Даже если я упаду

«Во всяком случае, не так, как со всеми остальными», – добавляю я про себя, имея в виду коллег, которых когда-то считала приятелями. Я знаю, что не только мне достаются взгляды, шепот, так называемые друзья, которым родители больше не разрешают приближаться ко мне. Пожалуй, хуже всех приходится Лоре. Ее сверстники даже не притворяются вежливыми, как это делают некоторые из моего окружения. Я бы, наверное, тоже предпочла прятаться за наушниками. Замолкая, я прислушиваюсь к звучащей в них музыке, но сестра приглушила звук – возможно, и вовсе его отключила, – так что наверняка слышит меня. Похоже, она хочет меня послушать, поэтому я продолжаю. На этот раз я не ищу ответы; просто хочу поговорить о своем брате с единственными людьми на планете, которые не шарахаются при звуке его имени.

– Я напомнила ему историю о том, как получила водительские права, а Джейсон не пустил меня за руль его машины, и тогда Кэл дал мне ключи от своего пикапа. Джейсон всегда так берег свою…

Отец стучит кулаком по столу, отчего чуть не опрокидывается стакан Лоры с холодным чаем. Удар такой внезапный, что у меня клацают зубы, но я не испугана. Сердце колотится. Таких сильных эмоций я не видела у отца с той самой ночи, когда арестовали Джейсона. Мне не нужен его гнев, но это лучше безразличия, которым он ограждает себя на протяжении последнего года. Я приму любые чувства, только не безучастность. Я жду, когда он поднимет голову и снова встретится со мной взглядом, прикрикнет или заорет, если вообще произнесет хоть слово, но ничего такого не происходит. Вместо этого он резко вскакивает из-за стола и исчезает в своей мастерской в подвале. Следуя за ним взглядом, я вижу, как Лора склоняется над тарелкой и слеза падает на нетронутые спагетти. Мое сердце сжимается, и я тянусь к ней рукой, но меня опережает мама.

– Иди наверх, Лора. Я принесу тебе ужин позже.

Лора срывается с места, как только мама умолкает. Потом мама убирает со стола тарелку Лоры вместе со своей. Мамины руки слегка дрожат, но голос тверд, когда она обращается ко мне.

– Бруклин Грейс.

Знакомое удушающее чувство возвращается. Я ведь просто хотела, чтобы мы поговорили, смогли произнести имя Джейсона, не заходясь в ярости или слезах, не видя, как мама с трудом сдерживается, хлопая ресницами.

– Больше так не делай, поняла?

– Да, мэм, – отвечаю я тихо, почти шепотом, потому что это звучит как ложь.

Тарелки трясутся так сильно, что она вынуждена поставить их на край стола.

– Обещай мне, что больше никогда не будешь упоминать этого парня или его семью.

Не знаю, кого из парней она имеет в виду – Хита или Кэлвина, – да это и не важно. Оба они так или иначе связаны с тем, где находится Джейсон и почему. Как объяснить себе или сказать ей, что, если я не закатываю истерики и не плачу, это не значит, что я не страдаю? Как донести до нее, что мне нужно, чтобы мы говорили о Джейсоне, а не отделывались молчанием? Я оставляю попытки найти подходящие слова, потому что мама слишком привязана к отцу, Лоре и Джейсону и потому что я боюсь, что она сломается, если я попытаюсь оттащить ее в другую сторону. К тому же я не хочу заставлять никого из них страдать больше, чем они уже страдают.

– Обещаю, – говорю я и помогаю ей убрать со стола. Мы больше не говорим ни о Джейсоне, ни о Хите. Или Кэлвине… парне, в убийстве которого год назад признался мой брат.





Глава 4




Утром никто и не вспоминает о том, что я сказала накануне вечером. Как будто ничего и не было.

Мама носится по дому с телефоном, зажатым между ухом и плечом, объясняется с клиентами, живущими на другом конце страны, которых волнует только то, как быстро будет собрана их мебель. Ее кожа блестит от пота, и это означает, что с утра она уже успела пробежать бог знает сколько миль, а на часах всего лишь около восьми. Отец работает в подвале, и жужжание его станка – единственный звук, который я услышу от него до ужина. И не важно, что я скучаю по нему почти так же сильно, как по Джейсону; отца я вижу чаще, даже если это лишь малая толика того времени, которое мы раньше проводили вместе.

