Дерзкие забавы

– Он сегодня в Л-А.

– Блин, – бормочу я. – Проклятье.

Мой пульс учащается при мысли о том, что Финн отправился в Лос-Анджелес встречаться с большими телевизионными шишками. У него самые развитые жизненные инстинкты из всех, кого я знаю, но все же я чувствую легкий укол разочарования и обиды, что он не пришел ко мне за моральной поддержкой.

Ух, мои дела и правда плохи. Совсем плохи. Я схожу с ума.

– Ты не работаешь сегодня? – спрашивает Лола.

– Нет, – отвечаю я, разваливаясь в кресле рядом с ней. – Я изменила график, потому что мама сегодня начинает химиотерапию, и потом папа сказал мне прийти к ней завтра, а сегодня не приходить.

– Чем ты вообще занимаешься, Чендлер Бинг? – спрашивает Оливер, смеясь.

Я смотрю на него с удивлением. Я и не знала, что он нас слышит, и на какое-то мгновение впадаю в панику, потому что я ведь упомянула о маминой «химии». Но Оливер совсем не выглядит удивленным: либо он не слышал эту часть нашего разговора, либо Лола уже рассказала ему и он знает, что нельзя спрашивать меня об этом.

Я думаю, не рассказал ли он Финну. Но если рассказал, почему Финн не спросил меня об этом?

– Статистическим анализом и реконфигурацией данных, – выдумываю я, подыгрывая ему. – А что Финн, собственно, делает в Л-А?

– Не знаю-р, – отвечает он, и мне нравится его акцент – то, как он прибавляет звук Р ко всем словам, которые заканчиваются на гласную. – Он хмурится: – Он на самом деле не хочет говорить о том, что он здесь делает. Финн всегда был этаким загадочным и задумчивым типом, но… не знаю. Он очень скрытный на самом деле.

Я чуть было не даю сама себе пять от понимания, что я знаю что-то, чего не знает Оливер. Оливер ведь ближе всех с Финном. Мы чуть-чуть говорили о его работе и его семье, но все, что касается любовных дел Финна, – для меня полнейшая загадка. И чем больше я хочу его видеть, тем сильнее мне не нравится мысль о том, что у него могут быть другие девушки и что он делает с ними то же самое, что мы делали в домике Оливера, а потом на моем диване… Делает то, что заставило меня почувствовать, будто с моих представлений о сексе и близости стерта (сорвана) мутная пленка, о существовании которой я и не подозревала. И вот мы здесь, в магазине, одни, в отсутствие Финна. Разве могу я упустить такую возможность что-нибудь раскопать?

– Значит, ты не знаешь, что привело сюда Финна на несколько недель? – я решаю начать издалека, с профессиональной темы. – Но похоже, что он в основном увлечен своим семейным бизнесом?

Оливер кивает.

– А его мама умерла, когда ему было двенадцать, да? И спустя всего несколько лет у его отца случился инфаркт и инсульт, поэтому Финн встал у руля? В буквальном смысле.

– И это сильно затрудняет возможность с кем-то встречаться.

Упс! Мой план потихоньку-полегоньку терпит крах. Лола фыркает в мою сторону, переворачивая страничку в своем комиксе и не глядя на меня, а Оливер посылает мне лукавый взгляд.

– Я знаю, что Финн мне все бы рассказал, – заверяю я его. – Если бы я спросила.

Оливер изучает меня некоторое время, а потом проводит пальцами под нижней губой:

– Ну так спроси его об этом.

– Я не хочу, чтобы он знал, что я хочу знать, – говорю я, изображая Капитана Очевидность. – Да ладно тебе, Оливер.

Смеясь, он произносит:

– Вы двое запутались совсем.

– Ну да, потому что это ведь только у нас одних есть секреты? – я указываю ему глазами в сторону Лолы, которая по-прежнему читает у меня за спиной.

Оливер отвечает мне взглядом побежденного и признает: «Справедливо». Он только что вслух признался, что неравнодушен к Лоле! У меня голова идет кругом!

– Кроме того, – продолжаю я, собирая волосы в пучок на макушке, – я, может, и не знаю его так, как ты, но мы все знаем, что он рыбак, который круглосуточно работает, так что в принципе у него остается время, наверное, только на то, чтобы трахать вонючих канадских потаскушек, с которыми встречается в местном баре «Лоси и пиво».

– Он не трахает потаскушек, – возражает Оливер, явно задетый за живое.

Бинго.

– Ну, значит, там череда завсегдатаев в доках, так?

Оливер скалится.

Я провожу рукой по голове, приглаживая волосы, и улыбаюсь ему:

– Ты так все упрощаешь.

Он начинает заполнять какие-то квитанции:

– Поверить не могу, что ты вышла за него замуж на двенадцать часов, отымела его в его же доме в Канаде, что вы кувыркались тут почти две недели и до сих пор даже не поговорили об этом.

– Мы больше не кувыркаемся, – заявляю я. И когда он поднимает на меня удивленный взгляд, поясняю: – Мы оба слишком хороши для этого. Это слишком… отвлекает.

И тут я точно понимаю, что Лола рассказала Оливеру о моей маме. В его глазах появляется сочувствие, взгляд становится мягче:

– Точно. Прости, Харлоу.

– Э, не надо. С ней все будет хорошо.


– Зная твою маму, да, так и будет.

Он наклоняется, чтобы достать что-то из-под прилавка, и это единственное, что может остановить меня от того, чтобы не броситься его обнимать за уверенность, которая звучит в его голосе. Он встречался с мамой трижды с тех пор, как приехал в Сан-Диего: на барбекю, на официальном новоселье Лолы и на дне рождения отца Лолы, Грега. Могу поклясться, между Оливером и мамой установилась необъяснимая взаимная симпатия и тонкая, но очень прочная связь.

