Человек с двойным лицом

– Последняя ночь в Украинском Полесье, командир?

– Крайняя, Витя, кто знает, может, еще и вернемся. Теперь работы будет невпроворот.

Коган кивнул:

– Да-да, без дела не останемся. Удивляюсь я, Максим Андреевич.

– Чему, Боря?

– Как быстро немцы почти половину европейской части Союза захватили.

– Не будем об этом. Наполеон в свое время тоже дошел до Москвы. И что потом? Потом русский царь въехал в Париж на белом коне. Так и сейчас будет. Пока отступаем, потом закрепимся, перемелем отборные войска Вермахта и погоним немца назад. Правильно говорил товарищ Молотов: наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами. Но хватит разговоров, всем спать, подъем в 3.00.

Офицеры начал укладываться, Сосновский пошел в сортир.

Только Маханов продолжал лежать одетым.

Шелестов присел рядом на нары:

– Волнуетесь, Николай Иванович?

– Думаю: сколько же из-за меня людей погибло? А сколько может погибнуть еще? Я же не хотел ничего плохого, только отца приехал проводить в последний путь.

– За вами охотился Абвер, товарищ Маханов, и охотился еще в Москве. Не вините себя. В данной обстановке жертвы были неизбежны. Да и вы в долгу не остались, пристрелили же господина гауптмана? Группа Авдеева погибла из-за того, что майор не просчитал ситуацию, а должен был. Надо было таранить машину, ведь ясно же: неспроста она оказалась на вашем пути. Нет, решил разобраться. Женщина, что вас приютила, бабка, что лечила, – те и вовсе не по вашей вине погибли. И без вас бы немцы бомбили район. Рылов? Он заслужил смерть своим предательством, вы вынуждены были его убить, иначе не спаслись бы. В общем, гоните прочь плохие думы, настраивайтесь на предстоящий марш. Он будет непростой. Я уж не говорю о переходе через линию фронта.

Маханов спросил:

– Мне дадут оружие?

– ТТ устроит?

– А винтовку?

– Ни винтовку, ни автомат. У нас в группе будет пулемет ДП-27, к нему два запасных диска. Вот их вы и понесете.

– Это потому, что на другое не способен?

Шелестов взглянул на конструктора:

– Это потому, Николай Иванович, что я так решил. А приказы начальника, как вам должно быть известно, не обсуждаются, а принимаются к немедленному исполнению. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи.

Шелестов задул керосиновую лампу. В сплошном мраке повисла тишина. Спустя несколько минут все уже спали. Только связист дремал у своего аппарата, да говорил что-то неразборчиво во сне бывший парторг колхоза Осип Макарович Кулько.

В три часа, когда ночь начала потихоньку сдавать свои позиции и местность просветлела, офицеры группы и Маханов поднялись. Привели себя в порядок. Перекусили в блиндаже, выпили чаю. Лейтенант Кузин с бойцом роты принесли оружие, пулемет ДП-27 с диском, автоматы ППШ, пистолеты ТТ, гранаты Ф-1. Отдельно дали запасные магазины, два пулеметных диска в рюкзаке.

Бойцы впервые за несколько дней вышли из блиндажа, стали жадно глотать свежий воздух. Надо было спешить.

Шелестов видел, как по одному, стараясь не шуметь, мимо постов охранения на север уходили красноармейцы роты Дуганова.

Туда же проследовала и специальная группа. Смотрелись офицеры необычно: широкие штаны заправлены в кирзовые сапоги, холщовые рубахи, кепки. Забавно выглядел Маханов. Все уже привыкли к его франтоватому виду, а тут – чучело чучелом. Но не смеялись, прятали улыбки.

Вышли на елань. Командир роты отдал приказ:

– Рота повзводно, согласно новому расчету, в шеренгу становись!

Бойцы построились быстро. Два взвода и отделение. Первыми стояли офицеры, далее по ранжиру. Оружие за спиной, ремни подтянуты, на ремнях фляги, подсумки для магазинов, винтовочных патронов, ручных гранат. Все подогнано, чтобы не шумело.

Майор обошел строй, вглядываясь в лица красноармейцев. Все разные, одинаковые только глаза – спокойные, сосредоточенные. Знают, что придется идти по вражеским тылам.

