Девушка, которую вернуло море

– Если Хайлли уже отозвала своих воинов, они окажутся беззащитны, – я уставился в землю, представляя себе происходящее, – вы видели, что они устроили в Льйосе.

И повторят все то же самое в каждой деревне по пути к фьорду, и к тому времени, когда предводители Хайлли узнают, что происходит, будет слишком поздно.

– Я поеду, – не дожидаясь ответа, Бард вскочил вседло.

Асмунд бросил взгляд на брата, но не стал его удерживать, хотя я видел, что ему очень этого хочется.

– Предупреди их и скажи, пускай уезжают в Мёор.

Эта горная деревушка была одним из самых безопасных мест и располагалась слишком далеко, чтобы воины Свелл сунулись туда. Они не успели бы укрыться в Вирки, когда вражеские войска уже заполонили долину.

– Встретимся в Аурвангере. Или нет. Ты не обязан воевать, если не хочешь этого.

– Я не оставлю Асмунда, – он наклонился вперед, поглаживая морду своего черного коня. Потертое красное кожаное снаряжение, которое наверняка использовал их отец, закрывало грудь животного.

– Если я не вернусь в Аурвангер завтра к закату, уезжайте без меня.

Асмунд кивнул ему и, ухватив его за руку, прижал брата к себе. Я подумал, приходилось ли им разлучаться за все те годы, что они провели за пределами Хайлли. Мы были еще мальчишками в Вирки, когда Аска и Рики сражались с Херджа, и они вернулись в опустевший дом у фьорда. И с тех пор они стали одной семьей.

Бард развернул лошадь и поскакал по берегу реки, вскоре скрывшись за поворотом. Если он поспешит, то, возможно, придя в Ютан, воины Свелл обнаружат лишь пустую деревню.

– Сколько отсюда до фьорда? – наконец нарушил тишину Кжелд, все еще перебирая пальцами свой браслет.

Я вскинул бровь.

– Ты тоже пойдешь?

Он пожал плечами, протянув мне полную горсть древесного мха.

– А куда еще мне идти?

Но в глубине его глаз залегла тень, мрак, который никогда не покидал их. Мне всегда было интересно, как Кжелд оказался в компании Асмунда. Как попал на большую землю и что же такое сделал, чтобы его изгнали из племени. Его окружало слишком много тайн, подобно тому как туман окутывал мысы. Лишь легенды витали над узкой полоской земли, изгибавшейся от большой земли к ледяному северу. Там никогда не случалось оттепели, а туман был настолько плотным, что скрывал от глаз голубое небо.

– Спасибо, – я взял у него мох. – Ты уверен, что Кирр не объединились с кланом Свелл? – снова спросил я.

– Уверен. – Он подошел к воде и, наклонившись, закатал рукава и вымыл руки. Татуировки племени Кирр оплели его руки густой сетью, и местами под ними невозможно было разглядеть его кожу.

Я поднял рубашку, разглядывая ожог на боку. Рана закрылась, и кровотечение прекратилось, однако это вряд ли защитило бы меня от заражения, которое наверняка вскоре начнется. Мох поможет предотвратить нагноение до того момента, как я попаду домой. Я обмакнул его в воду, чтобы смыть грязь и щепки древесной коры, а затем задержал дыхание, плотно прижав его к ране. Боль волной пробежала по телу, отозвавшись в кончиках пальцев, и от этого нестерпимого ожога я едва мог вздохнуть. Я поплотнее прижал мох к ране и замер, дожидаясь, когда боль немного утихнет.

– Готов? – Асмунд протянул мне поводья, и я взглянул на коня.

Его темно-желтая шкура напомнила мне шкуру коня Аги – цвета заката над горой. Оранжевый свет, проливавшийся на стволы деревьев, создавал вокруг видимость пожара.

«Воевать легко».

