Дань псам. Том 2

Остряк с трудом заставил себя опустить руки. Кровь у него в жилах вспыхнула огнем – зверь внутри жаждал пробудиться, вздыбить загривок и оскалить клыки. Зверь хотел атаковать это… создание. Остряка била дрожь, но он даже не шелохнулся, когда всадник въехал на вершину холма в дюжине шагов от них, натянул поводья и развернул к ним лошадь.

– Вот такая жизнь мне по нраву! – взревел сегулех и, запрокинув голову, разразился маниакальным хохотом. Потом выпрямился в седле – длинные грязные волосы мотнулись, словно веревки. – Ну, – пророкотал он насмешливо, – не то чтобы именно жизнь. Но все-таки похоже на нее. Похоже. Нравится вам моя армия, смертные? Мне – да. Известно ли вам, против кого приходится сражаться любому командующему? Что за противник сильнее выстроившихся напротив тебя легионов, твоих собственных слабоволия и неуверенности, неблагоприятной погоды, разорванных коммуникаций, чумы и всего прочего? С кем, друзья мои, командир ведет непрерывную, вечную битву? Могу открыть вам глаза. Истинный враг – это страх. Враг, преследующий любого солдата, и даже коня, на котором он скачет. – Он поднял руку в перчатке и взмахнул ею в направлении лежащей внизу долины. – Но с этой армией все не так. О нет! Ведь страх – удел живых, не мертвых.

– К т'лан имассам оно тоже относится, – заметил Остряк.

Когда сегулех вперил взгляд в Остряка, ему показалось, будто во мраке за вытянутыми прорезями для глаз что-то сверкнуло.

– А, Трейков котенок! Что, желаешь скрестить мечи? – Басовитый хохот. – Да, к т'лан имассам тоже относится. Неудивительно, что яггуты не устояли.

Мастер Квелл кашлянул.

– Сударь, но к чему Худу армия? Он что, решил пойти войной на живых?

– Если бы, – проворчал сегулех. – Таким, как вы, здесь не место, и если я еще раз в ближайшее время увижу здесь ваш гнусный фургон, я с этим лично разберусь. Тогда-то у Трейкова котенка, что того и гляди зашипит, появится наконец возможность удовлетворить свое жгучее желание, ха-ха. – Он развернулся в седле. К ним направлялись сейчас еще несколько всадников. – Взгляните-ка на них. Не хотят оставлять меня без присмотра. «Будь терпеливей», все такое. Я что, порубил двух наглых пришельцев на куски? Ничего подобного. Следовательно, должное терпение проявлено. – Он снова перевел взгляд на Квелла с Остряком. – Надеюсь, вы сможете это подтвердить?

– Если забыть про то, как вы дразнили Остряка, – ответил ему Квелл, – то думаю, что сможем.

– Это была просто шутка! – прогремел сегулех.

– Это была угроза, – поправил Квелл, и Остряка впечатлила неожиданная твердость в его голосе.

Сегулех склонил голову набок, словно тоже сейчас заново оценивал мага.

– Ну, ладно, коли охота, можешь кататься со своей повозкой где заблагорассудится, не стану препятствовать.

Три всадника доскакали до вершины и, переведя коней на шаг, приблизились к сегулеху, который ссутулился в седле с видом нарвавшегося на отпор грубияна.

Остряк вздрогнул и невольно шагнул вперед.

– Ток Анастер?

Одноглазый воин вымученно улыбнулся.

– Здравствуй, дружище. И прости. Был бы рад встрече, но не сейчас.

Остряк отпрянул, столь холодным – и даже грубым – показался ему тон ответа.

– Я… я не знал…

– Смерть оказалась не из приятных. И пока что слишком свежа в памяти. Остряк, передай своему богу следующее: уже скоро.

Остряк нахмурился.

– Ты говоришь загадками. Если ты хочешь, чтобы я передал твои слова, выражайся ясней.

Ток Анастер отвел свой единственный глаз – до жути безжизненный.

– Ясней не получится, – сказал средний всадник, его полускрытое за нащечниками шлема лицо тоже казалось смутно знакомым. – Я тебя помню по Капастану. Остряк, избранный Тричем слуга. Твой бог в замешательстве, но ему придется выбирать, и скоро.

Остряк пожал плечами.

– Мне все это говорить бессмысленно. Я с Трейком не общаюсь. Я его ни о чем таком не просил. Да и не нужно мне все это…

– Ха, – пролаял сегулех, разворачиваясь к всаднику. – Слыхал, Сакув Арес? Давай, я его убью?

Сакув Арес? Помнится, его звали как-то иначе. Одна из этих кличек, характерных для малазанских вояк, – вот только какая именно?

– Лучше прибереги свою ярость для Шкуродера, – спокойно откликнулся Сакув Арес.