Шелестов остался доволен осмотром. Сказал находившемуся рядом ротному:

– Давай, капитан, высылай головной дозор и предупреди, что на краю леса нас должен встретить деревенский житель, Семен Коробов. Он будет с винтовкой немецкой и в немецком мундире. Гляди, чтобы не прихлопнули, не разобравшись. И строй роту в походный порядок.

– Есть, товарищ майор. Я так и не узнаю, с кем шел по тылам противника?

– Нет, капитан, и это не моя прихоть.

– Понимаю.

Он построил роту в походную колонну, выслал вперед головной дозор в составе сержанта и двух красноармейцев. Как только дозор отошел на расстояние взаимной видимости, ротный приказал начать движение.

Рота двинулась практически бесшумно: не бренчали фляги и котелки, не били по спинам винтовки и вещмешки. Сапоги были далеко не у всех, большинство было в ботинках с обмотками.


Вышли на опушку. Старший головного дозора остановил колонну. К нему вышли командир роты и начальник разведки партизанского отряда. Вскоре последовал сигнал, и подразделение пошло в обход деревни Горбино по лесной тропе, которую хорошо знал Семен Коробов, ставший на время проводником.

Семен вывел роту к речному броду, глубина на середине составляла сантиметров тридцать. Это место так и называлось – перекат. Бойцам пришлось разуваться. Переправились спокойно.

Далее Коробов вместе с начальником разведки отряда вывели роту на дорогу к деревне Барка. Вперед двинулся головной дозор.

Семен дождался, пока подошла группа, окликнул Маханова:

– Коль!

– Да, Сень!

– Ну, брат, извиняй за все. Счастливого тебе пути. Авось еще встретимся.

Маханов обнял друга:

– Конечно, встретимся, Сеня, обязательно.

– Будь осторожнее!

– И ты поаккуратней, все же с немецкой мразью работаешь.

– Да я что – обычный тупой полицай. Сбегай туда, сбегай сюда, принеси то, отнеси это. Короче, мальчик на побегушках. Тетерину тяжелее, но он мужик хитрый, любого немчуру обманет.

– И все равно, береги себя.

– Ладно. Давай, Коль.

– Давай, Сень.

Коробов сошел с дороги, колонна проследовала мимо.

Выдохнув, Семен подошел к начальнику разведки:

– Дошли бы, лейтенант.

– Дойдут. Кто-нибудь да дойдет.

Коробов неожиданно вспылил:

– А мне не надо, чтобы кто-нибудь, мне надо, чтобы все, потому как по своей земле идут.

– Ладно, хорош ныть. Тебе пора в деревню, мне на базу.



Рота прошла два километра. Капитан Дуганов дал команду:

– Всем в лес! От взводов по одному дозорному в глубь массива, привал полчаса.

Рота сошла с дороги. Шелестов подозвал к себе командира отделения, выделенного для прикрытия группы, старшего лейтенанта Бойко.

– Как настроение?

– Боевое, товарищ майор!

– Это хорошо. Смотри, чем ближе к линии фронта, тем больше вероятность нарваться на немцев. А если нас еще воздушная разведка просечет, то тогда за ротой устроят настоящую охоту. – Шелестов указал на поваленное дерево: – Присядем.

Они сели.

– Значит, так, – продолжил Шелестов, – если мы столкнемся с немцами, я имею в виду – с подразделением, превышающим по численности нашу роту, то Дуганов с двумя взводами вступит в бой. Мы же должны будем, сориентировавшись, отойти в безопасное место.

Старший лейтенант бросил на майора острый взгляд:

– Наши драться будут, а мы побежим?

– Я разве сказал «побежим»? Я сказал, что мы должны будем отойти в безопасное место. И продолжить движение по намеченному маршруту.

– Даже если рота будет погибать?

– Даже, если так.

– Не согласен. – Бойко вскочил с места. – Я отказываюсь командовать отделением прикрытия. Здесь есть штатный командир, сержант Ефимов, вот его и инструктируйте, а я пошел к капитану Дуганову. Мы вместе служили, вместе первый бой приняли, вместе пробивались к своим. Пробились называется. Для чего? Чтобы ради одного человека предать товарищей? Нет, извините, товарищ майор, я на это не подписываюсь.