Дон Кихот

Только что окончился этот процесс, как в залу явилась женщина, держа обеими руками человека, одежда которого выдавала в нем богатого собственника стад. Она вбежала с ужасными криками: – Правосудия, – кричала она, – правосудия, господин губернатор! Если я не найду его на земле, я пойду искать его на небе. Господин губернатор души моей, этот злой человек застал меня среди полей и воспользовался моим телом, как будто бы это была грязная тряпка. Ах, я несчастная! Он отнял у меня сокровище, которое я хранила более двадцати трех лет, защищая его от мавров и христиан, от здешних и чужестранцев. Это ужасно, что всегда твердая, как ветка плюща, я сохранила себя неприкосновенною, как Саламандра в огне или как ткань среди кустарника, и только для того, чтобы эта скотина пришла и взяла меня своими чистыми руками.

– Еще надо проверить, – сказал Санчо, – чистые ли или грязные руки у этого молодца, и, обратившись к нему, он потребовал, чтобы тот отвечал на жалобу этой женщины. Ответчику, весь смущенный, сказал: – Добрые господа, я – бедный свинопас, и сегодня я ушел отсюда, так удачно продав, с вашего позволения, четыре свиньи, что на городской сбор, соляной налог и другие обманные штуки с меня взыскали почти столько же, сколько я получил с продажи. Возвращаясь в свою деревню, я встретил на дороге эту дуэнью, и черт, который повсюду суется, чтобы все спутывать, заставил вас пошалить друг с другом. Я заплатил, сколько следовало, но она, недовольная много, схватила меня за горло и не отпускала, пока не привела сюда. Она говорить, что я совершил над нею насилие, но она лжет, даю в том клятву и готов принять присягу. И вот вся правда до последней ниточки.

Тогда губернатор спросил его, есть ли при нем какие либо деньги крупной монетой. Тот отвечал, что у него в кожаном кошельке есть до двадцати дукатов. Санчо приказал ему вынуть кошелек из кармана и отдать его целиком истице. Он повиновался весь дрожа; женщина взяла кошелек и с тысячью поклонов всем присутствующим и, молясь Богу за жизнь и здоровье господина губернатора, берущего под свою защиту молодых и бедных сирот, вышла из залы, обеими руками сжимая кошелек, впрочем, раньше уверившись в том, что в нем действительно находятся золотые монеты.

Только что она вышла, как Санчо обратился к пастуху, который заливался слезами и сердце которого и глаза следовали за его кошельком: «Бегите, любезный, за этой женщиной и возьмите у нее назад кошелек, хочет она этого или нет, а потом возвращайтесь с нею вместе. Санчо не пришлось повторять своего приказания, потому что пастух вылетел из залы как стрела, чтобы сделать то, что он ему велел. Все зрители остались в недоумении, дожидаясь конца процесса. Чрез несколько мгновений мужчина и женщина возвратились, еще крепче сцепившись и схватившись, нежели в первый раз. У женщины платье было подоткнуто, и кошелек всунут между колен. Мужчина изо всей силы старался вырвать его у нее, но она так защищалась, что это оказывалось невозможным. – Защити меня Бог и люди! – кричала она во весь голос. – Смотрите, господин губернатор, как мало стыда и страха у этого негодяя и изверга: среди города, среди улиц, он хотел отнять у меня кошелек, который ваша милость велели мне дать.

– И отнял он его у вас? – спросил губернатор.

– Отнял? как бы не так! – отвечала женщина, – да я бы скорей рассталась с жизнью, нежели с кошельком. Благодарю покорно! О, для этого надо было бы напустить на меня других кошек, а не этого отвратительного дурака. Ни клещами, ни молотками, ни ножницами, ни колотушками не вырвать его из моих ногтей, ни даже львиными когтями. Да легче вырвать душу мою из моего тела.

– Она права, – сказал мужчина, – я признаю себя побежденным и сдавшимся, и сознаюсь, что моих сил не хватит, чтобы вырвать его у нее. Сказав это, он ее выпустил из рук. Тогда губернатор, обращаясь к женщине, сказал: – Покажите мне этот кошелек, целомудренная и храбрая героиня». Она тотчас же отдала его, а губернатор, возвращая его мужчине, сказал неизнасилованной силачке: «Сестра, если бы то же мужество и ту же силу, какую проявили вы, защищая кошелек, вы употребили при защите своего тела, или даже на половину меньше, сил Геркулеса не хватило бы, чтобы вас изнасиловать. Ступайте с Богом и, неровен час, не оставайтесь здесь на острове и не на шесть миль в окружности под страхом получить двести ударов плетью. Ну, прочь, говорю я, прелестница, бесстыжая, негодница!» Женщина, вся в страхе, ушла с потупленной головой и с проклятиями в душе, а губернатор сказал ответчику: «Ступайте с Богом, добрый человек, в свою деревню и со своими деньгами и впредь, если не хотите погибнуть, не предавайтесь фантазии связываться с кем бы то ни было».