Мама, может, и бегунья, но отец сопровождал меня на тренировки с самого начала. Это он пять раз в неделю мотался со мной в Одессу, тратя по три часа на дорогу туда и обратно, чтобы я могла заниматься у лучшего тренера. Он никогда не жаловался, даже если я порой ворчала. У нас сложилась своеобразная рутина: мы заезжали на одну и ту же заправку, покупали большую упаковку M&M’s с арахисовой пастой на двоих и слушали один и тот же альбом Blackfoot[6], смеясь под взглядами проезжающих мимо водителей, когда исполняли соло на воображаемых гитарах во время «Дорожной песни».

Когда-то фигурное катание было моей жизнью, но сейчас, если бы пришлось выбрать одну вещь из прошлого, я бы предпочла провести три часа в машине с ненадежным кондиционером, подбрасывая в воздух драже M&M’s, чтобы папа их ловил, нежели состязаться за еще одну медаль.

Лора сидит на крыльце, склонившись над телефоном вместо того, чтобы смотреть на зеленый цветущий мир, пробуждающийся перед ней. Еще в футболке и шортах, в которых спала, я толкаю сетчатую дверь и шлепаю босиком к свободному креслу-качалке возле Лоры. Она не поднимает глаз, когда я сажусь и даже когда произношу ее имя. Она слишком увлечена чтением форума о том, кто же создал комиксы Marvel – Джек Кирби или Стэн Ли. Меня так и подмывает ввязаться в дебаты, поскольку я знаю, на чьей она стороне, даже если не понимаю, почему это так важно. Я уверена, что она откликнется на мое участие, но споры из-за комиксов никогда не приносят мне ничего, кроме вспышки гнева, тут же угасающей в апатии, которой отгораживается сестра. Вместо этого я свободной рукой похлопываю ее по коленке. В мою сторону поднимается ее взгляд, но не голова. Лора даже не порывается уменьшить громкость музыки. Я смотрю на нее и жду. Наконец она снимает наушник. Один. Я не обращаю внимания на тяжесть в груди.

– Где Дакки?

– В клетке.

Как будто услышав свое имя через открытое окно комнаты Лоры, попугай кричит:

– Я – Бэтмен.

Я медленно закрываю глаза, позволяя улыбке тронуть мои губы. Лоре понадобился год, чтобы заставить его сказать это. Одно время она пыталась научить его говорить «Халк крушить»[7], когда переметнулась из рядов одержимых DC[8] к фанатам Marvel, но Джейсон стал включать в ее комнате запись со словами «Джейсон такой классный», пока Лора была в школе, и бедная птаха совсем запуталась. Лора спохватилась, когда Дакки заговорил «Джейсон крушить». Улыбка расползается по моему лицу. Джейсону пришлось месяц после этого чистить клетку Дакки. Попугай до сих пор нет-нет да и скажет «Джейсон крушить». Хотя теперь никто не находит это забавным.

Прежде чем она успевает снова вставить наушник, я меняю тему разговора.

– Не успела тебе сказать, но вчера я наконец укротила Дафну.

– Кого?

Я хмурю брови, но это движение неуловимо по сравнению с болью от односложного ответа Лоры.

– Мою машину. – Я слегка киваю подбородком на «Камаро», припаркованный во дворе. – Да ладно, Лор. Ты же была здесь, когда я приехала на ней домой на прошлой неделе. – Вполне возможно, что и сидела на том же самом месте. В последнее время она редко появляется где-либо, кроме крыльца и своей комнаты.

– О.

О. Ее взгляд уже возвращается к телефону, но я останавливаю ее руку, прежде чем она снова берется за наушник. Я и не ожидала от нее такого же сотрясающего дом визга, которым она приветствовала первую машину Джейсона, и не рассчитывала на то, что она повиснет на мне, как обезьянка, умоляя дать обещание первой прокатить ее, но я определенно надеялась на нечто большее, чем скупое «О».

– Знаешь, я назвала ее Дафной в честь персонажа Джека Леммона. Помнишь «В джазе только девушки»? – Это один из немногих фильмов, который нравился нам обеим. Летом, перед арестом Джейсона, мы смотрели его вместе почти каждый вечер. Просмотр кинофильмов – один из побочных эффектов жизни в городе, где поголовье скота выше, чем численность населения, да и я была еще слишком мала, чтобы водить машину. Мне хотелось в миллионный раз смотреть «Золотой лед»[9], а Лора предпочитала новый хит про супергероя. До сих пор ума не приложу, как комедия «В джазе только девушки» стала для нас компромиссом, но это случилось. Дошло до того, что никто из нас не мог заснуть, не посмотрев ее перед сном. Этим летом я не раз предлагала возобновить традицию, но Лора так и не поддержала меня. Ее замкнутое поведение сегодня утром подсказывает, что лучше не соваться к ней с таким предложением.