Его слова эхом прозвучали у меня в голове, и я с трудом проглотил ком в горле, борясь с болью в груди. Он пережил много сражений, защищая фьорд, и увидел новую жизнь своего народа. И теперь я задумался, что бы мы сказали ему, встретившись снова в загробном мире. Если бы нам пришлось рассказать ему, что все исчезло. Наш фьорд. Наш народ. Наше будущее.

И ничего больше не осталось.





Глава 11





Това


ГЮНТЕР ДЕРЖАЛСЯ ЧУТЬ ПОЗАДИ, когда мы отправились в чащу леса, окружавшего Льйос, но спиной я ощущала его пристальный взгляд. Они с Джоррундом не проронили ни слова, когда мы отъехали в сторону от огней лагеря Свелл. С каждым часом он становился все больше, по мере того как все новые воины прибывали с запада.

Вигдис разослал гонцов еще до того, как мы направились в Льйос, его план предать брата и полностью истребить отряд Надир созрел в ту ночь, когда я прочла руны. Я думала о том, как бы он поступил, если бы предсказание было иным. Если бы руны пообещали нам удачу, а не полный провал. Однако он напал на Льйос еще до предсказания, и я убеждала себя, что погубленные жизни в деревне народа Надир, а затем на поляне никак не были связаны со мной. Но, даже если бы это оказалось правдой, я все равно сыграла ужасную роль в этой истории. Я оправдала его планы. Подтвердила их. А руна Хагалаз стала лишь предлогом, необходимым Вигдису.

Мы шли вперед в полном молчании, ночные звуки начинали наполнять лес, когда солнце опустилось за деревья. Джоррунд замер в тени под деревьями, спрятав руки в складках своей мантии, а высокая трава расстилалась вокруг него. Ему совсем не нравилась идея созвать Прядильщиков, но он понимал, что у нас нет выбора. Он боялся взывать к Эйдис после предательства на поляне. Он попытался вернуть потерянную честь до того, как встретится со своей богиней. И сделать это он мог, лишь убедившись в том, что воины клана Свелл останутся единственными на окровавленной земле. Но Джоррунд слишком сильно верил в Эйдис. А боги могли быть еще более вероломны, чем смертные.

Я взглянула на свой лук, свисавший с седла его лошади.

– Скажи, ты чем-то обязан Вигдису или Джоррунду?

Бросив на меня взгляд сверху вниз, Гюнтер вскинул бровь.


– Что?

– Наверняка он не зря приказал тебе следить за мной. И наверняка ты не зря оказался на берегу в тот день семь лет назад.

По выражению его лица было понятно, что он все вспомнил. Почти целый год Гюнтер приходил ко мне на луг. Он научил меня мастерить стрелы и стрелять. Он даже изготовил для меня лук. Однако мужчина лишь учил меня, и мы никогда ни о чем не разговаривали. И он никогда не рассказывал, почему согласился мне помогать.

– Я сделал это не потому, что был обязан Джоррунду, – хрипло ответил он.

– Тогда почему?

Он ударил лошадь, опередив меня и оставив одну. Я не сомневалась, что Вигдис или кто-нибудь еще знал о тех днях на лугу. Если бы это произошло, Гюнтер не смог бы пользоваться столь большим уважением среди воинов. Однако Джоррунд всегда умел добиваться от других того, чего хотел. Умел внушать им, что они обязаны ему.

Я медленно шла вперед, вглядываясь в лесную чащу. Мы забрались гораздо дальше наших границ, пока я собирала белену, но уже было поздно возвращаться обратно в Лиеру, и солнце скрылось за лесом, и вокруг воцарилась ночная прохлада. Если я хотела отыскать молодого воина Надир, мне следовало поторопиться.

В памяти всплыли слова Вигдиса. Он говорил честно, но, даже если бы мне удалось отыскать убийцу его брата, у него было слишком много причин желать моей смерти. И потому я должна была отыскать способ стать важной для него. Что же будет потом, я не знала. Мое будущее становилось все более туманным.