Человек этот поблагодарил его с большой неловкостью и вышел.[248] Присутствующие снова пришли в изумление по поводу приговоров и решений нового губернатора, и все эти подробности, собранные его историографом, тотчас были пересланы к герцогу, который ждал их с большим нетерпением. Но оставим пока доброго Санчо и поспешим возвратиться к его господину, сильно взволнованному серенадой Альтисидоры.





ГЛАВА XLVI

Об ужасной музыке из колокольчиков и мяуканья, устроенной Дон-Кихоту в его любовной историй с влюбленной Альтисидорой




Мы оставили великого Дон-Кихота погруженным в различные мысли, внушенные ему серенадой влюбленной компаньонки. Он лег с этими мыслями, и, как блохи, они не дали ему ни спать, ни отдохнуть ни мгновения, не говоря о том, что к этому присоединилось еще уничтожение петель в его чулках. Но так как время легкокрыло и ничто не препятствует его делу, то оно верхом неслось на часах, и скоро наступил утренний час. При виде дня Дон-Кихот покинул перины, и с обычным проворством надел свой верблюжий камзол и обул дорожные сапоги, чтобы скрыть несчастное приключение со своими дырявыми чулками. Потом он набросил на себя свой пурпуровый плащ, а на голову надел монтеру из зеленого бархата с серебряным галуном. Через плечо он перекинул перевязь с своим добрым острым мечем, к поясу прикрепил четки, которые всегда носил при себе, и в таком блистательном наряде величественно приблизился к вестибюлю, где герцог и герцогиня, уже вставшие с постели, находились, по-видимому, в ожидании его.

В галерее, чрез которую он должен был пройти, Альтисидора и другая девушка, ее подруга, стояли, подстерегая его. Как только Альтисидора увидала Дон-Кихота, она сделала вид, что падает в обморок, а подруга ее, подхватив ее в свои объятия, поспешила распустить ей корсаж ее платья. Дон-Кихот увидал эту сцену и, приблизившись, сказал: «Я уже знаю, отчего происходить эти припадки».

– А я ничего не знаю, – отвечала подруга, – потому что Альтисидора самая здоровая и самая крепкая изо всех женщин этого дома, и я вздоха от нее не слышала, с тех пор как знаю ее. Но пусть небо уничтожит всех странствующих рыцарей, какие только есть на свете, соля только правда, что они все неблагодарны. Уходите, господин Дон-Кихот, потому что бедное дитя не придет в себя, пока ваша милость будете здесь.

Дон-Кихот отвечал: – Постарайтесь, сударыня, чтобы сегодня ночью в моей комнате была лютня; я постараюсь по мере сил своих утешить эту девицу с раненым сердцем. В начале любви быстрое вразумление есть превосходнейшее средство.

Сказав это, он удалился, чтобы не быть замеченным теми, кто ног его видеть.

Только что он повернулся на своих каблуках, как бесчувственная Альтисидора, придя в себя, сказала своей подруге: «Надо позаботиться, чтобы ему положили лютню, которую он требует. Дон-Кихот, без сомнения, хочет задать нам музыку; его музыка будет не плоха». Обе девушки тотчас отправились с докладом к герцогине о том, что произошло, и о том, что Дон-Кихот потребовал лютню. Герцогиня, вне себя от радости, сговорилась с герцогом и своими прислужницами сыграть с рыцарем шутку более забавную, чем дурную. В надежде на это развлечение все они стали ждать ночи, которая наступила так же скоро, как наступил день, который герцог и герцогиня провели в усладительных беседах с Дон-Кихотом. В этот самый день герцогиня действительно отослала одного из своих пажей (того самого, который в лесу изображал заколдованную Дульцинею) к Терезе Панса с письмом от мужа ее Санчо Панса и с узлом его пожиток, которые он отсылал своей жене. Пажу было поручено принести точный отчет обо всем, что произойдет во время его посольства.

После всего этого, когда пробило одиннадцать часов, Дон-Кихот, возвратившись в свою комнату, нашел в ней мандолину. Он проиграл прелюдию, открыл решетчатое окно и увидал, что в саду кто то есть. Пробежав пальцами по всем струнам мандолины, чтобы по мере своего умения настроить ее, он отхаркнулся, прочистил горло, потом несколько хриплым голосом, но правильно, пропел следующий романс, нарочно для того в этот день составленный им самим.

Очень часто страсти сила

Души нам срывает с петель;

Рычагом тогда ей служит

Та, что праздностью зовется.



Очень часто вышиванье,

Непрерывное занятье

Служат нам противоядьем

Против тайных вожделений.



Для девиц в уединеньи

И мечтающих о браке

Есть приданое их честность,

Слава добрая имен их,



Рыцарь странствующий каждый,

Во дворце живущий рыцарь —


Все свободными играют,

В жены ж честных выбирают.



