Черные купола. Выстрел в прошлое
Часть 48 из 55 Информация о книге
— Хорошо… я могу сесть? — Ради бога! Только хотел бы еще раз предостеречь вас от необдуманных поступков. Имейте в виду, я заинтересован в том, чтобы вы были живы. А вот насчет степени здоровья… тут возможны самые широкие толкования… понимаете? — Вполне. «Сейчас я стану садиться… обопрусь на обе руки. В это время они смогут схватить меня за руки, и все. Не все… такого шанса давать нельзя. А отчего они не прыгнули сразу? Никулин! Спасибо тебе, ты и мертвый мне помог. Немцы опасаются такого же подвоха! И правильно делают, между нами говоря…» — лихорадочно прикидывал возможные варианты Обручев. Левой рукой старший лейтенант расстегнул кобуру и, вытащив пистолет, бросил его к ногам ближайшего немца. Чуток не долетев, «ТТ» упал в небольшую лужицу. — Это все? — Нет. Есть еще граната. И нож. Обручев оперся правой рукой о землю, приподнялся. Расстегнув пряжку ремня, уронил его на траву. — Нож в ножнах. В подсумке лежит граната. Левой же рукой он зацепил ремень и оттолкнул его в сторону. — Надеюсь, ваши солдаты помогут мне встать? Я ранен в ногу и… — Разумеется! — Немец явно приободрился, и голос его теперь был менее напряженным. — Капке! Вернер! Помогите… э-э-э… — Лейтенант Рокотов. — … господину лейтенанту! Закинув винтовки за спину, к разведчику подошли двое солдат. «Теперь самое важное! Будут ли руки крутить? Ох, рискую… Хотя… оружие я бросил, даже ножа нет, да еще нога эта… не должны бы…» Дюжие немцы зашли с боков и подхватили разведчика под руки. При этом обе они легли на плечи к помощникам. «Не чухнулись! Все по плану… А снайпера меня сейчас уже не видят…» Приподняв старшего лейтенанта, немцы разворачиваются к офицеру. Тот делает нетерпеливый жест рукой — ко мне! Шаг, другой… Внезапно здоровая правая нога Обручева подбивает под колено ногу правого немца. Тот не успевает никак среагировать и, потеряв равновесие, падает вбок, таща за собою старшего лейтенанта, а заодно и его левого конвоира-носильщика. По странному стечению обстоятельств зацепленный за подбородок левой рукой фриц летит при этом прямо на цепь солдат. А разведчик, повернувшись в падении, падает на правое колено. Стреляет болью раненая нога! Но в правой руке старшего лейтенанта уже зажат маленький «вальтер», ранее покоившийся в замшевой кобуре на груди. Пистолетик небольшой и под комбинезоном почти незаметен. «Вот и все! В стволе патрон, в обойме еще шесть. Пять секунд жизни… Но и с собой кого-то можно прихватить! Офицер! Вбок сиганул, не достать… Но ведь есть еще и другие немцы!» Поймав пулю в лицо, опрокинулся навзничь высокий немец с пулеметом. Второму прилетело в живот. Некстати завозившийся правый конвоир получил свинцовый подарок в затылок. Прочие фрицы почти мгновенно рухнули на землю, открывая цель своим снайперам. «Эх, фрицы! На меня разом бы бросились — и крикнуть бы не успел! Офицер ваш виноват! Дал приказ — снайперам по мне работать, вот вы его и выполняете. А своя голова зачем? Вот еще один бежит… бежал… Не лежалось тебе, как всем прочим. Вот и снайпера открылись. Все? Да… Черт, но ведь как жить охота же!» Рослый фельдфебель протянул руку офицеру, помогая ему подняться с земли. — Спасибо, Лайнеманн. Право слово, не стоило вам сбивать меня с ног — я бы успел скрутить этого сумасшедшего. — Как сказать, герр обер-лейтенант… — возразил тот. — Посмотрите на свою куртку… — А что там такого необычного? — Офицер посмотрел на один бок, на другой. — Ого! Левый бок куртки был распорот пулей так, что образовалась прореха длиной в несколько сантиметров. — Пуля, герр обер-лейтенант, прошла по касательной, оттого и дырка такая получилась. Если бы я не успел вас оттолкнуть… — То мы бы с вами сейчас не разговаривали… Благодарю вас, Лайнеманн! Я этого не забуду! Сопровождаемый фельдфебелем офицер подошел к лежащему на земле разведчику. Вытащил у него из руки пистолет, оттянул затвор. — У него еще оставался один патрон… да… кто бы мог подумать… он казался мне вполне здравомыслящим человеком. — Русские, герр обер-лейтенант! От них всего можно ожидать. — Да… пожалуй. Это будет нам всем уроком. Распорядитесь собрать оружие и вообще все, что будет обнаружено на телах русских диверсантов. Вызовите грузовики, пусть доставят наших раненых и погибших камрадов на станцию. Вилли! — окликнул офицер радиста. — Запроси у комендатуры подкрепление, нам надо прочесать лес. — Вы полагаете, герр обер-лейтенант, что там еще кто-то есть? — повернулся к нему Лайнеманн. — Совершенно точно в этом уверен. — Но… — Сколько было парашютов в воздухе? — Семь. — Одного мы подбили еще при приземлении — он так и остался висеть на дереве, вместе со своим парашютом. Еще двоих положили парни лейтенанта Крауса. Итого — трое. Да здесь мы видим троих. Где еще один? — То есть эта группа, герр обер-лейтенант, просто отвлекала наше внимание от него? — С радистом-то? Не думаю. Скорее всего, их командир, — кивнул на тело разведчика офицер, — просто оказался более предусмотрительным, чем мы полагали. Седьмой сейчас где-то спрятан. Надо полагать, Лайнеманн, что