Дань псам. Том 2
Часть 100 из 116 Информация о книге
Увидев женщин, Резчик нахмурился. – Злоба, – пробормотал он. – Ты догадалась? Или какой-то треклятый зуд? – Самар Дэв, – рявкнул громила. – Ведьма! Подыми Путника! Он мне понадобится! – Да чтоб тебя! – взвизгнула женщина рядом с Резчиком. – А это что? Отвечать не было нужды. Она и сама уже видела, видел и Резчик. Еще Гончие, только теперь бледные, как призраки, – их было вдвое больше, чем Гончих Тени. И они неслись по улице от Озерного квартала, готовые напасть. – Это все меч, – сказала женщина, которую звали Самар Дэв. – Они пришли за мечом. Резчик почувствовал, как холодеют руки и ноги, хотя копье в руках пылало жаром. – Дайте пространство, – сказал гигант, выходя на свободное место. Против Гончих? Ты свихнулся? Резчик прошел налево от воина. Ведьма поспешила к Путнику. Копье задрожало. Оно было так горячо, что держать больно, но что еще у него есть? Проклятые ножи – против этих зверей? Боги, да что я вообще тут делаю? Он умрет здесь, рядом с гигантом, который тоже обречен. И ради чего? У меня… в моей жизни ничего нет. Это нечем объяснить. Он взглянул на белых Гончих. Это же просто меч. Да что вы будете с ним делать? Погрызете рукоять? Помочитесь на лезвие? Он скосил взгляд на громадного воина. – Как хоть тебя зовут? Гигант посмотрел на него. – Да, – сказал он, кивнув. – Я Карса Орлонг из теблоров. Тоблакай. А ты? – Крокус. Крокус Новичок. – Он помедлил и добавил: – Когда-то я был вором. – Будь им снова, – сказал Карса, оскалившись, – и укради сегодня ночью жизнь Гончей. Вот дерьмо. – Постараюсь. – Вот и хорошо, – сказал тоблакай. Осталось тридцать шагов. Белые Гончие псы развернулись веером и заполнили улицу стеной белесого прилива, пульсирующих мышц и сверкающих зубов. Порыв могильного ветра охватил Резчика; что-то застучало, зазвенело по булыжникам, и началось… Гончие Света бросились в атаку. А в боковой улице слева дочери Драконуса освободили свои Пути – разрушительная воющая буря обрушилась на стоящих перед ними пятерых зверей. Зазубренное лезвие снова отбросило Спиннока Дюрава назад. От каждого удара брызгала кровь, куски кольчуги отлетали на землю. Дорожка этих звеньев отмечала каждый шаг отступления воина. Когда его собственный меч встречал бешеный удар Каллора, дрожь пронизывала руку Спиннока, словно превращая мышцы в безжизненную мякоть. Кровь текла из бесчисленных ран. Шлем был разбит – и тот же удар рассек скулу и оглушил его на одно ухо. И все же он продолжал сражаться; все же он сдерживал Каллора. Каллор. Глаза Верховного короля были пусты. Древнего воина поглотила ярость берсеркера. Он казался неутомимым автоматом. Спинноку Дюраву не удавалось найти ни одного незащищенного места, ни одной возможности для контратаки. Он только и мог, что уклоняться от смертельных выпадов, ослаблять удары зазубренного лезвия, подставляя уцелевшие места кольчуги под безжалостный клинок. Многочисленные синяки, треснувшие кости, зияющие раны, из которых текла кровь, пропитывая шерстяной подкольчужник… Спиннок Дюрав шатался под непрекращающейся атакой. Долго так не продлится. Это и без того уже длилось невероятно долго. Спиннок блокировал очередной удар, но на сей раз звук раздался странно глухой – хватка на рукояти ослабла, эфес отвалился. Хрипло выдохнув, Спиннок поднырнул под свистнувшее лезвие и снова выпрямился… Но Каллор шагнул вперед, сокращая дистанцию, и двуручный меч