– Я не говорю об этом ни с кем, кроме девочек, – многозначительно произношу я.

Он выпрямляется и кивает, делая жест, показывающий, что его рот на замке.

– И все-таки, – продолжаю я. – Расскажи мне побольше о постоянной подружке Финна.

Оливер смеется:

– Ты не сдаешься. У него нет постоянной подружки. Хотя должен сказать, что постоянные отношения куда больше ему подходят, чем безумные внезапные появления в плаще на голое тело, которые ты предпочитаешь.

Я отвечаю не сразу. Я предпочитаю это? Значит, плащ на голое тело и максимум пара свиданий? Так было, признаю. Мои самые долгие отношения продлились четыре месяца, когда я встречалась с Джексоном Фордом в колледже. Хотя эти отношения никогда не были настоящими отчасти потому, что это было лето, которое я провела с папой на съемках в Греции, и еще потому, что проводить время с Джексоном было примерно так же увлекательно, как читать этикетку от шампуня. Мне всегда казалось, что я хочу отношений, но большинство парней почти сразу же сходили с дистанции, как только начинали говорить.

Лола толкает меня локтем в бок:

– Зачем ты пытаешься придумывать причины, по которым вы не можете быть вместе?

– Потому что он… ужасен? – вру я.

Она фыркает от смеха:

– Он сложен как мужчина, который работает руками, у него чувство юмора суше, чем Сахара, и ему больше всего на свете нравится доставлять тебе оргазмы. Что за кошмар действительно!

Лола – мой вечный голос разума.

– Ты сучка.

– Ты так говоришь только тогда, когда я становлюсь твоим голосом разума.

– Прочь из моей головы, ведьма. И не раздражай меня, – улыбаюсь я ей. – Я куплю тебе на Рождество белье на размер меньше, чем нужно, и заставлю ненавидеть жизнь.

– Если подумать, – вмешивается Оливер, выходя из-за прилавка и вставая спиной к нему, лицом к нам, – ты не совсем во вкусе Финна, так что, наверное, даже лучше будет, если вы перестанете морочить друг другу головы.

– Что? – Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не пнуть его ногой. – Почему это?

– Ну ты ведь… У тебя слишком стальные яйца. – Я открываю рот, но Лола снова тычет меня в бок локтем, на этот раз сильнее. – К тому же Финн вообще не любитель валять дурака, насколько я могу судить. Я знаком только с одной его бывшей девушкой, Мелоди, и…

– Прошу прощения, – перебиваю я, поднимая руку. – Мелоди?

Его брови взлетают на лоб, словно я отыграла у него очко, и я крепко сжимаю губы, чтобы не ляпнуть что-нибудь еще.

– Они были вместе несколько лет до и сразу после «Садись на велосипед и Строй». Она была красивая и такая… тихая. – Он склоняет голову и прищуривается, видимо, подчеркивая таким образом, что я-то совсем не такая тихая.

– Но они больше не вместе, – напоминаю я ему.

– Не вместе.

– Значит, возможно, ему на самом деле не нравятся тихие. Может быть, ему нравятся шумные полуирландки-полуиспанки, дерзкие рыжие девки, которые могут ответить на его эти командирские замашки.

– Ну, я думал, это в любом случае не имеет значения, – говорит Оливер с легкой улыбкой.



«КОРОЛЕВСКАЯ ГОНЧАЯ» сегодня, – пишу я Финну, как только оказываюсь дома. – Лола, Оливер, ты, Не-Джо. Придешь?

И смотрю на экран телефона как минимум минуту, ожидая ответа от парня, который обычно не помнит, что у него вообще есть телефон, пока не полезет в карман, но его-то в последнее время он проверял почти постоянно, поэтому я надеюсь, что он ответит быстро. Проходит час, а он так и не отвечает.

Я пишу:

Как прошло? С нетерпением жду рассказа.

По-прежнему нет ответа. Может быть, он за рулем. Может быть, встреча затянулась. Может быть, он сидит сейчас за большим столом и подписывает контракт.

Лола и Оливер подхватывают меня на своем битом «Ниссане», и я сижу на заднем сиденье и смотрю на их затылки, пока они болтают о том и сем, о магазине, о предстоящей презентации ее книги, о каком-то любимом ими обоими комиксе. Как они могут не видеть, что идеально подходят друг другу? Мне хочется крикнуть об этом и услышать эхо в машине, но уверенность в том, что после этого меня ждет мучительная смерть от рук Лолы, заставляет меня молчать.

Когда мы приезжаем в бар, я практически срываю дверь машины с петель и вываливаюсь на тротуар, потому что мне нужен глоток свежего воздуха после передозировки «милоты Лолы – Оливера». И тут мое сердце останавливается, потому что на стоянке сразу позади нас припаркован грузовик Финна. Он его помыл, наверное, перед тем, как уехать в Л-А, и в машине пусто. Финн, должно быть, уже внутри. И он не ответил на мои сообщения.

Я знаю, что искала его весь день, но только сейчас, в этот момент, уставившись на это огромное чудовище и до полусмерти счастливая, что он помыл его, когда ехал на встречу, только сейчас я понимаю, что влюблена. По-настоящему влюблена. Я и до этого знала, что он мне нравится, что мне нравится секс с ним, но никогда не чувствовала ничего подобного ни к одному парню раньше: тоска, страх, надежда и обжигающий трепет желания.

– Что это на тебе надето?