Долина надежды
Часть 8 из 56 Информация о книге
Дворецкий проводил их в библиотеку и послал за своей госпожой. Когда София, бледность и безжизненный взгляд которой были особенно заметны на фоне ее траурного платья, пожала им руки и опустилась в кресло, дворецкий пробормотал, что сейчас пришлет миссис Беттс с мадерой и печеньем, после чего удалился. Поверенные выпили, закусили и выразили свои соболезнования. После чего оба мужчины погрузились в неловкое молчание, глядя в пол и на носки своих мокрых башмаков. София поняла, что случилось что-то неприятное. – Чем вызван ваш визит? Не думаю, что вы проделали столь долгий путь, да еще в такую ненастную погоду, только для того, чтобы обсудить возможность продажи лондонского особняка или повторить свои соболезнования, уже изложенные вами в письмах. Прошу вас, будьте со мной откровенны. Старший поверенный вздохнул: – Мисс Графтон, мы так и не получили ответа ни на одно из наших многочисленных писем. Мы сожалеем о доставленных неудобствах, но у нас не оставалось иного выбора, кроме как увидеться с вами лично и настоять на обсуждении некоторых срочных вопросов, кои требуют от нас большей откровенности, чем вам хотелось бы услышать. – Срочные вопросы? Я пребываю в трауре, сэр. Разве не могут они подождать? – Не могут, мисс Графтон. Сейчас я все объясню. Во-первых, мы избавились от лондонского особняка. – По какому праву? Я не давала вам своего разрешения! – София пришла в негодование. – Я еще не решила, когда вернусь в Лондон, и желаю сохранить жилье в столице. – Продолжение аренды стало бы непосильной ношей для поместья. Я сожалею о том, что принес вам дурные известия, мисс Графтон, но, как вам известно, три года назад ваш отец заложил поместье под большие проценты в расчете на получение урожая табака в течение года или в крайнем случае двух. Тогда возникла необходимость срочно получить значительную сумму денег, что было возможно только при чрезмерной процентной ставке. В обычных условиях мы бы никогда не порекомендовали пойти на такой шаг, но в тот момент это представлялось вполне обоснованным. Согласно оценке мистера Баркера, нажить состояние можно было достаточно быстро. К несчастью, у нас имеются все основания полагать, что мистер Баркер ввел нас в заблуждение относительно прибытия первой партии табака. Она так и не была отправлена, и, несмотря на наши запросы, мистер Баркер либо не может, либо не желает сообщить нам, когда бы мы могли ожидать ее. Собственно говоря, мы не имеем возможности хотя бы подтвердить, что табак вообще был посеян, хотя агенты в Лондоне предъявили нам счета расходов – очень больших расходов, – которые произвел мистер Баркер от имени вашего отца, заказывая товары и оборудование, которые были отправлены в Вирджинию на плантацию «Лесная чаща». При этом ваш отец был вынужден понести дополнительные траты, а также перевести в Вирджинию бóльшую часть дохода, полученного от поместья за последние три года. Собственно же доход от поместья совсем не так велик, каким его полагал лорд Графтон, и остается таковым в течение вот уже некоторого времени. Но расчет строился на том, что, как только поместье в Вирджинии начнет приносить прибыль, она покроет недостачу от поместья в Англии. Отчасти именно поэтому мы и посоветовали ему поступить таким образом. Разумеется, мисс Графтон, вы могли и не знать, что расходы лорда Графтона всегда были весьма значительными, ведь он содержал особняк в Лондоне и это поместье так, как это делали до него его отец и дед. И сумма долга на закладные на поместье оказалась чрезмерной. Короче говоря, и сумма собственно долга, и проценты по нему возросли самым тревожным образом, и, если не предпринять срочных мер, на поместье Графтонов и манор будет наложен арест с последующей их продажей. Мисс Графтон, прошу простить меня за то, что докучаю вам деловыми вопросами в такое время, но если мы не начнем действовать, то, боюсь, вы рискуете остаться нищей. Слова поверенного доносились до нее словно бы издалека и не имели никакого смысла. София отвлеклась и стала смотреть в окно на дождь, мокрую лужайку, сад и розы, склонившиеся почти к самой земле. «Розы следует подвязать. Надо напомнить об этом садовнику», – подумала она. «Нищей? О ком они говорят?» – Не имею удовольствия понять, что вы имеете в виду, сэр, – сказала она. – Лорд Графтон действовал в соответствии с вашими рекомендациями. Поверенные покраснели. – Гм. Действительно. Но, к сожалению, в данном случае предвидеть все обстоятельства оказалось невозможно. В то время