взметнулся снова. Спиннок защитился, но рука от удара онемела, и оружие словно рассыпалось в руке: клинок отлетел в сторону, а куски рукояти выпали из онемевших пальцев. Меч Каллора прорезал ему грудь. Спиннок шатнулся и тяжело рухнул навзничь на откос канавы; кровь текла по груди, и он закрыл глаза. Хриплое дыхание Каллора раздалось совсем рядом. На лицо Спинноку падали капли пота, но он все равно не открыл глаза. Он чувствовал… чувствовал далекую смерть. Этого он и боялся. И после всего, что удалось ему на этом перекрестке, после всех подвигов, самой героической оказалась улыбка, появившаяся на разбитых, кровоточащих губах. И только она остановила меч Каллора от завершающего удара. Остановила… пока. – И в чем, – тихо спросил Каллор, – было дело, Спиннок Дюрав? Но поверженный воин не ответил. – Ты не мог победить. Здесь ты только и мог, что умереть. Проклятье, скажи, в чем было дело? В голосе прозвучал такой яростный всхлип, что Спиннок открыл глаза и посмотрел на Каллора. За силуэтом, над спутанной, пропитанной потом шевелюрой, над сгорбленными плечами, он увидел Великих Воронов, десятка два – они летели с юга. И приближались. С трудом Спиннок сосредоточил взгляд на Каллоре. – Ты не понимаешь, – сказал он. – Пока не понимаешь, но поймешь. Когда-нибудь. – Он тебя не достоин! Спиннок нахмурился, поморгал. – Ох, Каллор… Лицо Верховного короля исказилось горем, и ярость в глазах древнего воина… она была не его. Не Каллора, ставшего легендой. Не кошмаров, накрученных вокруг его имени. Не безжизненного моря праха, оставшегося на его пути. Нет, Спиннок видел в глазах Каллора то, чего, похоже, никто не увидит. Это был своего рода дар. – Каллор, – сказал Спиннок, – послушай меня. Принять это или нет – дело твое. Я… мне жаль. Жаль, что ты ввязался во все это. И… и пусть однажды ты явишь истинного себя. Пусть однажды ты получишь искупление в глазах всего мира. Каллор вскрикнул, как от удара, и отшатнулся. Потом опомнился и оскалил зубы. – Истинного себя? Проклятый дурак! Ты видишь только то, что хочешь! И это в последний миг твоей жалкой, бесполезной жизни! Так пусть твоя душа вечно ярится в сердце звезды, тисте анди! И пусть ищет то, чего никогда не найдет! Всю проклятую вечность! Спиннок съежился от гневной тирады. – Так ты проклинаешь меня, Верховный король? – прошептал он. Лицо Каллора перекосило. Он провел предплечьем по глазам. – Нет, – сказал он. – Конечно, нет. Я только убью тебя. За то, что ты мне показал сегодня ночью, – я никогда прежде не сталкивался с такой защитой. – Он замолчал, снова шагнул вперед, глаза горели. – У тебя были шансы, Спиннок Дюрав. На ответный удар. Ты мог даже ранить меня – да, мог… – Я пришел сюда не для этого, Каллор. Лицо Верховного короля застыло – он начал понимать. – Нет, – сказал он. – Ты хотел только задержать меня. Спиннок снова закрыл глаза и опустил голову. – На время. Можешь не соглашаться, но все это ради твоего блага. Там резня. В городе. Мой владыка хотел, чтобы ты не вмешивался. Каллор зарычал: – Как щедр в своем милосердии твой владыка! – Да, – вздохнул Спиннок. – Он всегда был таким. Наступило молчание. Ни звука – лишь дюжина тяжелых ударов сердца. Еще дюжина. Наконец какое-то странное беспокойство заставило Спиннока открыть глаза и взглянуть на Каллора. Тот стоял, склонив голову. – Да, – сказал Спиннок с искренней печалью. – Его больше нет. Каллор не поднимал глаз. И вообще не шевелился.