был высокопоставленным офицером Королевской канадской конной полиции. Заместителем комиссара КККП.

Изабель Лакост открыла рот, чтобы представить их, но человек уже шагнул навстречу Гамашу, улыбаясь и протягивая руку.

Улыбался он сдержанно – приветственно, но не радостно. Ведь их как-никак соединила трагедия.

– Коммандер Гамаш, – сказал он. – Сожалею, что при таких обстоятельствах, однако очень рад познакомиться наконец с вами.

– Это заместитель комиссара Желинá, – представила его Изабель Лакост. – Он будет помогать нам в расследовании.

«Помогать» было, конечно, эвфемизмом. Каким бы любезным ни казался заместитель комиссара Желина, его приставили к ним в качестве сторожевой собаки. Наблюдать за ними. Присматривать.

– Поль Желина, – произнес заместитель комиссара.

– Арман Гамаш, – произнес Гамаш. – Рад познакомиться.