Дань псам. Том 2
Часть 97 из 116 Информация о книге
Баратол помедлил. – И что это нам даст, Мураш? – Он не умрет, – ответил бывший сержант. – Здесь вроде как бы не существует самого времени. Поверь мне. Мы найдем хорошего целителя завтра, или через месяц, неважно. Только бы он дышал, когда мы перенесем его через порог. Пошли, помогай. – Только тут он осознал, что все еще сжимает в руках мертвого кота; он подошел к яггуту и сунул жуткий трупик в раскрытые ладони. – Буду звать его Чубик, – сказал Рейст. Черный прилив прекратил казавшееся неодолимым движение. Медленное, слабое дыхание замерло. Сердце остановилось на середине удара. И все же та самая искорка сознания, внезапно окрепнув, отправилась в путешествие: исследовать и изучать. Драгнипур испил до дна. Драгнипур, меч отца и убийцы. Меч Цепей, Врата Тьмы, бремя жизни на колесах; а жизнь всегда бежит от разрушения, как и должна! Оружию все равно, в чьих оно руках. Оно рубит без различия, слепо – это его предназначение и главная задача. Драгнипур. Ужасные распри сестер потеряли значение – что-то заманчивое совсем рядом. Все имущественные вопросы можно решить потом, как-нибудь на досуге, в железной громадной ванне, до краев наполненной горячей кровью. Временный союз. Воплощенная рациональность, Злоба притихла, Зависть может подождать. Кратер позади медленно оседал, края обваливались, жар быстро утихал. Оплавленные фасады домов покрывались радужными узорами. Сейчас, в лунном сиянии, их яркие цвета только угадывались. Но отраженный свет обещал тысячи новых игр, куда более смертельных. Они еще придут, еще придут. По всему городу пожары затихали. Давление Драгнипура Обнаженного гасит разрушительное пламя. Ведь Тьма – проклятие для этих сил. Да, спасение найдено, в освободившемся оружии. Сестры обезумели, но не до такой степени, чтобы не понять приятную иронию подобных ситуаций. Отбросим насилие. Займемся убийством. Он не сможет противостоять им – двум сразу; поразительно, что такой союз не образовался задолго до этой ночи. Но раны, нанесенные сестрой, заживают долго, и воюющие не замечают примирительных жестов. Для союза нужен был очень сильный стимул. Увы, ни одной из близняшек не приходило в голову, что отец слишком хорошо понимал, какую опасность могут представлять его дочери, соединившись в союз. И создавая их – так тщательно и аккуратно, как создавал сам Драгнипур, – он сделал все, чтобы уменьшить эту опасность. И шагая по улице бок о бок с близняшкой, Злоба уже начала представлять, как нанесет сестре роковой удар в спину. А Зависть развлекалась точно такими же мыслями – только, естественно, спина была другая. Однако сначала главное. Они убьют Аномандра Рейка. Ведь Драгнипур испил до дна… – Карса, пожалуйста. Пепел носился над улицей, в густом от дыма воздухе. Далекие крики возвещали о трагедиях. Последняя ночь Празднества Геддероны тонула в бедствиях и страдании. – Ничего нельзя поделать, Самар Дэв. Мы можем только одно: наблюдать. Мы справимся, если сможем. Она не ожидала такой нерешительности от тоблакая. Ему же неведомо смирение – или так ей казалось. А он даже не обнажил свой кремневый меч. Они шли в двадцати пяти шагах позади Путника. Уже виднелась впереди, шагов через сто, где улица шла вверх, угловатая арка ворот. Однако воин, за которым они следовали, замедлил шаг. Он увидел что-то или кого-то посередине улицы прямо перед собой. И толпы по обеим сторонам улицы притихли – люди шарахались, увидев Гончих; но не убегали прочь. Что-то удерживало их – что-то сильнее страха. Самар Дэв почувствовала давление, которое скользило мимо, закручивалось вокруг нее и возвращалось – прямо в эту сгорбленную фигуру; и она наконец пошевелилась. Путник стоял шагах в шести от незнакомца и смотрел, как тот медленно выпрямляется. Тисте анди. С серебряной гривой. В руках меч, от которого тянутся призрачные цепи… ох… нижние духи, нет… Путник произнес: – Он говорил, что ты встанешь у меня на пути. – Голос звучал, как прибой, бьющийся в темный берег. У Самар Дэв дрогнуло