складывалось впечатление, что сохранение прежнего образа жизни лорда Графтона требует некоторых действий для превращения плантации в Вирджинии в прибыльное предприятие, но теперь надо что-то делать, причем безотлагательно, поскольку платежи по погашению задолженности серьезно просрочены, что означает новые долговые обязательства по уже имеющимся. По нашему мнению, самым разумным было бы немедленно продать поместье, дабы погасить весь долг и не дать ему возрасти. По крайней мере, в этом случае у вас останется небольшое сальдо от продажи. При правильном вложении оно может обеспечить вам скромный доход. – Продать?! Продать поместье Графтонов? Какой вздор! Это немыслимо! Поверенный вытер пот со лба. – Есть и вторая возможность, которая подвернулась весьма кстати. Объявился один весьма состоятельный джентльмен, желающий снять для своей семьи большое поместье где-нибудь поблизости. Мы полагаем, что манор и прилегающую территорию можно будет сдать ему внаем, а земли сельскохозяйственного назначения поместья следует предоставить в аренду местным фермерам или вашим соседям-землевладельцам. Этого может оказаться достаточно для выплат по процентам до тех пор, пока не начнут поступать доходы от продажи табака, но при условии, что первая партия прибудет до конца лета. Если же нет, то кредиторы наложат на поместье арест и оно будет продано. Но давайте не будем терять надежду. Вполне возможно, что письмо мистера Баркера с известием о том, что табак Графтонов вскоре будет выгружен на сушу, просто затерялось в пути. Тем не менее мы должны быть готовы и на тот случай, если это не так. Предполагаемый арендатор не нуждается во вдовьем доме[2] и любезно согласился предоставить его в ваше распоряжение, пока сам он будет проживать в маноре. – Поверенный обвел рукой обшитую дубовыми панелями библиотеку, хотя, безусловно, имел в виду и галерею для менестрелей, гостиную, кладовую и буфетную, спальни, картины и мебель, которую собирали поколения Графтонов. – От подобной сделки вы не получите никакого дохода, но у вас имеется небольшое наследство, которое оставила вам леди Бернхэм. Оно позволит вам скромно проживать в нем. Поскольку вы пребываете в трауре, то никто не обратит внимания на то, что вы более не ведете тот роскошный образ жизни, каковой был у вас при жизни отца. Никто не обратит внимания? Да уже через неделю все в Сассексе будут знать об этом. В глазах Софии вспыхнул гнев. – Я… Мне будет позволено переселиться во вдовий дом? – Прошу простить меня, мисс Графтон, но я умоляю вас понять, что долг неуклонно возрастает и, поскольку положение дел в данный момент обстоит самым неудовлетворительным образом, нельзя терять ни минуты. Этот арендатор – единственный, кто согласился как на предложенные нами условия, так и на то, что вы сможете переехать во вдовий дом. Он… э-э… занимается торговлей, но здесь не может быть никаких возражений, поскольку он очень лояльно отнесся к нашим условиям и с крайним нетерпением ожидает возможности предстать перед обществом… в качестве владельца такого особняка, как этот. Согласился? Софии показалось, будто чья-то невидимая рука, словно тисками, стягивает ей корсет, туже… туже, по капле выдавливая из нее жизнь, так что ей стало нечем дышать. – И когда же… когда этот замечательный арендатор желает… – Договорить она не смогла. – К концу июля, то есть фактически в следующем месяце. Переселиться в старый вдовий дом? У Софии все поплыло перед глазами, когда она попыталась представить себе эту картину. Это немыслимо! Разве там можно жить? В прошлом году, во время одной из верховых прогулок, отец показывал ей его. Некогда это и впрямь был небольшой симпатичный домик, но сейчас он зарос диким виноградом, насквозь пропитался промозглой сыростью, а над ним простерли свои ветви большие деревья, росшие по соседству, отчего в нем всегда было темно. Поскольку в доме давно никто не жил, краска шелушилась, обои отваливались кусками, а доски пола покоробились. Но хуже всего было то, что из него открывался вид на манор. Она попыталась сделать вдох. – Но как я смогу там жить… и слуги! – Новые арендаторы желают сохранить всех слуг. Но при наличии наследства леди Бернхэм вы, пожалуй, сможете позволить себе одного слугу, если его жалованье будет невелико, – вмешался младший из поверенных. – Например, молодую служанку, которая будет выполнять всю домашнюю работу. Ваши соседи и друзья наверняка будут присылать вам дичь и фрукты в качестве подарка, и, смею надеяться, арендатор не станет возражать против того, чтобы