Дурная кровь

С медсестрой из Макмиллановского благотворительного фонда помощи онкобольным Страйк познакомился в день своего приезда, но даже представить себе не мог, какой отдушиной станут ее визиты. Стройная веснушчатая женщина его лет, она не воспринималась как предвестница смерти, а наоборот, одним лишь своим видом убеждала, что течение жизни сохранится – надо только проявлять побольше заботы и поддержки. Продолжительный опыт общения с медиками приучил Страйка к особой разновидности бодряческого, конвейерного оптимизма; однако Керенца не причисляла Теда и Джоан к несмышленым детям, а видела в них совершенно конкретных людей; краем уха детектив уловил состоявшийся на кухне, пока она снимала свой дождевик, разговор с Тедом, бывшим спасателем, о каких-то дуралеях, которые пытались сделать селфи, развернувшись спиной к штормовым волнам.

– Вот и я говорю. О море никакого представления, правда? «Уважай или удирай», как говорил мой отец… Доброе утро, Джоан, – сказала она, входя в комнату. – Привет, Корморан.

– Доброе утро, Керенца. – Страйк поднялся с дивана. – Не буду мешать.

– Радость моя, как мы себя сегодня чувствуем? – обратилась медсестра к Джоан.

– Да неплохо, – ответила Джоан. – Разве что слегка…

Она не стала договаривать, пока племянник не вышел за пределы слышимости. Как только Страйк оставил женщин за закрытыми дверями, с улицы донесся хруст чьих-то шагов по гравийной дорожке. Тед, сидевший с газетой за столом, поднял голову:

– Кого там нелегкая принесла?

Спустя мгновение за стеклянной вставкой задней двери выплыл торс Дейва Полворта, груженного здоровенным рюкзаком. Промокший до нитки, он вошел, скаля зубы:

– Здорово, Диди. – Они со Страйком, как у них повелось в зрелые годы, сперва обменялись рукопожатиями, а потом обнялись. – Доброе утро, Тед.

– С чем пожаловал? – спросил его Тед.

Полворт снял рюкзак и, расстегнув его, выгреб на стол упаковки каких-то заморозок.

– Пенни вам рагу соорудила. А я за хавчиком иду, зашел узнать, может, надо чего.

Эту энергию чистой, действенной доброты, которую излучал Дейв Полворт, Страйк толком разглядел, пожалуй, впервые, за исключением того случая в начальной школе, когда щуплый Полворт сразу взял новичка Страйка под свою защиту.

– Хороший ты парень. – Тед чуть не пустил слезу. – Передай Пенни наши благодарности, ладно?

– Лады, от нее, кстати, приветы и все такое, – небрежно пробубнил Полворт.

– Пойдем покурим? – спросил его Страйк.

– Ну пошли, – согласился Полворт.

– В сарай идите, – указал им Тед.

Укрывая головы от непогоды, Страйк и Полворт добежали через затопленный сад до сарая. Запалив сигаретку, Страйк наконец расслабился.

– Ты где так отощал? – Полворт окинул взглядом Страйка с головы до ног.

– С гриппом слег, да еще траванулся чем-то.

– Точняк, Люси же говорила, что ты весь в соплях. – Полворт мотнул головой в сторону окна Джоан. – Как там дела?

– Фигово, – ответил Страйк.

– Ты к нам надолго?

– Посмотрим, как погода. Слушай, кроме шуток, я реально перед тобой в долгу за все, что ты сделал…

– Рот закрой, ты, краснобай.

– …но можно еще кое о чем попросить?

– Выкладывай.

– Уболтай Теда в обед сходить с тобой выпить по пинте пива. Пусть хоть ненадолго выберется из этих стен. Он согласится, если я с ней посижу, а иначе его пинками не вытолкать.

– Заметано, – с готовностью отозвался Полворт.

– Ты реально…

– …украшение рода человеческого, ага, оно самое, ясен пень. Слыхал, «Арсенал» в плей-офф вышел?

– Ага, – ответил Страйк. – Теперь с «Баварией» будем рубиться.

Из-за Жука, за которым детектив таскался по всему Вест-Энду, он пропустил трансляцию последнего тура группового этапа, сыгранного его любимой командой перед Рождеством. Но даже у Лиги чемпионов, имевшей все шансы не только завладеть вниманием Страйка, но и по-настоящему его порадовать, не получилось удержать его на месте – впрочем, как обычно.

– В Лондоне-то все дела на Робин повесил?

– Ага, – сказал Страйк.

От нее уже пришло сообщение с просьбой обсудить кое-что по делу Бамборо. Он обещал перезвонить, как только выдастся свободная минута. У него тоже имелись новые сведения, но Марго Бамборо исчезла без малого сорок лет назад, поэтому в настоящее время у Страйка, как и у Керенцы, во главе угла стоял интерес к ныне здравствующим.

Докурив, Страйк вместе с Полвортом вернулся в дом; Тед и Керенца разговаривали на кухне.


– Нынче ей охота беседовать не со мной, а только с вами, – с улыбкой обратилась Керенца к Страйку и стала застегивать плащ. – Буду завтра утром, Тед.

Когда она направилась к дверям черного хода, Полворт предложил Теду выбраться в паб.