сердце. Аномандр Рейк ответил холодно, веско и жестко: – Что еще он тебе говорил? Путник покачал головой. – Где он? – спросил он. – Я чувствую – он где-то рядом. Где? Теперь «он» – не про Котильона. Сейчас говорят не о нем. А о том, кого ищет Путник. Кого искал все время. – Да, – сказал Рейк. – Рядом. С дымного ночного неба послышалось густое хлопанье крыльев. Самар Дэв в тревоге взглянула вверх и увидела Великих Воронов. Они рассаживались по краям крыш. Десятки, сотни – они не кричали, только непрерывно хлопали изогнутыми крыльями. Собирались, собирались на арке ворот и на стене по обе стороны. Садились везде, откуда будет хорошо все видно. – Тогда отойди, – скомандовал Путник. – Не могу. – Проклятье, Рейк, ты мне не враг. Сын Тьмы наклонил голову, словно услышал комплимент, получил неожиданный дар. – Рейк. Ты никогда не был моим врагом. И ты это знаешь. Даже когда империя… – Знаю, Дассем. Знаю. – Он говорил, что так и будет. – В голосе звучало отчаяние и смятение. Рейк не ответил. – Он сказал, – продолжал Дассем, – что ты не уступишь. – Нет, я не уступлю. – Прошу тебя, Рейк, помоги мне понять – почему? – Я здесь не для того, чтобы помогать тебе, Дассем Ультор. – И в этом признании Самар Дэв услышала искреннее сожаление. Сын Тьмы охватил двумя руками длинную рукоять Драгнипура, подняв эфес вверх и вправо, и принял боевую стойку. – Если тебе так нужен Худ, – сказал он, – иди и возьми его. Дассем Ультор – Первый Меч Малазанской империи, которому полагалось быть мертвым. Словно сам Худ желал этого – Дассем Ультор, которого они называли Путником, обнажил меч; гравированное лезвие блеснуло, словно обрызганное каплями серебра. У Самар Дэв появилось ощущение вздымающейся волны. Две стихии. Море и камень, море и камень. В толпе зевак с двух сторон улицы зазвучала тихая песня. Самар Дэв смотрела на ряды лиц, горящие глаза, шевелящиеся в унисон губы. «Нижние боги, это культ Дассембрея. Это приверженцы культа, узревшие своего бога». И ритм песни, ритм этого бормотания был ритмом поднимающейся глубокой воды. Холодной и ненасытной. Самар Дэв заметила, как Аномандр Рейк бросил взгляд на меч Дассема и, похоже, печально улыбнулся – за мгновение до того, как Дассем бросился в атаку. Никто из наблюдателей – ни приверженцы культа, ни Самар Дэв, ни Карса Орлонг, ни даже пять Гончих Тени или Великие Вороны на всех крышах – не успел заметить первое столкновение клинков. Брызнули искры, ночной воздух зазвенел от ужасных выпадов, контрвыпадов, хруста лезвий о гарды. Даже тела поединщиков расплылись мутными пятнами. И вдруг оба воина шагнули назад, разорвав дистанцию. – Лики в Скале, – прошипел Карса Орлонг. – Карса… – Нет. Только дурак сунется между ними. Голос тоблакая… дрожал. Дассем снова бросился вперед. Не было воинственных криков, громогласных проклятий и даже утробного рычания, когда железо билось о железо. Зато запели мечи – два ужасных печальных голоса сливались в мрачных синкопах. Выпады, удары, блокировки, свист лезвия там, где мгновение назад была голова; тела извивались, уклоняясь от контрвыпадов; искры рассыпались дождем вокруг бойцов и скакали упавшими звездами по булыжнику. Больше они не прерывались. Безумная схватка не ослабевала, а длилась и длилась. Две силы, не желавшие поддаваться, не согласные отступить хоть на шаг. И все же, несмотря на ослепительную скорость, на дождь искр, брызжущих, как кровь железа, смертельный удар Самар Дэв увидела. Увидела ясно. Видела неопровержимо – и почему-то, почему-то все было неправильно. Рейк, широко расставив ноги, поднял эфес на уровень лица, острием Драгнипура вниз, словно повторяя исходную позицию, потом поднял выше; а Дассем, обхватив свободной ладонью руку, держащую меч, вложил весь вес тела в боковой удар – он как будто хотел взлететь, чтобы обрушиться в объятия Рейка. И его меч встретился с лезвием Драгнипура под прямым углом, на мгновение образовав идеальный крест – а сила удара отбросила Драгнипур назад… …и тот задним лезвием вошел Аномандру Рейку в лоб и раскроил лицо.