поисковая операция комендатуры результатов иметь не будет. — А мы? Мы не будем принимать участие в этом? — Не будем. Нам известна, пусть даже и приблизительно, конечная точка его маршрута — монастырь. Вот там его и дождемся. Это сейчас он будет настороже, а отойдя отсюда километров двадцать, успокоится. Вот тогда мы и возьмем его. — Это не мое дело, герр обер-лейтенант, но отчего же тогда… — Мы не взяли так всю группу? Вы это имеете в виду, фельдфебель? — Именно так, герр обер-лейтенант! — Для этого есть несколько причин. Во-первых, у нас не было, да и сейчас нет твердой уверенности, что они пошли бы именно туда. Полученные сведения указывали нам место выброски группы, а вот о цели русских говорилось только предположительно. И только проанализировав маршрут их отхода, мы теперь можем быть уверены в точности полученных нами сведений. Ну и согласитесь, Лайнеманн, что взять их при приземлении было бы куда как удобнее, чем на марше в лесу. Если бы не этот ветер… Впрочем, есть и еще одна причина. — Какая же, герр обер-лейтенант? — А вы забыли про три сотни русских окруженцев, сидящих в лесу? Терять им уже нечего, и кто знает, не вышли бы они навстречу к этим диверсантам? Нас не так уж и много, чтобы в открытую сойтись с тремя сотнями голодных и оттого весьма злых русских солдат! Стукнула входная дверь, и хозяин кабинета поднял глаза на вошедшего. — А, Леман, это вы? Ну, как ваши успехи? Можете чем-нибудь порадовать старину Кранца? — И да, и нет, герр гауптман. — Интересно… Это как так? — Русские действительно сбросили парашютистов в указанном месте. — Так! А вы говорите — нечем радовать. — Мы приготовили им достойный прием, но наши карты сильно попутал ветер — он стал сносить парашюты в сторону. Если бы эти снобы из комендатуры дали бы мне больше людей, то мы заранее оцепили бы большую площадь, и этот ветер не помешал бы нам так существенно. А так… — обер-лейтенант развел руками. — Их выносило за зону оцепления, парашютисты спускались прямо на лес. Так что у них были шансы уйти… — От вас? Полноте, Иоганн, не преуменьшайте своих талантов! О вашей группе только что легенды не рассказывают! У вас одних только благодарностей от командования больше, чем у кого бы то ни было! — И тем не менее, герр гауптман… такой шанс у них был. Я отдал приказ открыть огонь, и мы подстрелили парочку. Один, оказавшийся радистом, повис на сосне. К сожалению, он был убит. Второй же диверсант был только ранен и остался прикрывать отход остальных. Оставив лейтенанта Крауса с его увальнями из комендантской роты для подавления этого безумца и поиска прочих диверсантов, я с группой выдвинулся вот в это место, — палец Лемана указал точку на карте. — Было очевидно, что уцелевшие русские будут отходить сюда, другая дорога была перекрыта комендатурой. Здесь и вот тут болота, путь оставался только один. Используя автомашины, мы значительно опережали русских. Так что время на подготовку засады имелось. Население из деревни мы выгнали на другую сторону реки и поставили нескольких солдат их охранять. Мало ли… еще заорал бы кто-нибудь в самый неподходящий момент. Даже кур пришлось передушить, чтобы они не демаскировали своим шумом моих ребят в этих сараях. — Вы, как всегда, предусмотрительны, Иоганн! Узнаю выучку! — Вы мне льстите, герр гауптман! Так или иначе, но мы еле успели до появления русских. Они спрятались в кустах и долгое время наблюдали за деревней. Что-то им не нравилось… Тогда я отправил троих парней изображать передовой патруль. Моя задумка была в том, что русские, увидев малочисленность патруля и его невнимательность, постараются их обойти и уйти по мосту на другой берег. Там-то мы их и ждали… — И что? — Они клюнули. Выползли из леса и двинулись к деревне. Наши снайпера засекли их уже у домов. Русские вошли в деревню и направились к мосту. И вот тут… — Что случилось, Иоганн? — Мотоциклисты были не мои, из комендантской роты. Я четко их проинструктировал — что бы ни происходило, это не ваше дело! У вас есть своя задача, ее и исполняйте! А они, увидев выдвижение моих бойцов, решили в этом поучаствовать! Схватили пулемет и бросились на помощь. И тогда русский диверсант, прикрывавший своего командира, срезал этих лопухов одной очередью! Ну и понеслось… Их радист бросился на мост и, увидев на своем пути моих ребят, взорвал себя гранатой. А вот командира мы ранили, и он поднял руки, сдаваясь в плен. — И снова вы невеселы, Иоганн. Что-то пошло не так? — Увы, герр гауптман… Это оказалось уловкой, он все рассчитал заранее. Русский видел снайперов и понимал, что раньше, чем он шевельнет хотя бы и пальцем, ему успеют его отстрелить. Он сдал оружие и попросил помощи, чтобы встать. А в последний момент выхватил спрятанный пистолет. Двоих солдат он убил. Еще двоих ранил, после чего застрелился и сам. — Да-а-а… — Гауптман встал из-за стола. — Как говорят русские, незадача… Обер-лейтенант тоже встал. — Что у вас с курткой, Иоганн? То запачкали, теперь вот и вообще — разорвали? — Это одна из пуль командира русских. Гауптман обошел стол и приблизился к своему гостю.