– Ой нет, спасибо, дружок, – отнекивался Тед. – Сейчас не могу отлучиться.

Ухватившись было за дверную ручку, Керенца задержалась.

– А что, хорошая мысль. Вам, Тед, глоток свежего воздуха не помешает, а заодно и свежей водички, – добавила она под стук дождевых струй по крыше. – Ну, счастливо, пока.

И она ушла. После непродолжительных уговоров Тед все же согласился составить Полворту компанию за сэндвичем в «Виктори». Стоило им уйти, как Страйк, прихватив со стола местную газету, направился в гостиную.

Вместе с Джоан они обсудили наводнение, но фотографии волн, атакующих Мегависси, больше не занимали ее так, как могли бы пару месяцев назад. Страйк догадывался, что интерес Джоан целиком и полностью переключился с общего на частное.

– Что там в моем гороскопе сказано? – спросила она, когда он перевернул газетную страницу.

– Никогда бы не подумал, что ты веришь в эти штуки, Джоан.

– Не знаю, верю или нет, – ответила Джоан, – но на всякий случай всегда просматриваю.

– Ты ведь у нас… – Страйк пытался вспомнить, когда у нее день рождения. Знал только, что где-то летом.

– Рак, – подсказала она и усмехнулась. – Как ни крути…

На лице Страйка не промелькнуло ни тени улыбки.

– «Подходящее время для того, чтобы нарушить привычный ход вещей, – пробежавшись по строчкам гороскопа, он зачитал только те, которые не нагоняли тоску, – поэтому не стоит сразу отвергать новые предложения. Ретроградный Юпитер способствует духовному росту».

– Понятно, – вздохнула Джоан и после недолгой паузы добавила: – Сдается мне, я не доживу до следующего дня рождения, Корм.

Эти слова как будто нанесли ему удар под дых.

– Брось, пожалуйста.

– Если не с тобой, с кем же мне тогда об этом поговорить?

Всегда нежно-голубые, как незабудки, глаза Джоан теперь выцвели. Раньше тетушка никогда не говорила со Страйком на равных. Наоборот, она всячески стремилась занять такое положение, с высоты которого этот солдафон под два метра ростом все еще виделся ее маленьким мальчиком.

– Не с Тедом же и не с Люси, правда? – продолжала она. – Ты ведь их знаешь.

– Это да, – с трудом выговорил он.

– Когда все закончится… ты уж Теда не бросай, ладно? Навещай непременно. Он тебя так любит.

Черт, черт.

На протяжении долгих лет она требовала от всех близких некоторой фальши, взгляда на мир сквозь розовые очки, а теперь склонялась к честной простоте и откровенности, тогда как Страйк предпочел бы машинально кивать, выслушивая сплетни о каком-нибудь скандале местного масштаба. Почему же он так редко их навещал?

– Непременно, – подтвердил он.

– Хочу, чтобы отпевание прошло в здешней церкви, – чуть слышно выговорила она, – где меня крестили. А вот в землю ложиться не хочу – ближайшее кладбище у нас в Труро. Не хватало еще, чтобы Тед мотался туда-обратно, лишь бы принести мне цветочки. Уж я его знаю. Мы с ним, конечно, всегда хотели рядом покоиться, но никаких распоряжений не делали, а теперь он и вовсе говорить об этом отказывается. В общем, я все обдумала, Корм, и хочу, чтобы меня кремировали. Ты уж проследи за исполнением моей последней воли, ладно? Потому как Тед только слезы льет, когда я об этом разговоры завожу, а Люси ничего слышать не желает.

Страйк кивнул и попытался изобразить улыбку.

– И еще: чтобы никто из домашних на кремации не присутствовал. Терпеть не могу эти ритуалы, драпировки, уезжающие гробы. Проститесь со мной в церкви, потом отвезешь Теда в паб, а с крематорием пускай похоронная контора договаривается, ладно? В назначенный срок заберешь мой прах, возьмешь у Теда лодку и развеешь меня над морем. А когда настанет черед Теда, сделаешь для него то же самое, и мы воссоединимся. А иначе за нашими могилками ухаживать вы с Люси из Лондона не наездитесь. Ну что, договорились?

В этих четких планах сквозила натура той самой, прежней Джоан, заботливой, практичной и предусмотрительной, но последний штрих – отсутствие надгробья с аккуратно высеченными датами, а вместо него уплывающий по водам прах, слияние с океанской стихией, подчинявшей себе всю их с Тедом жизнь в этом прибрежном городке, с одним лишь странным промежутком длиной в несколько лет, когда вопреки отцовской воле Тед пошел служить в военную полицию, – стал потрясением даже для детектива.

– Договорились, – с трудом выдавил он.

Джоан с облегчением откинулась на спинку кресла и улыбнулась:

– Это просто чудо, что ты здесь.

За последние дни он уже привык, что в речи Джоан то и дело возникают какие-то фантазии или нестыковки, а потому не слишком удивился, когда через минуту она вдруг произнесла:

– Жаль только, что с твоей Робин я так и не свиделась.

Страйк, все еще мысленно провожавший в закат прах Джоан, взял себя в руки.

– Она бы тебе понравилась, – выговорил он. – А ты – ей, не сомневаюсь.

– Люси говорит, она симпатичная.