вы собирали растопку для камина. Сдать внаем манор! Отказаться от особняка в Лондоне! Лишиться всех слуг! Дочь лорда Графтона окажется изгнанной из собственного дома и унизится до того, чтобы пересчитывать свечи, ходить в заштопанных платьях, питаться жидкой кашей, собирать в лесу упавшие сучья и, самое отвратительное, принимать милостыню от своих соседей! Обуреваемая гневом вкупе с навалившимся на нее разочарованием, София едва не лишилась чувств. При виде ее растерянного и ошеломленного лица клерк подался вперед и, наверняка действуя из лучших побуждений, напомнил ей, что на виргинскую собственность в ее приданом закладная не распространяется. Несмотря на то что до сих пор табачная плантация так и не стала прибыльной, в нее были вложены большие деньги, так что рано или поздно она начнет приносить стабильный доход. Он намекнул на то, что мисс Графтон не испытывает недостатка в поклонниках, следовательно, вероятность того, что она выйдет замуж и переедет к своему избраннику еще до окончания первого года траура, за что, учитывая обстоятельства, никто не станет ее порицать, была весьма высока. Откровенно говоря, от лорда Графтона они узнали, что наследник Хокхерстов сделал ей предложение руки и сердца, но получил отказ… и если поверенным будет позволено встретиться с Хокхерстами, то их можно будет убедить в том, что София передумала. София в ярости уставилась на них. Подобная наглость была просто невыносима. Неужели они воображают, будто она станет умолять Джона Хокхерста жениться на ней? Да как они смеют! Впрочем, в любом случае было уже поздно. – Джон Хокхерст недавно женился на своей кузине, – ледяным тоном сообщила она, – и все его друзья сочли этот брак наиболее подходящим. Я желаю им счастья. Если это все, то мне остается лишь пожелать вам всего доброго. Поверенный и его клерк неловко откашлялись, обменялись взглядами и переменили тему. – Мисс Графтон, я должен просить вас уделить нам еще несколько минут. Нам нужно обсудить письмо вашего опекуна. – Опекуна? Но у меня нет никакого опекуна, сэр. – А! – воскликнули поверенные и поспешили объяснить ей, что таковой у нее все-таки имеется. Прошлым летом, осознав, что серьезно болен, ее отец назначил своего друга детства, Томаса де Болдена, с которым учился вместе, ее опекуном до тех пор, пока ей не исполнится двадцать один год или пока она не выйдет замуж. Старший брат Томаса промотал фамильное состояние за карточным столом, и потому сам Томас отправился искать счастья в Вирджинию, да так в Англию и не вернулся. Лорд Графтон выяснил, что он действительно разбогател в Америке, обзаведясь большой плантацией и особняком в Вильямсбурге, и даже стал настолько влиятельной персоной, что его избрали в члены административного совета колонии. Лорд Графтон написал Томасу, спрашивая у него совета относительно своей виргинской собственности, и, хотя самой плантации Томас не видел, он не сомневался, что все, что говорил мистер Баркер о необходимости инвестиций, было правдой и что лорд Графтон поступил мудро, сделав подобное вложение. В своем следующем письме лорд Графтон, который к тому моменту чувствовал себя уже очень плохо, попросил у Томаса согласия выступить в качестве опекуна его дочери в том случае, если опасения насчет собственного здоровья окажутся обоснованными. Лорд Графтон писал, что у него есть все основания полагать, что виргинская собственность станет единственным ценным активом в приданом Софии. И поскольку Томас проживал в Вирджинии, то в силу этого обстоятельства ему сподручнее всего будет сыграть роль ее опекуна и советника. Ради их старой дружбы лорд Графтон умолял Томаса де Болдена ответить согласием на его просьбу. – После смерти вашего отца мы вступили в переписку с мистером де Болденом, и он прислал нам вот это письмо, чтобы мы передали его вам. Младший из двоих поверенных протянул Софии запечатанный конверт. Девушка вскрыла его. В письме содержались обычные соболезнования по поводу смерти лорда Графтона и согласие принять на себя обязанности опекуна Софии. Друг отца выражал свое убеждение в том, что поверенные правы и что от собственности в Англии следует избавиться, дабы погасить растущий долг ради виргинской плантации. В нем также содержалось приглашение. Поскольку София была еще не замужем, а родственников в Англии у нее не осталось, Томас де Болден предлагал ей присоединиться к нему и его супруге в Вирджинии, чего, по его мнению, желал бы и лорд Графтон. София, не проронив ни слова, протянула письмо старшему поверенному, дабы