– Как бы то ни было, теперь я могу водить машину, – говорю я. – Подумываю прокатиться в Walmart[10]. Хочешь со мной? – Скорее всего, в Техасе полно магазинов Walmart, но, как и в случае с йети и здоровой безглютеновой пиццей, мне приходится принять это на веру, потому что единственный известный мне гипермаркет находится в часе езды от нас, в Мидленде. Поездка в Walmart – это круто, и я дразню сестру пресловутой морковкой, надеясь, что приманка сработает. Мне почти стыдно признаться, как отчаянно я хочу услышать в ответ «да». Я даже не пытаюсь скрыть нетерпение в голосе. Тем обиднее, когда она высвобождает свою ладонь из моей руки.

– Обойдусь, мне и так хорошо. – Она снова вставляет в ухо наушник. С таким же успехом я могу быть невидимкой, судя по тому, сколько внимания мне достается.


Я заглядываю ей в глаза. Нет, ей вовсе не хорошо – никому из нас не может быть хорошо. Я ненавижу эту безжизненность, повисшую между нами, а ведь когда-то нас многое связывало. Мне больно видеть, как моя сестра увядает в тюрьме, которую сама же и возвела, в то время как Джейсон по-настоящему томится за решеткой. Я должна достучаться до нее. Страшно подумать, что может случиться, если я оставлю попытки.

– Да бог с ним, с этим Walmart. – Я подвигаюсь к краю сиденья. – Давай что-нибудь придумаем. Что угодно, на твой вкус. – Я бросаю взгляд на экран ее телефона, где высвечивается форум о супергероях. – Выбирай какой-нибудь «Комик-кон»[11] в радиусе ста миль, и мы съездим. – Я не фанат комиксов, в отличие от Лоры. Однажды даже сказала ей, что лучше буду до одури кататься на коньках, чем пойду с ней на фестиваль комиксов. Я лишь слегка преувеличивала. Комиксы – это то, что объединяло Лору с Джейсоном, но не со мной.

Я осознаю свою ошибку. Вижу, как мысли Лоры вслед за моими уносятся туда же – к Джейсону. Кажется, пора сменить пластинку.

– Можно сходить в кино, на каток или в бассейн, а то и просто покататься. Я готова ограбить с тобой банк, лишь бы увести тебя с этого крыльца. – Я выдавливаю из себя смешок в робкой попытке скрыть то, как боюсь за нее, за нас. Как мучительно скучаю по ней.

Но слишком поздно, ничего не изменить. Ее взгляд останавливается на моей футболке цвета лазури и уже облупившемся голубом лаке на ногтях. Она снова ускользает от меня, даже не успевая вернуться в дом.



Я все равно еду в Walmart. С Лорой, конечно, было бы лучше, но то, что она слилась, не должно помешать моим планам. Зная, что пройдет еще пара недель или даже месяц, прежде чем я смогу позволить себе такую затратную поездку, я выжимаю из нее максимум и надолго зависаю в гипермаркете. Брожу по рядам, блаженствую, встречаясь взглядами с незнакомцами, не напрягаясь в ожидании мучительного момента узнавания. Эти люди просто улыбаются – или нет – и идут дальше.

Время за полдень, когда я покидаю магазин, но не тороплюсь ехать домой. Въезжая в Телфорд, я делаю крюк и направляюсь к автомастерской на Мейн-стрит, даже не задумываясь, зачем. Я собираюсь лишь проехать мимо, удостовериться в том, что его там нет. Я почти убеждаю себя в этом, пока мастерская не оказывается в поле зрения. Красный пикап Кэла – теперь Хита – все еще там. Я заруливаю на стоянку и на автомате вылезаю из машины. Кажется, я и с закрытыми глазами могу определить, что это тот самый пикап, но все равно окидываю его взглядом.

– Могу вам чем-нибудь помочь?

