Дань псам. Том 2
Часть 87 из 116 Информация о книге
– Идиот, а сам не чувствуешь? – Нет, – ответил он. Она подумала, что он лжет, но спорить не было сил. Огромная, бездонная тьма, казалось, хочет ее поглотить целиком. И самое ужасное, было в этом нечто соблазнительное. Мокрая от пота, с подгибающимися ногами, Самар Дэв вцепилась в руку Карсы и тихо произнесла: – Останься здесь. – Нет, это ничего не изменит. Карса вдруг выпрямился и посмотрел в ту сторону, откуда они пришли. – Что? Что там? – Снова этот проклятый медведь. Она обернулась. Да, примерно в сотне шагов – огромный темный силуэт. Ближе не подходит. – Что ему нужно от меня? – спросила Самар шепотом. – Оставайся тут, ведьма, и, может быть, узнаешь. – Нет. Мы идем за Путником. Это решено. Карса помолчал и вдруг фыркнул. – Я вот думаю… – Что? – Ты хотела знать, кто прикроет спину нам. Она нахмурилась, коротко ахнула и снова посмотрела на чудовищного зверя. Тот просто… стоял, медленно покачивая громадной головой, иногда задирал нос, глядя в их сторону. – Я бы не доверяла ему, Карса, совсем не доверяла бы. Карса пожал плечами. И все же она упорствовала, глядя в ночное небо. – Карса, где проклятая луна? Где, во имя Бездны, проклятая луна? Теперь Каллор был уверен. В Даруджистане сошлись силы. Столкновение со смертельными последствиями, и пролилась кровь. Он жил ради таких моментов. Внезапные возможности, неожиданные силы оказываются в пределах досягаемости. В нем проснулось предвкушение. Жизнь подбрасывает возможности, и понять, чего стоит человек, можно по тому, хватает ли ему смелости, нахальной решимости ухватить удачу и не отпускать. Каллор не зевал в такие моменты. Пусть проклятия сыплются на него; пусть поражения молотят его снова и снова. Он встанет, отряхнет пыль и начнет заново. Он знал, что этот мир проклят. Знал, что преследующее его проклятье ничем не отличается от хода самой истории – бесконечной череды неудач и мелких триумфов, которые исчезают, стоит только перестать их поддерживать. Лелеять. Знал, что сама жизнь очень просто исправляет нарушенное равновесие: стирает все и начинает с чистого листа. Слишком часто ученые и историки рассматривают принцип схождения очень усеченно. В терминах взошедших, богов и мощных сил. Но Каллор понимал: события, которые они описывают и изучают, – лишь концентрированное выражение чего-то более громадного. Целые века сходились в хаосе и смятении, в анархии самой Природы. И обычно лишь немногие постигали творящуюся вокруг катастрофу. Остальные просто выполняли день за днем свои жалкие обязанности, не поднимая глаз и считая, что все в порядке. И Природе неинтересно трясти их за шиворот или подсовывать гремучую змею, заставляя раскрыть глаза. Нет, Природа просто стирает их с доски. И, если честно, они вполне этого заслуживают. И ничего более. Есть, конечно, такие, кто сочтет подобный взгляд отвратительным, а самого Каллора – чудовищем, лишенным сострадания, покрытым несмываемым позором, и все такое прочее. Но это неправда. Сострадание не спасает от тупости. Слезливая забота не заменяет спокойного понимания. Сочувствие не отменяет результатов грубого, хладнокровного наблюдения. Слишком просто и дешево – волноваться и ломать руки, стонать в искреннем сочувствии; это проклятая самозащита, дающая прекрасное оправдание тому, кто ничего не делает, а только принимает благородную позу. Хватит об этом. У Каллора нет времени на эти игры. Чем выше задран нос, тем легче перерезать глотку. А если дойдет до этого, что ж, он не станет колебаться. Каллор неудержим, как все силы природы. Он шагал, вздымая дерн и клочья травы. Над головой была странная безлунная ночь, а на западном горизонте – где уже давным-давно скрылось солнце – пульсировали пунцовые вспышки. Выйдя на гравийную дорогу, он прибавил ходу, направляясь к ожидающему городу. Дорога пошла чуть вниз, а потом начался затяжной подъем. Поднявшись наверх, он остановился. В сотне шагов впереди кто-то установил четыре факела на высоких столбах – там, где сходились четыре дороги; пятно света освещало перекресток. Поблизости не было видно домов, и непонятно, зачем нужна такая