тот прочел его. Она решительно отказывалась понимать что-либо. У нее не осталось никаких чувств, она была совершенно раздавлена обрушившимся на нее несчастьем и разорением. «Никогда бы не подумала, что стану радоваться смерти папы, но, слава богу, он уже никогда не узнает, что наделал!» – с горечью подумала она. – Почему же мой отец никогда не упоминал о Томасе де Болдене? – Он решил не делать этого, потому что надеялся на ваше скорое обручение, а вы, став замужней женщиной, не испытывали бы нужды в опекуне. Письма из Вирджинии в Англию могут идти несколько месяцев. Представляется вполне вероятным, что, ожидая ответа от мистера де Болдена, лорд Графтон почувствовал себя слишком больным, чтобы задуматься о том, как должен поступить. София вспомнила о лаудануме и поняла, что поверенный прав. – Но если лорд Графтон назначил Томаса де Болдена опекуном своей дочери, следовательно, он был твердо уверен в том, что она может полагаться на него как на своего доверенного друга, – настойчиво заявил старший из мужчин. – Вы хотите сказать, сэр, что мне предоставляется выбор между вдовьим домом и переездом в Вирджинию на жительство? Поверенные закивали, и на их вытянувшихся лицах отобразилось скорбное и торжественное выражение. «Они похожи на баранов в человеческом обличье, – подумала вдруг София, чувствуя, что ненавидит обоих. – Глупых и тупых баранов». Она не могла переселиться во вдовий дом. Просто не могла. Сделав глубокий вдох, она с вызовом проговорила: – Что ж, полагаю, переезд в Вирджинию станет для меня настоящим приключением, и именно так я и поступлю. Я принимаю приглашение Томаса де Болдена, но только ради того, чтобы нанести ему визит. После этого я поселюсь на плантации «Лесная чаща». Я… я научусь… выращивать табак. И буду заниматься этим при содействии мистера Баркера до тех пор, пока долг в Англии не будет выплачен полностью. Когда с ним будет покончено, я продам «Лесную чащу» и вернусь. Поверенные были поражены в самое сердце. Они вздумали было протестовать, заявив, что выращивание табака не женское дело, но выражение лица Софии подсказало им, что все их увещевания бесполезны. Вместо этого оба забормотали, что, разумеется, она может рассчитывать на них в том, что они сделают все необходимые приготовления. – В середине июля как раз отплывает корабль под названием «Бетси Уиздом», – начал было один из них. – Он направляется в Йорктаун. А на этой неделе из Лондона в Вирджинию уходит и скоростной пакетбот. Мы успеем отправить Томасу де Болдену сообщение о том, чтобы он ожидал вашего прибытия на борту «Бетси Уиздом». Это оставляет нам на подготовку всего несколько недель, но мы советуем вам поспешить, дабы избежать всех тягот плавания через Атлантику осенью. Следует ли заказать для вас билет? – Необходимо заказать два билета, сэр. Моя компаньонка, миссис Грей, разумеется, отправится со мной. И… полагаю, что должна сделать и собственные приготовления к путешествию. Быть может, вы будете настолько добры, что передадите мою просьбу портнихе? Насчет тех вещей, что понадобятся мне для поездки. – София поднялась с кресла, подошла к своему письменному столу, вырвала лист бумаги и поспешно набросала коротенький список. Поверенные приняли его и пообещали, что немедленно перешлют ей купчую крепость на виргинскую плантацию, дабы она могла передать ее лично в руки Томасу де Болдену. София лишь кивнула в знак согласия, и поверенные откланялись. На обратном пути в Лондон оба сошлись на том, что мисс Графтон разбирается в том, как нужно выращивать табак, примерно так же, как их кот – в апельсинах. Но обоим не терпелось поскорее избавиться от нее, дабы их роль в потере состояния Графтонами не стала известна. Кроме того, по их мнению, мисс Графтон, располагая в качестве приданого табачной плантацией, непременно и в самом скором времени отыщет себе супруга в колонии, где и останется. Так будет лучше для всех. И чтобы мисс Графтон как можно быстрее отправилась в путь, они решили взять на себя расходы по оплате переезда и счетов от портнихи, тем более что ни на одно, ни на другое денег у Графтонов все равно не было. Неожиданные события встряхнули Софию и вывели ее из траурного оцепенения. Ей многое предстояло сделать, и потому оставшиеся дни промчались в хлопотах. Она приказала тщательно проветрить и убрать дом, а также оставила распоряжения относительно того, какие книги, серебро и винные запасы следовало запереть в кладовке до ее возвращения, каковое должно было состояться через несколько лет. Она написала прощальные