– Шкуродер! – взревел сегулех, дернув лошадь так, что та развернулась. – Но где же он? Я про него забыл! Худ, стервец, это все из-за тебя! Где Шкуродер? – Он уставился на трех всадников. – Может, Ток знает? Или ты, Брухалиан? Отвечайте, где он прячется!

– Откуда нам знать? – сказал Сакув Арес. – Но в одном я уверен.

– В чем же? – потребовал сегулех.

– На вершине этого холма его нет.

– Эх! – Сегулех ударил шпорами в бесчувственные бока лошади. Которая тем не менее рванулась вперед, нырнула вниз с вершины и понеслась по склону, словно обезумевшая лавина.

Брухалиан негромко усмехнулся, и Остряк заметил, что чуть улыбается даже Ток – хотя по-прежнему избегая встречаться с ним взглядом. Похоже, смерть его действительно была ужасной, словно бы у мира на все имелся лишь один ответ, единственное окончание всему, и те уроки, которые из него можно извлечь, душу не тешат. Поняв это, он помрачнел.

Страдать от того, что ты нечист, доводится многим, но сколь же невыносимой делается подобная ноша, если очищения и не предвидится – ни в смертный миг, ни даже после. Глядя на оживших мертвецов, Остряк не замечал в них ничего похожего на искупление, ничего избытого – вина, стыд, досада и горе так и вились вокруг, подобно ядовитому облаку.


– Если, когда меня убьют, я сделаюсь кем-то вроде вас, – сказал он, – то надо будет поберечься.

Тот, кого звали Сакув Арес, устало облокотился на высокую, как принято в Семи Городах, луку седла.

– Поверь, я тебе сочувствую. Скажи, как, по-твоему, заслужили ли мы покой?

– А разве нет?

– Ты потерял всех, кто был с тобой.

– Верно.

Остряк заметил, что Ток Анастер теперь неотрывно следит за ним острым, точно кинжал, взглядом.

– Только здесь их нет.

Остряк поглядел на Сакува Ареса, наморщил лоб.

– Но ведь они, я полагаю, должны быть?

Впервые за все время заговорил Брухалиан:

– Дела обстоят так, как обстоят. Мы уже ни в чем не уверены.

– Держись подальше от царства Худа, – сказал Ток Анастер. – Врата… закрыты.

Мастер Квелл вздрогнул.

– Как закрыты? Такого не может быть. Худ что, посылает теперь мертвых восвояси?

Единственный глаз Тока все еще смотрел на Остряка.

– Для живых граница теперь на замке. Будет выставлена стража. Дозорные. И они не потерпят никаких нарушителей. Вам не дозволено быть там, куда мы сейчас маршируем. Ныне, и, вероятно, никогда. Так что держитесь подальше, пока у вас еще есть выбор. Держитесь подальше!

Остряк наконец увидел, что за боль сжимает Тока Анастера в своих тисках, сколь глубоки его страхи, его дурные предчувствия. Он понял, что слова его – все равно что предупредительный крик друга, у которого уже нет шансов, который обречен. Берегись! Просто береги себя, и тогда все это не напрасно – наш поход, война, на которую мы идем. Да чтоб тебя, Остряк, пусть во всем этом будет хоть какой-то смысл!

Квелл, похоже, тоже почувствовал всю силу этого невысказанного отчаяния – и поклонился трем всадникам.

– Я передам ваше сообщение. Всем навигаторам Тригалльской торговой гильдии.

Почва под ногами Остряка неприятно зашевелилась.

– Но сейчас вам лучше нас покинуть, – сказал Брухалиан.

Холм вдруг застонал – выяснилось, что у Остряка вовсе не приступ головокружения, что земля действительно трясется!

Мастер Квелл вытаращил глаза, раскинул руки в стороны, чтобы сохранить равновесие.

Один из холмов ближе к концу гряды вдруг извергся, в воздух с грохотом взлетели камни и комья земли. Из разорванной вершины поднялось, стало выкарабкиваться нечто: длинная изогнутая шея, распахнутая, щелкающая челюстями пасть, распрямляющиеся крылья…

Холм, что под ними, дрожал.

Трое всадников развернули коней и устремились вниз по склону.

– Квелл!

– Да сейчас, чтоб тебя!

Взорвался еще один холм.

Это и правда курганы, будь они прокляты. А под ними – мертвые драконы!

– Скорей же!..

– Не мешай!

Раскрывшаяся щель портала оказалась неровной, ее края хлопали, словно на сильном ветру.

Лопнул склон холма справа от них. К ним мотнулась огромная клиновидная голова, из-под клочьев пересохшей кожи белели кости…

– Квелл!..

– Беги! Я еще должен…

Дракон приподнимался, с него осыпались комья земли, когти раздирали почву. Гигантское создание нацелилось прямо на них.