Дерзкая темная ночь

– Ага. А что?

– Ты как-то внезапно ушла. Будто что-то не так.

Мысленно простонав, я отворачиваюсь и смотрю в окно:

– Просто почувствовала себя дрянью, проболтавшись Не-Джо про тебя в универе и…

– Господи, Лола, мне насрать, что Джо об этом знает.

Пожав плечами, я говорю:

– Ты выглядел недовольным.

Схватившись рукой за затылок, он отвечает:

– Не хочу, чтобы ты думала обо мне как о парне, который склеил соседку, просто чтобы научиться, как себя вести с девчонкамю»

Его взгляд чуть увеличенных очками глаз такой мягкий:

– Это фигово звучит.

Я улыбаюсь:

– Я не думаю так об этом. Это же универ. Чего там только ни бывает.

– Тот единственный раз случился по большой пьяни больше десяти лет назад. Это не было, – он морщится, подбирая слова, – каждую ночь.

– Все нормально, – тихо произношу я, желая, чтобы он знал, что не нужно что-то объяснять, лишь бы заставить меня чувствовать себя лучше. – Я не хочу, чтобы ты…

– И знать, что ты слышишь такое про меня от кого-то еще… – почесывая шею, перебивает он меня. – Мне это не нравится.

– Честно говоря, с тобой мы подобные темы вообще не обсуждали. – Он ничего не отвечает, и я быстро добавляю: – То есть это нормально. Нам и необязательно. Просто… Вот поэтому я и ушла, потому что почувствовала себя вторгающейся куда не надо. Я не хочу влезать в твои личные дела, Оливер. Я уважаю твое пространство.

Когда он смотрит на меня, то кажется запутавшимся.

– Я чувствую… – начинает он и качает головой. – Черт, чувствую, нам надо поговорить.

У меня в животе закололо. С таких слов хорошие разговоры не начинаются.

– А сейчас мы разве не разговариваем?

– Ну то есть, – делая шаг вперед, смотрит на меня он, – вчерашний вечер был… другим. Или это только мне так показалось?

Опустив глаза, я пинаю носком туфли уголок ковра, ощущая неловкость собственных движений:

– Нет, думаю, я понимаю, о чем ты. И хочу извиниться за это».

Подойдя ближе, он говорит:

– Нет, – а потом еще тише добавляет: – Не извиняйся. Я не это имел в виду.

Он медленно поднимает руку и кладет мне на щеку. Я чувствую поглаживание его среднего пальца на бьющемся пульсе у себя на шее, а он смотрит на свою руку, приоткрыв рот, будто не может поверить, что сейчас сделал.

Словно вглядываясь сквозь густой туман, я очень настойчиво пытаюсь вспомнить, с чего я решила, что поцеловать Оливера – плохая идея. Потому что прямо сейчас я ни капли не сомневаюсь: он тоже думает об этом.

В моем заднем кармане громко орет телефон, и мы одновременно вздрагиваем. Отойдя на шаг назад, я достаю его.

– Прости. Я забыла, что перенесла звонок на попозже…

Когда он оказывается у меня в руке, мы оба смотрим на экран и видим имя Остина Адамса.

– Господи, и часто он названивает? – хриплым шепотом спрашивает Оливер.

– Извини, я… секунду. – Подняв палец, я отвечаю: – Привет, Остин.

– Лолс! – кричит он. Оливер поворачивается к окну, но я уверена, ему слышно все, что говорит Остин, потому что от дикой громкости я отодвинула трубку подальше от уха. На заднем плане я слышу порывы ветра и так и вижу, как он на большой скорости несется на кабриолете по голливудским холмам.

– Как насчет увидеться, если на этой неделе будешь в Лос-Анджелесе? Лэнгдону уже не терпится начать. С удовольствием встретился бы с вами обоими как можно скорее.

– Могу приехать в любое время, – говорю я.

Оливер поворачивается ко мне, и я ему улыбаюсь, но он, кажется, слишком погружен в собственные мысли, чтобы улыбнуться в ответ.

– Супер! – отвечает Остин. – Завтра вечером студия организует небольшую вечеринку в «Сохо Хаус» в Западном Голливуде. Он будет там, а я буду рад, если и ты тоже приедешь. Мы могли бы начать с предисловия. Может, обсудить нескольких важных вопросов: какова настоящая история Рэйзора? Сколько лет Куинн? Если ей уже в начале восемнадцать…


– Погоди, Куинн пятнадцать, – перебиваю я. – О чем ты?

Я практически вижу, как он неопределенно машет рукой: «Не переживай сейчас об этом. И так много чего нужно проработать. Ее силу и сексуальность, сбалансировать обычную жизнь и желание мести».