послания соседям в графстве и приняла нескольких визитеров, которые явились пожелать ей счастливого пути. Прибыли заказанные ею наряды для путешествия, но они были уложены в сундуки прежде, чем София успела хотя бы взглянуть на них. Напоследок она аккуратно свернула правоустанавливающие документы на владение «Лесной чащей» вместе с прилагаемой картой в трубочку, завернула ее в клеенку, после чего сунула в кожаный мешок и уложила в одно из отделений своего сундука. После печального прощания со слугами и скорбного часа, проведенного на могиле родителей на фамильном церковном погосте, София вместе с миссис Грей отправилась в путь. Когда карета, переваливаясь на ухабах, покатила на север, к Лондону, петляя между живых изгородей и цветущих полей, через маленькие деревушки с их выгонами, прудами и церквями сначала на территориях поместья Графтонов, а потом и Хокхерстов, София сказала себе, что не должна жалеть ни о чем. Ее замужество ничего бы не изменило, а в качестве супруги Джона она не смогла бы отправиться в Вирджинию, чтобы выплатить долг. Всего через каких-нибудь несколько лет она вернется и будет, как и прежде, жить здесь, где ей самое место. Два дня спустя, уже на борту «Бетси Уиздом», София стояла на палубе, пока миссис Грей раскладывала их вещи в крохотной каюте, в которой едва смогли разместиться две дамы со своими скромными пожитками. Она оказалась возмутительно дорогой, но совершенно необходимой. И девушка никак не могла взять в толк, почему поверенные пренебрегли возможностью снять для нее отдельное помещение. София была настолько занята приготовлениями к отъезду, что на протяжении последних пяти недель у нее не было времени подумать о чем-либо еще. И вот теперь она стояла у поручней корабля, где ей решительно нечем было заняться, кроме как наблюдать за суетой внизу, на причале Биллингсгейта, где носильщики и моряки, проститутки и уличные торговцы смешивались с пассажирами, разыскивающими свои корабли. София как раз подсчитывала, сколько денег из наследства леди Бернхэм у нее осталось после того, как она заплатила за каюту, когда размышления ее были прерваны шумной группой каких-то оборванцев, приближающихся к сходням. Окруженные констеблями, они явно ожидали своей очереди, пока измотанные женщины с узлами и грудными младенцами на руках в сопровождении грязных детишек пробивались сквозь толпу на причале. Но вот констебли принялись отдавать распоряжения и подталкивать своих беспокойных подопечных вверх по сходням на палубу «Бетси Уиздом». Некоторые мужчины ругались на чем свет стоит, женщины плакали, выкрикивали имена своих детей, и в эту какофонию вплетались плач и крики младенцев. София поинтересовалась у одного из проходящих мимо матросов, для чего все эти люди направляются в Вирджинию. Матрос, кивнув ей, пояснил: – Видите ли, мисс, все они преступники, убийцы и должники. Их не повесили и не посадили в тюрьму, но потом, погрузив на корабли, продадут как рабов, чтобы оплатить проезд. – И он поспешил дальше. Должники! От этого слова у Софии кровь застыла в жилах. Должники отправлялись в тюрьму. Неужели и она, достопочтенная мисс Графтон, такая же должница, как и те грязные, оборванные люди в трюме? Глаза ее наполнились горькими слезами безнадежности. Матросы закричали что-то насчет отлива, капитан выкрикнул в ответ какой-то приказ, они забегали по палубе, корабль отдал швартовы, и его течением понесло к морю. София осталась на палубе, глядя, как исчезает за кормой Лондон, как постепенно, прячась за излучиной Темзы, повернувшей на восток, скрываются из виду шпили его церквей и купол собора Святого Павла. Колокольный звон, разносившийся над водой, становился все слабее и слабее. Они миновали Баркинг, и на фоне вечернего неба на горизонте четкими контурами стали видны трубы Истбери-Манор-Хауса. А что, если она никогда более не увидит Англию? При этой мысли София зябко запахнулась в шаль. – Это ненадолго. Табак окупит расходы, ведь так говорят все. И я непременно вернусь домой, – вновь и вновь шептала она себе, а по щекам ее струились слезы. – Я обязательно вернусь, – поклялась София, глядя в темнеющее небо. – Вернусь, – пообещала она стае скворцов, летящих домой на ночлег. – Вернусь! – крикнула она чайкам за кормой, пикирующим к самой воде и вновь взмывающим вверх. – Клянусь. Вот увидите! Вот увидите! – твердо произнесла она, перекрывая их гомон. Ветер донес до нее издевательски-пронзительные крики чаек: – Увидим, увидим, увидим. Глава восьмая Семья Драмхеллер Лондон, июль 1754 года