Дорогая миссис Бёрд…
Часть 42 из 45 Информация о книге
Миссис Тэвисток, ответив утвердительно, спросила, как погода в Лондоне. Погода была отличная, и в Литтл-Уитфилде, как оказалось, тоже. Мы пришли к выводу, что это просто замечательно. Пытка какая-то. Все же, с достоинством выслушав ее рассказ о цветах в саду, я набралась смелости. – Миссис Тэвисток, можно мне поговорить с Банти? Если, конечно, она в состоянии просто сказать «привет». Об этом я осмелилась спросить в первый раз с того дня, когда навещала ее в больнице. Телефонный провод был натянут так сильно, что грозил оборваться. Я затаила дыхание. Сейчас все решится. Даже если все против меня и надежды нет, просто услышать ее голос, узнать, как она, будет достаточно, и все остальное будет неважно. Может, я зря надеялась. С чего вдруг что-то изменилось? Но попробовать стоило. Попробовать еще раз, последний раз, перед тем, как все полетит в тартарары. Миссис Тэвисток немного помолчала и, прокашлявшись, сказала очень тихо: – Прости, Эммелина, но Банти еще не настолько хорошо себя чувствует, чтобы разговаривать по телефону. – А, хорошо, – я старалась ничем не выдать разочарования. Но у меня был хитрый план Б, чтобы сбить с толку миссис Тэвисток. – Может, тогда я сама приеду повидать ее? Хотя бы на минутку. И ей не придется вставать и идти к телефону, я просто немного посижу с ней. Совсем чуть-чуть. Но миссис Тэвисток была непреклонна. – Мне очень жаль, Эммелина, но Банти никого не желает видеть. Она уехала. Прости, Эмми, но она не хочет с тобой разговаривать. Глава 27 Лорд Овербрук Миссис Тэвисток не сказала, куда уехала Банти, но обещала передать ей привет. Все мои надежды пошли прахом. Следующие несколько дней я бесцельно бродила по набережным, стараясь не думать о том, что скоро случится. Я вообще ни о чем не хотела думать. Прошла неделя, и я была почти что рада тому, что меня наконец-то вызвали в Лонстон-пресс, пусть я и должна была предстать перед самим лордом Овербруком. По мнению миссис Бёрд, уволить меня сразу было бы непозволительной роскошью. Теперь, когда письмо Л. попало в печать, я и не надеялась, что она откажется от мысли подать на меня в суд. Я не знала, что мне делать, если это все же случится. В половину первого, в день, когда я явилась на дисциплинарное слушание в кабинет одного из влиятельнейших людей во всем издательском деле, мистера Коллинза там не оказалось. Я осталась совсем одна. Что ж, его вины в том не было. Увижу ли я его самого или его брата когда-нибудь еще? До сего дня я ни разу не видела председателя издательского совета воочию, но сейчас, стоя у его стола в лучшем из своих костюмов и пытаясь угадать, насколько сильно он разгневан, я поняла, что неоднократно видела это лицо. Его портрет в полный рост украшал мраморный зал внизу, и на каждом этаже в рамке висела его фотография: суровое, благородное лицо. Могучего сложения, как древняя башня с седыми бровями, он восседал за невероятных размеров столом из тикового дерева, какой, как я думала когда-то, должен был иметь редактор «Женского Дня». Рядом сидела миссис Бёрд в необъятном черном пальто с перьями, и ее жесткое, гневное лицо было словно высечено из гранита. – Итак, мисс Лейк, – пробасил лорд Овербрук, глядя сквозь очки-полумесяц на лист бумаги, где были перечислены все мои прегрешения. – Если я все верно понял, вы сознательно давали советы читателям «Женского Дня», подписываясь именем миссис Бёрд? Судя по тому, каким тоном это было сказано, он думал, что говорит с умалишенной, которую необходимо было поместить, куда следует. – Все верно, сэр, боюсь, что так. Казалось, что каждое его слово усугубляло мою вину. – Но без злого умысла, сэр, – добавила