И, по правде говоря, я понимала Вигдиса, даже считая, что он неправ. Он искренне радел за свой клан. Любовь к своему народу пылала в его крови, но смерть Веры слишком сильно потрясла его. Своих детей у него не было, и, потеряв единственное нежное чувство, которое теплилось в его сердце к племяннице, ему было проще обвинить в ее смерти меня, чем Эйдис. Я ведь была из плоти и крови. Живым человеком. И, что самое главное, меня можно было убить.

Я остановилась, увидев изменившиеся окрестности впереди, где узкий приток реки змеился во мраке, расширяясь в водную гладь вдали. Гюнтер остановился на каменистом берегу, а я принялась протискиваться сквозь заросли камыша. Мои башмаки вязли в сырой земле, пока я обыскивала мертвые сухие зимние стебли, торчавшие из воды. Если где-то поблизости была белена, то наверняка именно здесь. На свежие цветы рассчитывать было слишком рано, но прошлогодние побеги тоже сгодятся.

Я наклонилась, разгребла сырую траву и обыскала берег, грязь облепила мои ладони. Уже совсем стемнело, когда я, наконец, нашла то, что искала. Золотистый цветок прошлогодней белены, торчавшей из свежей зеленой травы, тянувшийся к теплому солнцу, словно растопыренные пальцы.

Я осторожно раздвинула остроконечные травинки и вынула из земли засохший побег соломенного цвета с плотными рядами семян. Это было именно то, что мне нужно. Я встала и принялась протискиваться сквозь камыши обратно к Гюнтеру, и вместе мы отправились туда, где нас поджидал Джоррунд, теперь едва различимый в темноте.

– Мне это не нравится, – сказал он, уставившись на белену.

– Знаю, – прошептала я, проходя мимо него.

Вызывать Прядильщиков опасно, однако вся моя жизнь в клане Свелл была опасна. Я никогда по-настоящему не чувствовала себя в безопасности, хотя Джоррунд и хотел, чтобы я поверила, что это не так. Но я научилась рисковать, чтобы сделать свою жизнь необходимой для клана. И сейчас происходило то же самое.

Огни лагеря Свелл мерцали в отдалении среди деревьев. Воины прибывали весь день, и завтра, когда соберется огромная армия, мы отправимся на восток. Времени оставалось совсем мало.

В шатер для собраний, мимо которого мы проходили, набилось множество воинов, голоса перекрикивали один другого в темноте. Джоррунд отогнул край нашего шатра, и я проскользнула внутрь. Он щелкнул огнивом, и я принялась за работу, разложив перед собой белену и очищая кинжалом сухой стебель от увядших цветов.

– Что ты делаешь? – Гюнтер настороженно следил за мной, свет от факела отражался в его глазах.

– Я не знаю, где тот воин Надир. – Оборвав сухие лепестки, я воткнула лезвие кинжала в стручок с семенами, осторожно разрезав его. Под кожурой блеснули черные круглые семена, и Джоррунд тут же подошел ко мне. – Поэтому я собираюсь спросить того, кто знает.

– Есть и другие способы отыскать его, – заметил Джоррунд.

– Но не столь быстрые.

Я высыпала семена в ладонь. Если Прядильщики послали Всевидящего, то, возможно, пытались что-то мне сказать. Пытались направить меня по верному пути. Кроме того, я хотела найти не только воина Надир с поляны. Я хотела узнать и о мужчине из племени Кирр, которого увидела в лесу.

Я встала, и Джоррунд протянул мне чашу, встретившись со мной взглядом.

– Будь осторожна.

Я молча взяла у него чашу. Я достаточно знала о судьбе, чтобы понимать, что осторожность не имеет ничего общего с жизнью или смертью. И по-прежнему слишком сердилась на него за то, что он пошел против Бекана, и потому не желала успокаивать его.

