Черно-белый цветок

Самое главное, что умершую дочь Марины Константиновны звали Юлей.



Просидев до полуночи за компьютером, я смогла найти о Федорчук немало сведений. Турфирма «Мир путешествий» закрылась не просто так – оказывается, в агентстве проводились махинации, в ходе которых клиенты переплачивали за путевку огромные суммы, якобы покрывая невесть откуда взявшиеся обязательные туристические сборы и специальную медицинскую страховку. Удивительно, что никто из покупателей путевок долгое время не жаловался на непомерные расходы на туры. Только когда агенты фирмы окончательно обнаглели, один из клиентов догадался проверить, что за странные сборы ему следует платить и что включает в себя якобы особая медицинская страховка. Предприимчивый гражданин выяснил, что и сборы, и страховка на самом деле фальсификация, и недолго думая подал иск на «Мир путешествий». Кроме того, в договоре были перечислены дополнительные услуги, которые, по свидетельствам других возмущенных клиентов, по факту не оказывались. Турфирму закрыли, организатором аферы оказался бухгалтер, ведь он составлял смету на расходы клиентов. Марина Константиновна заключала договоры с покупателями туров, но мне думалось, что и она причастна к этому делу. Однако фактов, свидетельствующих о ее вине, не оказалось, поэтому Федорчук и не понесла никакого наказания.

Надо бы попросить Кирьянова выяснить подробности по делу «Мира путешествий», подумала я и потянулась за телефоном. Однако вовремя посмотрела на часы – они показывали четверть первого ночи. Хорошо, что не набрала номер приятеля, ведь еще вчера я клятвенно пообещала подполковнику, что не буду его беспокоить посреди ночи. Ладно, позвоню Кире завтра утром, а там видно будет, в чем замешана Марина Федорчук…

Погрузившись в изучение сведений в соцсетях, я заодно решила уточнить очень важный для меня нюанс. Дело в том, что я до сих пор так и не познакомилась с Ольгой Мещеряковой, несчастной матерью похищенной девочки. Попросту говоря, эту самую Ольгу я в глаза не видела. Да и вообще надо бы побольше разузнать об этой семейке, в которой свекровь ненавидит невестку, та, видимо, платит матери мужа той же монетой, а сам Павел Мещеряков мечется между обеими мегерами. Посмотрим, что мне удастся узнать. Может быть, здесь не так все однозначно.

К счастью, у Ольги Мещеряковой оказалась своя страничка. Информации было не так чтобы слишком много, но фотографий Ольги хватало, на некоторых она была запечатлена с мужем и дочкой, так что мне не пришлось гадать, та ли эта Ольга Мещерякова, которая меня интересует. Я невольно припомнила, как свекровь Оли назвала ее страхолюдиной. Да уж, порой неприязнь свекрови к невестке принимает довольно причудливые формы. Судя по снимкам, Ольга была симпатичной, выглядела очень мило и даже интеллигентно. Черные волосы девушки были аккуратно пострижены под каре, а удлиненный разрез темно-карих глаз придавал Ольге какой-то особый восточный шарм. Сами же сообщения носили в основном нейтральный характер – вот где мы уже побывали, а вот куда собираемся поехать на будущий год. Так что ничего нового мне почерпнуть не удалось, разве что теперь я имела четкое представление, как именно выглядит Ольга Мещерякова.

Выяснив почти все, что наметила, я решила больше не засиживаться за компьютером, ведь мне самой рано завтра вставать. В половине восьмого нужно быть у офиса театральной студии – придется исполнять роль Крысуни в детском спектакле. Эх, куда только меня не заводили расследования – теперь придется пробовать себя в актерском искусстве…



Проснувшись утром по звонку будильника, я поняла, что сидеть полночи за компьютером – идея не из лучших, особенно если на следующий день предстоит ранний подъем. Кое-как я заставила себя встать, пройти на кухню и включить чайник, чтобы сделать крепкий кофе. Выкурив традиционную утреннюю сигарету и выпив две чашки эспрессо, я почувствовала себя немного лучше. Посмотрела на часы, потом кинула в сумку все необходимое, надела привычные джинсы и свитер и вышла на улицу.

Светало сейчас рано, небо было безоблачным, и день обещал выдаться ясным. Я завела машину и выехала на дорогу, чтобы не опоздать в офис «Цветика-семицветика».