Я оборачиваюсь и вижу мужчину в сером рабочем комбинезоне, вытирающего руки оранжевым носовым платком с узором «пейсли». Его приятная улыбка меркнет при взгляде на мое лицо, а я чувствую неприятную дрожь в животе. Меня больше не узнают повсеместно, но не удивлюсь, если этот механик знает, кто я такая, учитывая, как часто, по словам Хита, Кэл ремонтировал здесь свой пикап. Впрочем, вполне возможно, есть и другое объяснение насупленному выражению его лица. Расправляя плечи, я заставляю себя улыбнуться.

– Да, сэр. Мне просто любопытно, что не так с этим пикапом?

– Он не продается, – отвечает механик без какого-либо намека на улыбку.

Я сглатываю комок подступившей желчи. Он определенно знает, кто я.

– Нет, сэр, я не собираюсь его покупать. Мне просто интересно, почему хозяин до сих пор его не забрал.

Механик делает шаг ко мне.

– Не уверен, что это ваше дело. – Его поведение не назовешь открыто враждебным, но и благодушия в нем ни капли. Все это совершенно неожиданно для меня, поэтому, вместо того чтобы убраться восвояси, я зажмуриваюсь, делаю глубокий вдох и снова открываю глаза.

– Вчера я подвозила сюда хозяина этой машины. Вы ждете поступления какой-то запчасти или еще чего?

По его лицу словно растекается пустота, и мне кажется, что я порядком озадачила его.

– Все исправлено. Я согласился подержать машину несколько дней, пока он не заплатит за ремонт.

Я представляю, как Хит топает пешком в жару и под дождем, не имея возможности пользоваться машиной. Так не должно быть, это несправедливо.

– Сколько нужно денег?

Механик колеблется, поглядывая на мой «Камаро», как будто хочет убедиться, что это та самая машина, из которой вчера выходил Хит. Понятия не имею, насколько хорошо этот парень знал Кэла или знает Хита, но догадываюсь, что ему трудно понять, почему Хит имеет со мной дело. Не сводя глаз с Дафны, он сообщает мне стоимость ремонта. Это чуть больше половины зарплатного чека, который я получила накануне. Если честно, даже больше той суммы, с которой я могу расстаться без сожаления.

Механик как будто теряет дар речи, но берет у меня деньги. Вот бы он взял и часть моей вины – но нет.





Глава 5




Пройдя последний круг по льду в вечернюю смену, я ставлю «замбони» – Берту, как ее называю, – в гараж. Все фигуристы давно ушли, и кроме Джеффа, менеджера, я – единственная из сотрудников, кто еще на работе. Уже начало одиннадцатого, и, несмотря на усталость в конечностях, я останавливаюсь и смотрю на лед, теперь гладкий и сияющий, как залитое лунным светом озеро. Улыбка загорается на моих губах и в сердце, когда я вдыхаю чистый прохладный воздух. Кто-то решил, что будет забавно устроить потоп в мужском туалете и мочиться куда угодно, только не в писсуары, так что сегодня мне удалось выйти на лед лишь за рулем Берты, катая ее взад-вперед по катку каждый час. Она медлительна, неуклюжа и старше меня, но возиться с ней куда приятнее, чем оттирать полы от пятен мочи. У меня ноют колени, когда я просовываю голову в дверь кабинета Джеффа.

– Я вычистила хлоркой каждый сантиметр мужского туалета, и лед готов к утренним сеансам. Я собиралась уйти, если тебе больше ничего не нужно.

– Мне нужно, чтобы все мусорные корзины были очи… – Он замолкает, когда я приподнимаю и показываю ему один из двух огромных мешков для мусора, которые тащу за собой.

– Это последние. Я выброшу их в мусорный контейнер на выходе.

Джефф откидывается на спинку стула, размышляя. Ему невдомек, что лысина на его макушке отражает свет потолочных ламп, когда он так делает. Я пытаюсь подавить смешок, и он с прищуром поглядывает на меня.

– В туалете творилось что-то невообразимое.

Я помалкиваю, не решаясь сказать, что после стольких часов, проведенных там за уборкой, мне ли не знать. От меня пахнет так, будто я облилась освежителем для унитаза.

– Ну, теперь там достаточно чисто, хоть ешь с пола, – говорю я, зная, что для него мои заверения не более чем пустой звук.

Джефф, вздыхая, встает с кресла.

– Пожалуй, мне лучше взглянуть одним глазком.