Дорогая миссис Бёрд…
Часть 31 из 45 Информация о книге
Меня должны пропустить. – Постойте, мисс, – патрульный преградил мне путь. – Вам туда нельзя. – Пропустите, мне нужно пройти, – я пристально взглянула ему в глаза. Патрульный окинул меня взглядом – плащ, торчащее из-под него абрикосовое платье, смазанная помада и дурацкая брошь в волосах. Должно быть, он думал, что я в стельку пьяна или из тех, что шляются по улицам в поисках легкой наживы. – Поворачивай-ка назад, малышка, – заключил он, и я пожалела, что со мной нет пистолета. Я пыталась возражать, но он был непреклонен. – Эй, приятель, это моя жена, а ну-ка в сторону! Мистер Коллинз вновь был рядом, и в его голосе звучал металл. – Она медсестра, болван. Пропусти нас! Он помахал удостоверением перед носом патрульного. – Доктор Ричард Грин, – рявкнул он, моментально спрятав документы. – Отойди, дай заняться ранеными, пока нас тут всех к черту не разбомбили! Патрульный засомневался, и я решилась. С гневным лицом, совсем как у мистера Коллинза, сжав кулачки, я отстранила его и прошла ко входу в клуб. Раненые, напуганные люди продолжали покидать здание. Я проскользнула мимо них, невзирая на то, что им могла быть нужна помощь. Они не были моими друзьями. Уже потом я думала о том, какой жестокий это был выбор, но тогда я желала лишь одного – скорей найти Банти. Внутри была кромешная тьма, пришлось достать фонарик. Весь мой гнев как рукой сняло, ведь мне удалось попасть в клуб, и я могла разыскать своих друзей. Кроме них, в целом свете ничего больше не существовало, мое сердце по-прежнему остервенело стучало, но у меня была четкая цель, и теперь я шла к ней, словно одетая броней спокойствия. Дышать было нечем, повсюду были пыль и дым, и я закашлялась. Прикрыв рукой рот, я вспомнила, чему нас учили в пожарной части в случае, если в здание попадет снаряд. Вероятность погибнуть от удушья больше, чем сгореть. Сохраняйте спокойствие. Дышите носом и не сглатывайте. Я на ощупь спустилась по лестнице, обходя какие-то обломки, освещая себе путь фонарем. Его луч выхватил из темноты четыре силуэта, поднимавшиеся нам навстречу цепочкой, державшихся друг за друга. Они обгорели и были совершенно черными. Мужчина без пиджака плакал, и я увидела, что он накинул его на плечи женщины, шедшей за ним. Ее платье было изорвано в клочья. Никто из них не кричал и не бежал, и с ужасным спокойствием они брели наверх. Но это были не мои друзья. Мистер Коллинз был за моей спиной, луч его фонаря шарил над моим плечом, освещая ступени. – Как думаешь, Эмми, они могут быть внизу, на танцплощадке? Я пыталась вспомнить, что предлагала Банти, когда мы выбирали столик – внизу у танцплощадки или наверху, на балконе, споря, откуда будет лучше видно сцену. Самый простой вопрос сейчас был вопросом жизни и смерти. Кажется, она сказала, что они сядут внизу. Я почти была в этом уверена. Я посветила фонариком в сторону балкона. Балюстрада слева была скручена, изломана и вся оплавилась и почернела, как изжеванная лакричная палочка. А балкона больше не было. Я кивнула, но не в ответ мистеру Коллинзу, а самой себе, и спустилась по лестнице, держась за балюстраду и хрустя разбитым стеклом. – Банти! Банти, это я. Милая, мы уже здесь! Все хорошо, мы здесь! – звала ее я. Так в детстве меня успокаивала мама, когда мне снились кошмары. Когда во сне являлись чудовища, и я в страхе кричала «Мама, мамочка!», она всегда приходила ко мне, и я, едва заслышав ее голос, уже знала, что все будет хорошо и она сейчас придет ко мне, чтобы прогнать незваных гостей, надо только быть храброй и дождаться ее. Вот она уже идет по коридору, и ее голос, тихий, спокойный, говорит мне, что все в порядке, вот она входит в комнату, включает свет – и все чудовища исчезают. – Банти, мы здесь! Скажи, где ты, милая, мы уже рядом! Я звала и звала, затем умолкла, прислушавшись. Ответа не было. Слышны были стоны и плач, кто-то звал на помощь, кто-то говорил, что сюда уже едет неотложная помощь. Добравшись до того, что осталось от танцплощадки, мы на минуту остановились. Рука мистера Коллинза лежала на моем плече, и он спросил, во что была одета Банти, и я ответила, что на ней было синее платье с оборками на подоле, а Билл был в своей парадной форме пожарного. А еще он сказал, чтобы я все время думала о ней, и что бы я ни увидела, я должна была искать ее и слушать внимательно, и ни о чем больше не думать, и что он будет рядом. Я повсюду светила фонарем, искала Банти. Всюду были обломки, битое стекло, и часть крыши, или балкон, или потолок, рухнула вниз. И тела повсюду. Мертвые люди. Я в ужасе вскрикнула, но рука мистера Коллинза все еще лежала на моем плече. – Позови ее, – сказал он, когда я остановилась перед чьим-то обезображенным телом. Я не могла узнать в этом Банти. Оно было ни на что не похоже. – Это не она, – еле слышно шепнул мой спутник, и я кивнула, так как это было просто замечательно. Я снова принялась звать Банти. Мы пробирались между столиками, мимо сцены, где должен был играть ансамбль. Кто-то звал на помощь, стонал: «Больно… как больно!», но я не отвечала. Я бросила их умирать, и это было омерзительно. В ту ночь я не думала об этом. Если Банти была жива, ей нужна была моя помощь. Я