Часто страсть восходит с солнцем

Меж хозяйкою и гостем,

Но тотчас-же и заходит,

Если время им расстаться.



Страсть, пришедшая так быстро —

Нынче есть, а завтра скрылась —

Образов не оставляет

В душу глубоко запавших.



Как картина на картине

Нам казалась бы бесцветной;

Точно так же и вторая

Красота за первой меркнет.



Образ доньи Дульцинеи

На доске моей сердечной

Живо так запечатлелся,

Что стереть его нет силы.



Постоянство у влюбленных —

Величайшее из качеств:

Чудеса творит любовь с ним,

С ним достигнуть можно счастья.





Только что Дон-Кихот дошел до этого места в своем пении, которое слушали герцог, герцогини Альтисидора и почти все обитатели замка, как вдруг, с высоты галереи, которая находилась над самым окном Дон-Кихота, опустилась веревка, к которой прикреплено было более сотни колокольчиков, а затем из большого мешка выпущено было множество кошек, к хвостам которых были также прикреплены колокольчики. Звон колокольчиков и мяуканье кошек были так сильны, что даже герцог и герцогиня, хотя сами выдумали эту шутку, были испуганы, а Дон-Кихот почувствовал, что волосы у него становятся дыбом. Судьба устроила еще так, что две или три кошки впрыгнули чрез окно в комнату, а так как они, как шальные, бегали взад и вперед, то можно было подумать, что целый легион чертей устроил себе шабаш. Стараясь выбраться наружу, они потушили обе свечи, которыми освещалась комната, а так как веревка с большими колокольчиками не переставала опускаться и подыматься, то большинство обитателей замка, не посвященные в шутку, были поражены удивлением и страхом.

Дон-Кихот между тем стал на ноги и, взяв меч в руку, стал чрез окно наносить удары, крича во всю мощь своего голоса: «Прочь, злобные волшебники; прочь, заколдованная сволочь! Я Дон-Кихот Ламанчский, против которого бессильны ваши злые намерения!» Потом, обратившись на кошек, которые носились по его комнате, он нанес им несколько ударов мечом, они все бросились в окну и исчезли чрез этот выход. Одна из них, однако, которой особенно грозили удары мечом, прыгнула к самому лицу Дон-Кихота и вцепилась ему в нос когтями и зубами. Дон-Кихот закричал от боли раздирающим голосом. Услыхав крики, герцог и герцогиня догадались в чем дело, и, поспешно вбежав в комнату, дверь которой отперли отмычкой, они увидали бедного рыцаря изо всех сил отрывающим кошку от своего лица. Принесли огня, и при свете явилась глазам присутствующих страшная битва. Герцог кинулся, чтобы развить сражающихся, но Дон-Кихот воскликнул: «Никто пусть не вмешивается; пусть оставят меня лицом к лицу с этим демоном, с этим колдуном, этим волшебником. Я ему докажу, кто такой Дон-Кихот Ламанчский». Но кошка, нисколько не трогаясь этими угрозами, ворчала и стискивала зубы. Наконец герцог овладел ею и выкинул ее за окошко. Дон-Кихот остался с лицом изрезанным как решето и с носом, который тоже был в довольно жалком состоянии, но больше всего его досадовало, что ему не дали окончить бой, так хорошо им начатый с разбойником чародеем.

Принесли масло апарисио,[249] и Альтсидора сама, своими белыми руками, стала прикладывать компрессы ко всем израненным местам. Прикладывая их, она сказала тихо: «Все эти неприятности, безжалостный рыцарь, случаются с тобою в наказание за твою суровость и твое упрямство. Дай Бог, чтобы твой оруженосец Санчо забыл себя хлестать, чтобы Дульцинея, так тобою любимая, никогда не освободилась от своих чар и чтобы ты никогда не разделил с нею брачного ложа, по крайней мере пока жива я, тебя обожающая». Дон-Кихот ни слова не отвечал на эту страстную речь: он испустил глубокий вздох и растянулся на своей постели, поблагодарив герцога и герцогиню за их благосклонность, не потому, сказал он, чтобы эта сволочь – кошки, волшебники и колокольчики внушили ему какой-либо страх, а в признательность за доброе намерение, которое заставило их прийти к нему на помощь. Благородные хозяева замка предоставили ему отдыхать и удалились, сильно огорченные неудачей шутки. Они не ожидали, что Дон-Кихот так дорого поплатится в этой истории; ему пришлось пять дней провести в одиночестве и в постели, а в это время с ним произошла другая история, более забавная нежели эта. Но историк его не хочет передать ее сейчас, так как он намерен возвратиться в Санчо Панса, который проявил себя очень деятельным и очень милостивым в своем губернаторстве.





ГЛАВА XLVII

Где продолжается рассказ о том, как вел себя Санчо в своем губернаторстве