К театральной студии я подъехала за двадцать минут до указанного времени. Я поднялась по ступенькам, толкнула дверь офиса. Было открыто, но внутри находился только незнакомый мне крупный мужчина в огромной черной куртке и спортивных штанах, который неторопливо пил из чашки растворимый кофе.

– Доброе утро, – поздоровалась я. – А что, еще никого нет?

– Ну я есть, – пробасил он.

На вид незнакомцу было около пятидесяти лет, и я решила, что он, скорее всего, водитель, который доставляет театральную труппу в нужный детский сад. Как оказалось, я не ошиблась.

– Ты новенькая, что ли? – поинтересовался он. – Что-то я тебя раньше не видел.

– Меня Таня зовут, я только вчера пришла устраиваться в «Цветик-семицветик», – представилась я. – А к вам как обращаться?

– Зови меня дядя Саша, – ответил он. – Я здесь водитель. Раз пришла, значит, собирай костюмы.

– Хорошо, какие? Я раньше здесь не выступала, поэтому ничего не знаю…

– Ну тогда жди остальных. Ты с кем едешь?

– С Ириной и Никитой, так в расписании было написано. Мы будем играть спектакль в детском садике номер пять.

– Тогда жди их, – велел мне дядя Саша. – Раз ты тут, то я пока выйду покурю. Ты куришь?

– Курю, но перед выступлением, наверно, не стоит, – покачала я головой. – А то в детский сад едем, табаком вонять будет…

– Ну как знаешь. – Дядя Саша поставил чашку на стол и вышел.

Я подождала пару секунд, прислушалась – не идет ли кто в офис. Потом подошла к двери в кабинет администратора и начальницы, вытащила отмычки и быстро открыла замок. Рисковала я сильно – одну сигарету выкурить недолго, да и Ирина с Никитой могли подойти в студию. Но неизвестно, будет ли у меня сегодня еще возможность проникнуть в кабинет Федорчук, поэтому пришлось действовать осторожно и быстро.

Я использовала фонарик в мобильном телефоне – включать свет было бы верхом непрофессионализма, подошла к рабочему столу. Быстро выдвинула первый ящик – внутри лежали какие-то тетрадки и канцелярские принадлежности. Я сама толком не знала, что хочу найти, но меня не оставляла мысль, что в каком-нибудь ящике стола я обязательно натолкнусь на что-то важное. Поэтому я задвинула первый и выдвинула второй.

Здесь тоже лежали документы – бланки и бумаги. Я сфотографировала первый бланк – потом разберусь, что это такое, – затем осмотрела другие документы. Они не показались мне интересными, поэтому я открыла третий ящик.

В нем практически ничего не было – за исключением маленькой фотографии. На ней я разглядела улыбающуюся девочку с белым бантом в волосах. На вид ребенку было года четыре, не больше. Я поняла, что нашла то, что мне нужно, пересняла фото на свой смартфон и задвинула ящик.

Теперь мне нужно было вернуться в соседнюю комнату как можно скорее, чтобы дядя Саша не заподозрил, что я проникла в кабинет начальницы. На случай если такое произойдет и меня застанут на месте преступления, я приготовилась соврать, что дверь в комнату была открыта, и зашла я сюда из любопытства. К счастью, вешать лапшу на уши никому не пришлось, я вышла из кабинета, закрыла дверь и уселась на диван. Как раз вовремя, в офис зашли дядя Саша в компании с Ириной и незнакомым мне молодым человеком. Я догадалась, что это Никита Самородов.

– Доброе утро! – поздоровалась я со своими коллегами по спектаклю. – Я вещи не складывала, потому что не знаю, какие костюмы брать.

– Сейчас я тебе все покажу, – с энтузиазмом проговорила Ирина. – Да, познакомьтесь, это Никита. Никита, это Таня, наша новая Крысуня.

– Привет! – широко улыбнулся молодой человек. – Девчат, вы сами сложите костюмы? Кстати, кто с нами из водителей поедет?

– Катя сказала, что какой-то Владислав Бойков, – Ирина вытащила свой мобильник. – Никит, пока мы с Таней вещи пакуем, позвонишь ему, чтобы ехал? Сейчас номер продиктую…

Пока Никита звонил водителю, светловолосая толстушка объясняла мне, как складывать костюмы и какие из них нам потребуются для спектакля.