продолжала искать. Люди были завалены обломками, засыпаны пылью, и стекло, повсюду было столько стекла, и мы склонялись к каждому из лежащих, чтобы посмотреть, может быть, это Банти или Билл? Но пока мы не могли их найти среди мертвых, и нам могло повезти. Не все здесь, внизу, были мертвы или умирали. Какая извращенная логика! Спустя многие месяцы я буду лежать в кровати без сна, вспоминая ту ночь и то, какой бездушной я была тогда. Я продолжала искать, бродя среди тел, разорванных на куски, среди тех, кто погиб, но все еще сидел за столом. Опаленные, обожженные, мертвые. Словно пьяный, мертвец уронил голову на стол. Я не видела его лица, и у него не было рук. Отвернувшись, я звала ее снова и снова. Мистер Коллинз все время был рядом со мной, и я знала, что он не бросит меня, не отступится. До конца своей жизни буду любить его за это, хоть он и мой начальник. Внизу были и другие люди. Они помогали раненым, кто-то тащил носилки. Здесь были настоящие медсестры, хлопотавшие над кем-то и сыпавшие медицинскими терминами. Где-то неподалеку от сцены я слышала, как Рой зовет Билла и Банти. Вот две танцовщицы склонились над кем-то. Одна рвала скатерть на полосы, вторая зажимала рану. Обе были в костюмах с блестками, совсем нетронутых. – Господи, Анни, еще каких-то пять минут, и нас бы тут уже не было, – вздохнула одна. – Бедная девочка. Сдержавшись, чтобы не закричать, я направила луч фонаря на девушку. Она была в одном белье, ее платье сорвало взрывной волной. Лица не было видно, но ее волосы были светлыми. Это была не Банти. Должно быть, танцовщицы были за сценой на перерыве, когда это случилось. Я посветила в сторону сцены за их спинами. Там лежали огромные куски обвалившейся стены и штукатурки. И я увидела, что под одним из них мелькнуло длинное платье. Цвета было не разобрать, но на подоле были оборки. – БАНТИ! – закричала я не своим голосом. Это она! Это должна быть она! Я бросилась к ней, упала рядом на колени, прямо на стекло. Ее нога была зажата грудой обломков, и вся она была засыпана мусором, но я видела ее лицо – лицо моей Банти. Приоткрыв рот, она попыталась что-то сказать. Тихий стон сорвался с ее губ, и я не понимала, что она пытается сказать, но она была жива. Жива! – Банти, милая, все хорошо, – я коснулась ее щеки. – Все будет хорошо. Я начала разгребать кирпичи и штукатурку. Мистер Коллинз, стоя на коленях, делал то же самое. – Ты не умрешь, мы приведем помощь, ты обязательно поправишься, – твердила я без устали. Банти моргнула раз. Другой. Пыль попала ей в глаза, и она готова была вот-вот надсадно закашляться. Но она посмотрела прямо мне в глаза и страшным, хриплым голосом произнесла лишь одно слово: – Билл. Глава 19 Банти и Уильям Когда приехали машины неотложной помощи и Банти увезли, мистеру Коллинзу пришлось подкупить таксиста, так как тот не хотел везти нас – так жутко мы выглядели. Кэб плелся за длинной серой вереницей машин, следовавших в больницу Черинг-Кросс, и остаток ночи превратился в продолжение кошмара: снова найти Банти и узнать, нашелся ли Уильям. Мистер Коллинз дал мне немного мелочи, и я звонила родителям из больницы, снова и снова повторяя: «Банти серьезно пострадала, папа, Билла мы не нашли, да, Банти ранена!». Мама и папа сразу выехали к нам домой, и бабушка Банти тоже, только она отправилась прямиком в госпиталь. Доктора отправили нас с мистером Коллинзом домой, предварительно перевязав мои изрезанные колени, но ни словом не обмолвившиеся о судьбе моих друзей. Я знала только, что, когда носилки грузили в машину, Банти была жива. В это воскресенье мы с ней должны были сидеть дома, вспоминая чудесную, пленительную ночь в модном клубе, и дожидаться Билла, чтобы еще раз поговорить обо всем, что там было. Вместо этого Мама бесконечно заваривала чай, Папа настоял на том, чтобы сменить безупречно наложенные медсестрой повязки, а я пыталась не вспоминать ничего из увиденного. Без десяти одиннадцать зазвонил телефон – бабушка Банти навестила внучку. Отец снял трубку и выслушал ее, изредка отвечая «Ясно» и «Это очень хорошо, миссис Тэвисток» в своей докторской манере. Затем спросил, есть ли новости об Уильяме, и после недолгой паузы оживился: «Что ж, уверен, вам сообщат, когда все прояснится». Отец попрощался с ней, сел рядом и взял меня за руки. – Ей здорово досталось, девочка моя, – тихо сказал он. – Потребуется много времени. Я услышал достаточно, и обещаю, что она скоро пойдет на поправку, правда. Хотя мы и не знаем, где сейчас Уильям, миссис Тэвисток уверена, что он найдется. Пострадавших развезли по разным больницам, и это тоже займет время. После таких новостей казалось, что все и вправду наладится. Почти в двенадцать у входа кто-то позвонил. Окрыленная словами отца о том, что Банти поправится, я спустилась вниз, чтобы открыть дверь. Не с радостью – с надеждой. С Банти все будет хорошо, и ее бабушка скоро сообщит нам, где сейчас Билл. Но едва открыв дверь, я увидела Роя, и все поняла. Он все еще был в парадной форме, весь перепачканный грязью и сажей, потерял свою фуражку и шинель, но страшнее всего было его лицо. – Эмми, малышка, можно войти? – тихо спросил он, стоя на пороге. Я не могла сделать ни шагу. – Ты его нашел? – прошептала я.