конструкция. Нахмурившись, Каллор пошел дальше. Подойдя к перекрестку, он увидел, что на дорожном камне, прямо под одним из факелов кто-то сидит. В капюшоне, неподвижный, упершись предплечьями в бедра, руки в перчатках – на коленях. Каллор почувствовал беспокойство. Он шаркнул сапогом по гравию и увидел, как поднимается капюшон, как встает и распрямляется фигура. Вот дерьмо. Незнакомец откинул капюшон и вышел на центр перекрестка. Каллор узнал его, и волна смятения накрыла его. – Нет, Спиннок Дюрав, нет. Тисте анди обнажил меч. – Верховный король, я не могу тебя пропустить. – Пусть сам сражается в своей битве! – Это не обязательно будет битва, – ответил Спиннок. – Я встал лагерем у самой дороги. Пойдем туда, посидим у огня, выпьем вина с пряностями. А придет утро – ты развернешься и пойдешь в другую сторону. А Даруджистан, Верховный король, не для тебя. – Проклятый дурак. Ты же знаешь, что тебе не превзойти меня. – Он смотрел на воина с сомнением. В глубине души ему хотелось… боги… хотелось заплакать. – Сколько его преданных, доблестных поклонников умрут? И за что? Послушай, Спиннок. Я не испытываю вражды к тебе. И к Рейку. – Он повел рукой в кольчужной перчатке. – И даже к тем, кто преследует меня. Выслушай меня. Я тебя уважаю, Спиннок… Бездна возьми, я возмущался, как Рейк использовал тебя… – Ты не понимаешь, – сказал тисте анди. – И никогда не понимал, Каллор. – Ты не прав. Я не имею ничего против всех вас! – А Корлат… – Думаешь, я намеревался убить Скворца? Думаешь, я резал честных людей и верных солдат просто по злобе? Тебя там не было! Это Серебряная Лиса должна была умереть, и об этой неудаче мы все еще пожалеем. Попомни мои слова. Ох, боги, Спиннок. Проклятье, они встали у меня на пути! Как и ты теперь! Спиннок вздохнул. – Похоже, сегодня не будет пряного вина. – Не надо… – Я здесь, Верховный король, чтобы встать у тебя на пути. – Ты умрешь. Я не сдержу свою руку, когда все зайдет слишком далеко. Спиннок Дюрав, прошу! Этого не нужно. Легкая улыбка тисте анди чуть не разорвала Каллору сердце. Нет, он понимает. И очень хорошо. Это будет его последняя схватка, во имя Рейка, во имя кого-либо. Каллор обнажил меч. – А кто-нибудь из вас понимает, что все это делает со мной? Разумеется, нет. Верховный король обречен на неудачи, но не на погибель. Верховный король это всего лишь… Кто? А, воплощение честолюбия. Живое доказательство его неизбежной цены. Прекрасно. – Он обнажил двуручный меч. – И ты сдохни. С ревом, который вырывался из горла, как пожар, Каллор ринулся вперед и взмахнул мечом. Сталь зазвенела о сталь. Четыре факела освещали перекресток. Четыре факела окрашивали сошедшихся в битве воинов. Они были единственными свидетелями? Слепыми и печальными, безразлично дарящими свет? Пока что ответ, должно быть, «да». Черная вода была ледяной на вид. Бездонная кровь темноты. Она вливала силу в холодный туман, наползающий на берег, поглощающий разбитые камни и поваленные деревья. Словно сама ночь проливалась в море. Сверкающие кольца звякнули, Чик медленно повернулся к Нимандру и остальным. – Я могу использовать ее, – сказал он. – От этой воды поднимается сила, она наполнена потоками чистого Куральд Галейна. И я могу его использовать. – Врата? – Ну, хоть один из вас соображает. Врата, Нимандр, да. Врата. Которые приведут нас к Черному Кораллу. – И как близко? – спросил Клещик. Чик пожал плечами. – Достаточно близко. Там будет видно. В самом крайнем случае – в виду городских стен. – Так начинай, – сказал Ненанда, и слова прозвучали как рык. Улыбнувшись, Чик снова повернулся к Разрезу. – Молчите все. Дело трудное. Нимандр потер лицо. Он окоченел, утомился и присел на валун. От крутого берега и вверх по склону густой мох покрывал все: пни сгнивших деревьев, вывороченные корни, черные камни. Нимандра до костей пронизывал, сжимая сердце, холодный и сырой ночной воздух. Нимандр слушал тихий плеск воды, журчащей среди камней. Сильно пахло гнилью, туман был сладким от морской соли. От холодного валуна немели руки. Чик крутил цепочку, два кольца – золотое и серебряное – непрерывно вращались. Сам Чик стоял совершенно неподвижно, спиной ко всем.