Девственность по контракту

Я коснулась одной из них – на шее. Затем другой – на ключице.

А потом просто провела рукой по плечу, разом смахивая все зазевавшиеся капли.

Стенли не двигался. Он позволял мне делать что угодно. Не подаваясь навстречу, не пытаясь прикоснуться ко мне. Словно боялся спугнуть.

И наверное, правильно делал.

Почувствуй я сейчас хоть какой-то напор с его стороны – сбежала бы.

Мне требовалась безопасность. И он ее мне предоставил.

Я с удовольствием касалась его кожи, ласкала, гладила, изучала. Мне нравилось то, что он предоставлял мне полную свободу действий, не торопя и не направляя.

Но когда мои касания стали более уверенными и откровенными, он хрипло шепнул мне на ухо:

– Ты задолжала мне оргазм.

Я почувствовала, как загораются мои щеки.

Разве можно так бесцеремонно напоминать мне о том, о чем я сама хотела бы забыть?

Особенно сейчас, когда я глажу его мягкую, словно бархатную кожу, и мне кажется, что в мире нет занятия приятнее.

А главное – я готова двинуться дальше.

Впрочем, я и сама догадывалась, что могла бы сделать. Подцепила плавки большими пальцами и помогла им съехать вниз, выпустив член на волю. Обхватила его руками и сделала несколько движений вверх-вниз, стараясь двигаться осторожно, чтобы не причинить боли или дискомфорта. Стэнли выдохнул, с его губ сорвался тихий стон, мне это понравилось. Было в этом что-то особенное – держать его в руках и быть полностью ответственной за его удовольствие. Хриплый выдох, то, как он сжимает руку у меня на талии. Я ловила каждую его реакцию, даже самую незначительную, и она становилась моей победой.

– Ты можешь сжать сильней, – сказал он тихо.

Я так и сделала, продолжив свои равномерные движения, и неустанно наблюдая за мужчиной, которого ласкала. В какой-то момент я почувствовала, что всё выходит из-под контроля – он выходит из-под контроля. Его рука легла на мою сверху, и он задал темп: ещё быстрее, ещё быстрее и сильнее. Поразительным образом, это захватывало меня, как будто я могла разделить с ним удовольствие, чувствовать то же, что чувствует он. И это было даже гораздо круче, чем когда он ласкал меня. Несколько сильных движений – и он крепко сжал руку. Я почувствовала толчки под своими пальцами и хриплый выдох у себя возле шеи.

– Моника, детка… – прошептал он.

И этот момент его наивысшего удовольствия стал особенным и для меня, словно на какое-то мгновение мы соединились по-настоящему. В этом была буквально нечеловеческая близость – когда двое дышат в унисон, чувствуют в унисон, живут в унисон. Мне понадобилось несколько мгновений тишины, чтобы насладиться этим странным ощущением, далёким от телесного и всё-таки невероятно телесным. А потом я тихонько сказала ему на ухо:

– Ну что, больше я ничего не должна?

Он усмехнулся.

– Ты знаешь, а я готов дать тебе ещё одну ссуду.

Я не сразу поняла, что это значит, а когда поняла, он уже вытаскивал меня из воды.





Глава 14




Несмотря на мои протесты (довольно вялые, если говорить откровенно) Стенли отнёс меня на руках в нашу комнатку и не очень-то аккуратно приземлил на диван.

– Эй, эй! Он же будет мокрым… – сказала я, но была проигнорирована.

Кажется, мокрый диван Стэнли не слишком волновал. Может быть, потому что он уже всё запланировал и в его планы совсем не входило то, что я буду спать на этом диване – ведь у нас есть огромная кровать.

Не обращая внимания на моё возмущение, он стащил с меня трусики купальника.

– Эй! – сказала я ему. – Ты ведь помнишь, что наш договор уже не действует?

Он усмехнулся.

– Помню, но думаю, кое-что мы можем себе позволить.

Он развёл мои ноги шире, и его язык проехался между мокрыми складочками. И я не могла больше говорить. Да что там – я даже дышать не могла.

Его язык творил со мной какое-то безумие. Он действовал уверенно и напористо, надавливал на самую чувствительную точку, доводя меня до сумасшествия.

Я мигом забыла о стыде, стеснении, отдаваясь этому невероятному танцу плоти. Потеряла контроль.

Кажется, я кричала, стонала и просила еще.


Но все это было неважным. Все вообще перестало быть важным, лишь огненные всполохи безумного удовольствия в моем теле.

Наслаждение становилось сильнее и сильнее, и в какой-то момент, когда мне уже казалось, что я больше не выдержу, взорвалось безумной вспышкой в низу живота…

Какое-то время я просто не могла двигаться. А когда смогла, переместилась поближе к Стенли и устроилась у него на груди.