Сексуальность?

Подняв глаза на Оливера, я вижу, что он хмурится.

– В общем, – продолжает Остин, и шум стихает, будто он въезжает в гараж, – я прослежу, чтобы ты была в списке. В восемь. Завтра. Приедешь?

– Да, – говорю я и тут же добавляю: – Думаю, да.

– Супер, – отвечает он. Захлопывается дверь машины, после чего слышен звук включенной сигнализации. – Постараюсь несильно собой напрягать.

– Звучит неплохо.

– Тогда пока!

И в трубке настает тишина.

Я кидаю телефон на столик, и тот скользит по гладкой поверхности, а сама, широко раскрыв глаза, смотрю на Оливера, взглядом вопрошая: «Какого хера только что произошло?» Еле заметная улыбка мелькает в уголках его губ, после чего он просто изучает меня в наступившей звенящей тишине.

– Как ты? – тихо спрашивает он.

Я ощущаю, как холодные неприятные мурашки поползли по шее и спустились в живот. Эти два разговора – один с Оливером, другой с Остином – плещутся в моих мыслях, не смешиваясь и противореча друг другу.

Я часто моргаю, пытаясь сообразить, за который из них браться сначала. Мой мозг перепрыгивает на идею восемнадцатилетней Куинн, и я чувствую, как вдохи становятся поверхностными и сдавленными.

Ничего не выйдет, она молода даже для своих пятнадцати лет. Она юная и наивная. Сделать ее старше – значит переделать всю ее историю.

Я моргаю сильнее, мыслями переносясь в сторону Оливера, но вместо наслаждения возможностью прикоснуться к нему, почувствовать его и ему принадлежать мой мозг спотыкается об инстинктивную боязнь потерять то, что сейчас имеем, о неизбежные перемены, что ждут нас, и перспективу жизни без него.

– Лола… – голос Оливера звучит так тихо и так безэмоционально, что я не знаю, то ли он проверяет, как я после всего, что на меня вывалил Остин, то ли пытается вернуться к нашему разговору до этого звонка.

На панно изображена девушка, рисующая так яростно, что ее карандаш ломается.

– Мы можем обсуждать одну тему за раз? – спрашиваю я, наконец глядя на него. – Я как-то внезапно вымоталась, а тут явно важный разговор.

– Я и не ожидал, что ты будешь в состоянии обсуждать вчерашнее после… этого, – он кивает в сторону моего телефона и слегка улыбается.

– Не хочу сказать, будто нам не нужно поговорить. Просто я… – я вздыхаю, – сейчас не сильно для этого гожусь.

Он кивает. Его лицо спокойно, взгляд теплый и внимательный. Кажется, он действительно понимает. Но все же есть ощущение (даже если это вижу только я, что между нами что-то есть, какой-то слой), будто я взяла этот прекрасный искрящийся момент, когда можно было все прояснить, и смазала грязной рукой.

– Я понял. – Он засовывает руки в карманы джинсов, отчего те приспускаются, показывая верх его боксеров. Я смотрю поверх его плеча в окно, а он добавляет: – По одной теме за раз.

Я подхожу к дивану, устало плюхаюсь на него и провожу рукой по лицу. Иногда фантазировать, что у тебя все будет так, как захочешь, гораздо проще, чем принять реальность.

– Хочешь обсудить это? – спрашивает Оливер. – Восемнадцатилетнюю Куинн, я имею в виду. – Затем он быстро добавляет: – Эта идея вынесла мне мозг. Такое ощущение, что они всерьез решили сделать любовную историю между ней и Рэйзором.

Моя леденящая паника тут же возвращается.

– Я знаю, знаю. Блин. – Я потираю лицо, чувствуя себя слишком потрясенной, чтобы прямо сейчас думать об этом. – Наклонив голову, я спрашиваю: – А что, если мы поговорим об этом завтра по дороге в Лос-Анджелес?

Он хмурится:

– Хочешь, чтобы я поехал?

Я колебалась лишь мгновение. Рациональная часть моего мозга машет предупреждающими знаками, в то время как эмоциональная настаивает, что он мне нужен рядом.

– Конечно, хочу, – киваю я. – Кто еще поможет не забыть имена и пихнет локтем, когда увлекусь рисованием на салфетках? Разве что ты не хочешь пое…

– Хочу. Просто подумал, почему ты не возьмешь кого-то из девочек.

Я слегка прищуриваюсь:

– Нет. Я хочу поехать с тобой.

Сглотнув, он кивает и смотрит в сторону:

– Ну тогда, конечно.

– Буду ждать тебя в шесть у магазина?