– Вот клади сразу базу для Крысуни, – она сняла вешалку с черной водолазкой и черными лосинами. – У твоего персонажа будут плащ и шляпа. Шляпы все кладем в другую сумку, в этой – все остальное. Складывай аккуратно, чтобы не помялось и легко было доставать. Переодеваться во время спектакля нам с Никитой придется быстро, поэтому наизнанку одежда не должна быть сложена.

– Ясно. – Я взяла следующую вешалку, на ней висело нечто длинное вроде плюшевого комбинезона серого цвета с белой вставкой и круглой прорезью. – А это что?

– Это костюм Акуленка, его тоже берем. Да, тебе Катя сказала, что обязательно нужно взять сменную обувь?

– Нет… – отрицательно покачала я головой. – Я не знала…

– Плохо, – заметила Ирина. – Что делать, будешь босиком выступать. На будущее – обязательно в детский сад бери с собой сменку. Пойдут балетки или чешки, что-нибудь нейтрального цвета. Но раз не взяла, то некатастрофично.


Мы сложили все костюмы в сумку, шляпы положили отдельно. Ирина заворачивала изолентой пластмассовые стойки – для ширмы, а Никита все не мог дозвониться до водителя.

– Спит он там, что ли! – парень ходил по комнате взад-вперед с телефонной трубкой у уха. – Ирин, точно этот номер?

– Ну да, Катя мне его скинула, – пожала плечами толстушка. – Может, ей позвоним?

– Если не возьмет трубку, то придется, – развел руками Никита. – О, подожди, кажется, взял…

Неизвестно, разбудил ли телефонный звонок незнакомого мне Владислава Бойкова, но после короткого разговора Никита сообщил нам, что водитель в пути. Ирина застегнула молнию на второй сумке и предложила:

– Давайте на улицу выйдем. Он, по идее, должен к офису подъехать.

– А что, каждый раз у вас новые водители? – поинтересовалась я. Ирина неопределенно пожала плечами.

– Кого Катя поставит, тот и отвозит на место.

– Вы этого Владислава Бойкова не знаете? – допытывалась я. – У вас другие водители были?

– Ну да, – кивнула толстушка. – Ну что, пойдемте на улицу?

Мы вышли из офиса и встали возле проезжей части. Водитель не спешил – то ли он в пробке застрял, то ли на момент разговора с Никитой только проснулся и сейчас лишь выезжает из дома, неизвестно. На часах было уже половина восьмого, однако ни Ирина, ни Никита не нервничали. Вероятно, они привыкли к различным непредвиденным обстоятельствам и особо не переживали из-за опоздания.

– Видимо, к девяти мы не успеем, – нарушила я молчание.

Ирина неторопливо достала мобильный и тоже посмотрела на время.

– Наверное, надо Кате сказать, что мы опоздаем, – проговорила она. – О, кажется, наконец он приехал!

Светло-зеленая «Лада-калина» неспешно припарковалась возле офиса «Цветика-семицветика», и толстушка подошла к машине. Она открыла дверцу, что-то спросила у водителя, а потом жестом велела нам садиться. Водитель открыл багажник, и Никита положил туда сумки, после чего мы все заняли свои места. Никита сел рядом с непунктуальным Владиславом Бойковым, а мы с Ириной разместились сзади. Машина неспешно тронулась с места.

Опаздывали мы сильно, вдобавок ко всему проезжая часть оказалась забита машинами, и мы прочно застряли в пробке. Мне было абсолютно плевать и на спектакль, и на сам детский садик, к тому же не хотелось тратить время на дурацкое детское представление. Единственным плюсом всей этой затеи была возможность по дороге расспросить Ирину с Никитой про спектакль в детском саду, откуда пропала Юля Мещерякова. Поэтому я завела разговор со своими спутниками.

– А вы уже выступали в этом садике, куда мы едем? – поинтересовалась я у Ирины.

Та пожала плечами – пока мы сидели в заторе, толстушка листала новостную ленту социальной сети.

– Может, да, а может, и нет, – нехотя ответила она.

Никита впереди сонно зевнул.