я, и миссис Бёрд едва не грохнулась с кресла. – Да как вы смеете! – побагровев от злости, закричала она и взглянула на Овербрука. Тот удивленно повел бровью. – Лорд Овербрук, – чеканила миссис Бёрд, ерзая в кресле. – Она не только использовала мое имя, она очернила его, наш журнал, наше издательство самым непристойным образом! Бог знает, что она успела понаписать, отвечая на письма. КРОМЕ ТОГО, – опередила она готового вмешаться лорда, – все это делалось совершенно аморальным способом: она втерлась в доверие к начальству, чтобы продвинуться по службе. Невероятная наглость! Лорд Овербрук хмыкнул, посмотрев на меня поверх очков, и вновь изучил отчет. – Мисс Лейк, список ваших прегрешений весьма внушителен. Весьма внушителен. Вам есть, что сказать в свою защиту? Миссис Бёрд всегда была чем-то раздосадована, и к этому я уже привыкла. Сегодня она было той же, что и всегда. Но лорд Овербрук был человеком иного сорта. Он был не просто владельцем компании, он был знаменитостью. Я много слышала о нем из газет и была впечатлена размахом его общественной деятельности. Лорд Овербрук и его супруга славились своей любовью к людям и всегда проводили кампании по продвижению социальных реформ. Не так давно мне хотелось прыгать от счастья, когда я устроилась на работу в принадлежащем ему издательстве, и тогда я не сразу поняла, что попала не совсем туда, куда хотела, с чего все это, собственно, и началось. Я очень дорожила его мнением, но все, что он знал обо мне, было на листе бумаги в его руках. Список прегрешений. Неудивительно, что он смотрел на меня, как на бедную ничтожную идиотку, пятно на его репутации. Но я должна была разубедить его. Отрицать вину я не собиралась, но и сдаваться без боя тоже. Лорд Овербрук ожидал ответа. Я набрала в грудь побольше воздуха. – Сэр, я хотела бы сказать, что моя вина неизмерима. Я принесла свои извинения миссис Бёрд и понимаю, что мне нет оправдания. Не переводя дух, я поспешила продолжить свою речь. – Но, лорд Овербрук, я даже не пыталась подорвать репутацию миссис Бёрд или каким бы то ни было образом нанести ей ущерб. Я лишь отвечала на письма тех читателей, на которые она отказывалась отвечать сама, так как считала, что это неприемлемо. У нее имеется целый лист вопросов, которых следовало избегать. Но нам писало так много несчастных, измученных и отчаявшихся людей! Порой наш ответ мог стать для них последней надеждой. И каждый из них был в тупике, и порой они писали просто ужасные вещи. Наши женщины, чьи мужья на фронте и у которых отобрали детей! Или не отобрали, но их дети погибли под бомбами. Все они очень устали, и им так одиноко, и некоторые боятся – а вдруг они полюбили не того мужчину… – МИСС ЛЕЙК!!! Миссис Бёрд, вскочив с невероятной быстротой, заголосила во всю мочь и, кажется, хотела дать мне затрещину. – ЭТО АБСОЛЮТНО НЕПРИЕМЛЕМО!!! Но мне было нечего терять. – О нет, миссис Бёрд, – громко сказала я, – в этом вы неправы. На мгновение мне показалось, что у нее начинается сердечный приступ. Она приложила руку к груди, ее челюсть отвисла. – Мне действительно очень жаль, – обратилась я к лорду, изо всех сил пытаясь произвести впечатление благоразумной леди, а не капризной девчонки. – Сэр, я лишь хотела им помочь. Пусть я еще молода, но я знаю, что значит быть юной, беспомощной, как в штормовом море, и я знаю, как на подобные вопросы отвечают в других журналах, – я почти что умоляла его. – Их сотрудники знают, что волнует современную молодежь, и люди охотно покупают эти журналы. – Я вспомнила, что по секрету говорила мне Кэтлин о количестве подписчиков у другой подобной периодики. Мой энтузиазм иссяк, и я просто свалила все в кучу. Все те