Мы снова вышли на свежий ночной воздух, и я опустилась на колени перед ближайшим костром, набирая в чашу горячие угли лезвием своего кинжала. Шаги Джоррунда и Гюнтера раздавались у меня за спиной, когда я двинулась в темный лес. Я отыскала место, где лунный свет пробивался между деревьями, и опустилась на землю, раскинув вокруг себя юбку. Угли оранжевыми и красными огоньками переливались в чаше. Я поставила ее перед собой, закрыла глаза и глубоко вдохнула, чтобы собраться с силами.

Мысли медленно потекли ручейком, оставляя меня, пока я не осталась одна в лесу, и разум мой был темнее лесной чащи. Холодный ночной воздух обнимал меня, а тихое шуршание листьев проникло в мои мысли, но затем снова воцарилась тишина. Открыв глаза, я заглянула в чашу, отгоняя непрошеные мысли, заменяя их звуками леса и дуновением ветра, гуляющего среди ветвей у меня над головой.

Я протянула руку и высыпала семена белены в горячие угли. Их сверкающая кожура лопалась от жара, и белый дымок заструился во тьме передо мной, словно скрюченные пальцы, накладывающие чары. Я наклонилась вперед, глубоко вдыхая дым, пока его горьковатый аромат не заполнил мои легкие. Я закрыла глаза, ощущая жжение в груди, и сделала еще один вдох. Жар разлился у меня между ребер, и я зажмурилась, а мои руки бессильно опустились на колени.

Откинув голову назад, я заговорила, шелест моего шепота был столь тихим, что я едва слышала собственный голос.

– Я взываю к Прядильщикам. Я призываю Плетущих Судьбу.

Я вызвала в памяти образ молодого воина Надир, увидев его так же ясно, как тогда на поляне. Темные волосы, собранные в спутанную косу. Глубоко посаженные глаза цвета моря. И по моей коже снова пробежали мурашки, словно я ощутила его присутствие. Словно он стоял среди деревьев, не отводя от меня взгляда.

У меня закружилась голова, земля внезапно притянула меня к себе, а белый свет луны, разлитый повсюду, сделался нестерпимо ярким. Я закрыла глаза и высыпала остаток семян в пылающие угли, и дым снова поднялся из чаши извивающимися столбами. Я снова вдохнула его клубы, но на этот раз не ощутила жжения в груди. Лишь сладковатый привкус дыма на языке и едва заметное тепло, исходившее от углей.

– Где же ты? – пробормотала я, и собственный голос показался мне чужим.

Шум моего дыхания нарастал в голове, и по телу разлилось тепло, отозвавшись в кончиках пальцев. Я откинулась назад, мягко погрузившись в сосновые иглы, устилавшие землю, и уставилась в черное небо.

Я снова попыталась произнести свой вопрос, но мои губы не шевельнулись, а лицо онемело от холодного ночного воздуха, но внезапно он появился. Воин Надир стоял во мраке передо мной, все вокруг него напоминало струившийся дымок от семян белены, но спустя мгновение я смогла различить у него за спиной грубые деревянные ворота небольшой деревушки. Он смотрел мне прямо в глаза, а я пыталась отыскать в окружавшей его тьме мужчину из племени Кирр. Но мы оказались лицом к лицу. Лишь воин Надир и я.

Тьма была непроглядной, напоминая жидкость. Словно мы оказались под ее тягучей поверхностью. Ветер обрушился на нас, хлынул холодный дождь, губы воина приоткрылись, но я не услышала ни слова. Вместо этого до меня донесся голос Прядильщиков.

– Ютан, – шептали они, и этот шепот эхом разносился по лесу.

Воин Надир, не двигаясь, смотрел на меня, пока ворота не растаяли. Струйка дыма обвилась вокруг его тела, и он тоже исчез, и в следующее мгновение я оказалась одна. Холод сковал мое тело, и я вглядывалась в темную пустоту, чувствуя себя беззащитной без него в этом мраке.