– Наверно, это интересно – играть в спектаклях, – заметила я. – А особенно – в театре. Помнится, мне очень нравилось, когда я играла роль Офелии в постановке Шекспира…

Не знаю, почему мне пришла на ум трагедия великого драматурга, но я надеялась, что Никита поддержит тему, ведь он – актер ТЮЗа. Увы, парень, видимо, больше всего на свете сейчас хотел спать и в беседу не включился. Я не отчаивалась и продолжала болтать:

– Как сейчас помню, Гертруду играла Катерина Иванова, вы с ней знакомы? Потрясающая актриса!

– Катька, что ли? – наконец подал голос Самородов. – Да какая она актриса-то? Если вы про нашу Иванову, то она в «Гамлете» в жизни не играла! Ей только второстепенные роли в детских постановках дают, нигде больше она не выступает. Может, вы про другую Иванову говорите?

– Ну, про Катю Иванову, – немного смутилась я. – У вас что, в ТЮЗе много Кать Ивановых?

– Наверно, вы другую Катю имеете в виду, – решил Никита. – У меня, по крайней мере, есть несколько знакомых Ивановых Катерин, одна со мной играет в ТЮЗе, другая – бывшая одноклассница, а с третьей мы в театральном вместе учились, но она бросила институт. В ТЮЗе сейчас только одна Катька, других я не знаю. Но Гертрудой она отродясь не была. Вы когда в «Гамлете» играли?

– Давно, – вздохнула я. – Мне прочили блестящую карьеру, но из-за рождения дочери пришлось перестать сниматься. То есть выступать. А сейчас снова решила, все-таки театр – это мое призвание!

– А чего в ТЮЗ не вернулись? – удивился Никита. – Там все-таки посолиднее, чем в «Цветике-семицветике», это так, халтура… В свободное время подработка.

– Да решила вспомнить, как это делается, – играть в спектаклях, – нашлась я. – Потренируюсь здесь и обратно в театр вернусь.

– Там нормально, только пахать приходится, как ломовой лошади, – заметил парень. – И платят сейчас копейки…

Ага, раз речь зашла про низкие зарплаты, значит, я на верном пути. Самородов зарабатывает мало, раз вынужден браться за такие несерьезные вещи, как участие в спектаклях для детских садов. А раз ему нужны деньги, значит, парень мог решиться добыть их незаконным путем. Осталось узнать про его отношения с Катей Ивановой, а заодно выяснить, где я ее могу найти…

– А что же вы другую работу не нашли? – поинтересовалась я у Никиты. Краем глаза я заметила, что Ирина под наш разговор заснула – в телефон она уже не смотрела, очки съехали ей на нос, а сама толстушка мирно посапывала.

– По той же причине, по которой и вы не стали работать в другой области, – ответил Самородов. – Творческая профессия – это брак по любви, а не по расчету. Если у человека есть призвание к актерской работе, он не сможет работать никем другим. Я мог бы стать, скажем, экономистом, родители настаивали на этом, но в банк работать не пошел, потому что мне там скучно. Я не хочу тратить свою жизнь на неинтересные вещи. Мне нравится играть в спектаклях, вот я этим и занимаюсь. Да, заработать много не удастся, но лучше быть нищим актером, кайфующим от жизни, нежели богатым банкиром, ненавидящим свою профессию. Это мое мнение, я ни в коей мере не настаиваю на своей правоте.

– Ну а как же семья, дети? – удивилась я. – На что вы их содержите?

– Пока у меня нет ни жены, ни детей, – спокойно заметил парень. – Вот будут – тогда и подумаю.

– То есть вы живете для себя? – резко осведомилась я. – Не думая о завтрашнем дне?

– Я живу настоящим, – поправил меня Самородов. – И вам того же желаю. Что толку переживать о будущем, думать о том, что будет через неделю, месяц, год? Человек смертен и ничего не может загадывать наперед. Помните, как у Булгакова в «Мастере и Маргарите»? Берлиоз только распланировал встречи на неделю, а Аннушка уже разлила подсолнечное масло. Я не собираюсь быть этаким Берлиозом, потому что не можем мы знать о том, что нас ждет. Лучше наслаждаться жизнью до того момента, как на трамвайные рельсы упадет первая капля подсолнечного масла.