аргументы, что я намеревалась предъявить в свою защиту, остались невысказанными. Я сама была беспомощной посреди шторма. Все пропало. В дверь громко постучали, и, прежде чем лорд Овербрук успел сказать «Войдите», в офис ворвался мистер Коллинз, еще более растрепанный, чем обычно, в кое-как завязанном галстуке. Вид его был совершенно неподобающим для подобного слушания. Он выглядел так, словно только что явился со знатной попойки, и на секунду я с ужасом подумала, что на самом деле он – алкоголик, хоть я никогда и не видела, чтобы он отпил хотя бы из той бутылки с бренди, что стояла в его кабинете. Я была очень рада тому, что он все-таки пришел. Мистер Коллинз поздоровался, сердечно извинившись за свое опоздание. На лице миссис Бёрд читалось: «Как вы вообще осмелились явиться в таком виде», но она прикусила язык, так как лорд Овербрук тепло его приветствовал. Видимо, они тоже были добрыми друзьями. – Что ж, Коллинз, – громыхнул председатель совета. – Нехорошо получилось, не правда ли? Миссис Бёрд сообщила мне, что это вы наняли мисс Лейк. – Совершенно верно, сэр, – ответил тот. – Не посоветовавшись со мной, – проскрипела миссис Бёрд. – Это было непросто, миссис Бёрд, так как вас не было в редакции – вежливо возразил Коллинз, – вы же человек занятой. – Я тружусь на благо фронта! – рявкнула миссис Бёрд, улучив момент, чтобы перейти в наступление. – Хочу заметить, лорд Овербрук, что мистер Коллинз в этом деле – лицо заинтересованное, так как состоит в отношениях с обвиняемой! Овербрук разинул рот, а его брови поднялись до самых корней волос. – Боже милостивый, неужели это правда? Я опустила глаза, не зная, чего стоит стыдиться больше – того, что меня назвали «обвиняемой», совсем как доктора Криппена, или этой нелепой выдумки миссис Бёрд. – Полагаю, миссис Бёрд имеет в виду моего младшего брата, – спокойно произнес мистер Коллинз. – Мисс Лейк и Чарльз знакомы, и она шлет ему письма на фронт. Здесь нет никакой тайны. Я, в свою очередь, считаю, что это правильно. На фронте сейчас чертовски неспокойно. Прошу прощения, сэр… весьма неспокойно. Даже мистер Коллинз знал, что сейчас лучше избегать ругательств. – Что правда, то правда, уверен, что он славный солдат, – согласился лорд Овербрук, – но к делу это никак не относится. Миссис Бёрд недовольно фыркнула, но на нее никто не обратил внимания. – Что ж, мисс Лейк, – обратился он ко мне, – похвально то, с каким рвением вы отнеслись к проблемам наших читателей… Мое сердце замерло. Лорд Овербрук хвалил меня. Быть может, еще не все потеряно? Миссис Бёрд попыталась что-то сказать, но он жестом призвал ее к молчанию, и я прониклась надеждой. Последней надеждой. – …но факт остается фактом – вы без какого-либо дозволения отвечали им от имени миссис Бёрд. Думаю, вы понимаете, что это совершенно неприемлемо. Какими бы благородными ни были ваши намерения, вы подорвали репутацию редактора и журнала «Женский День». А посему я не могу… – Пожалуйста, лорд Овербрук, не увольняйте меня, – взмолилась я в отчаянии. – Юристы с вами разберутся, – вспылила миссис Бёрд. – Сэр, могу я кое-что добавить? – вмешался мистер Коллинз. – Что там еще? – недовольно поморщился председатель совета. – У меня назначена встреча. Его терпение было на исходе, и это было вполне логично. В сравнении с «Ивнинг Кроникл» и другими проектами Лонстон Пресс, наш крошечный журнал был словно бедный родственник, а я – никем. Я и была-то здесь, на слушании, а не давала показания в полиции лишь из-за его давней дружбы с миссис Бёрд. Лорд нахмурился, проворчав: – Хорошо, Коллинз, но не затягивайте. – Благодарю вас, сэр. Я только что из отдела рекламы, и у меня есть кое-что, что вас заинтересует.