– Погоди, надо забрать с улицы бутылку и бокалы. Сейчас принесу.

– И клубнику, – напомнила я. После всего, что произошло, почему-то безумно хотелось есть.

Стэнли вышел к джакузи, а после я услышала стук и тихое чертыхание. Боже, что там ещё случилось? Я выскочила в декоративную дверь и увидела картину: Стэнли сидит у бортика джакузи, но в его руках бутылка и тарелка с клубникой.

– Здесь чертовски скользко, – сказал он, – но я смог спасти самое главное.

Вот я бы поспорила, что самое главное в данной здесь – вино и клубника. Я сделала шаг навстречу и тихо ойкнула: кожа над его бровью была рассечена, и из пореза тонкой струйкой сочилась кровь. Я выхватила бутылку из его рук.

– Ты поранился! Идём, нужно обработать рану.

– Ничего страшного, просто царапина, – отбрыкивался Стэнли. Но я его не слушала. У меня в сумочке была перекись водорода. Я усадила его на диван – тот самый мокрый диван. Но не слишком беспокоясь о его комфорте. В конце концов, Стэнли сам виноват, что обшивка промокла насквозь. Я стала нервно копаться в сумочке, но перекись что-то никак не находилась. И тогда, чтобы не терять время, я просто высыпала всё её содержимое на столик, нашла нужное и наконец плеснула её на рану.

– Ничего себе, – сказал вдруг Стэнли.

– Только пожалуйста, не говори, что это было больно, – возмутилась я.

– Нет, вовсе не больно, – сказал он и потянулся к столу, где лежало всё, что вывалилось из моей сумки. Но его интересовало не всё, а только сложенный вчетверо листок.

О боже! Наш договор! Получив его в свои руки, я засунула его в сумочку и благополучно о нём забыла.

– Значит, ты его не порвала, не сожгла и не выбросила?

– Я… Я просто… – залепетала я, как будто он действительно поймал меня на горячем.

– Да ладно, не оправдывайся. Мне даже приятно.

Спать мы отправились, разумеется, в общую кровать, потому что диван был безнадёжно намочен. Я ещё успела подумать, что в кровати полно места для того, чтобы мы даже не встретились. Но это была последняя ленивая мысль перед засыпанием. В конце концов, мы сегодня много встречались самыми разными частями тела, так что на это можно просто не обращать внимание.

Весь следующий день мы провели на площадке у бассейнов: купались, веселились, я много танцевала, выпила несколько коктейлей. Теперь мне всё казалось уже безопасным: сколько бы я ни выпила коктейлей – ничего ужасного не случится, теперь я была в этом уверена. Этот день подошёл к концу, и мне было немного грустно возвращаться в серый город. А когда я осталась дома одна, и машина Стэнли отъехала из моего двора, я достала из сумочки многострадальный договор и вчиталась в его строки. Долго крутила его в руках, пока, кажется, не приняла решение – очень важное и пожалуй, единственно верное.





Глава 15




Наутро я пришла на работу пораньше. Я немного нервничала, кончики пальцев подрагивали, я зашла в кабинет босса. Он уже был на месте – словно ожидал, что я явлюсь для разговора. Я протянула ему сложенный вчетверо листок.

– Вот. Я решила, что не стоит нарушать этот договор. Тем более, что он действителен ещё ровно один день, и мы можем успеть. Ты можешь успеть.

Стэнли вышел из-за стола и приобнял меня.

– Моника. Чёрт возьми. Перестань уже носиться с этой бумажкой. Она не имеет такого важного значения, как тебе кажется. Конечно, мы обязательно сохраним этот договор, чтобы показывать его детям…

– Каким ещё детям? – пробормотала я.

– Да, ты права, – отозвался Стэнли. – Детям, пожалуй, не стоит. А вот внукам уже можно.

Он рассмеялся, видя, как я напряжена.

– Но главное, что нас это ни к чему не обязывает. Мы не должны соблюдать сроки. И я готов ждать, пока ты будешь готова.

Только теперь до меня стал доходить смысл его слов. Причём, медленно и волнами. В первый момент нахлынул стыд и отчаяние: он что, меня отвергает? И теперь, когда я сама притащилась с этим договором, решил от всего отказаться? Потом до меня дошло: нет, не отвергает. Просто не хочет давить. И тогда я сказала еле слышно и пряча глаза:

– А если я готова?

Он переменился в лице на мгновение. Взял бумажку из моих рук, сунул её во внутренний карман пиджака, и сказал.

– А если ты готова – значит, рабочий день отменяется.

Я посмотрела на него недоверчиво. Неужели в самом деле отменяется? Или это такая шутка? Но он не шутил. Он быстрым шагом направился прочь из кабинета.

Я думала, что мы поедем к нему домой, или еще куда-то.