Дурная кровь
Часть 69 из 141 Информация о книге
Бог свидетель, ему необходимо было взбодриться на расстоянии от работы, от родни, от кучи проблем. Через открытую дверь он увидел, как в приемную заходит Робин в сопровождении Сола Морриса, несущего букет цветов. Он закрыл от них дверь, и тут его усталый мозг сопоставил цветы и дату. – Погоди. Тебя разве не грузят этой Валентиновой фигней? – спросил он Ника. – В этом году – нет, – ответил Ник. Наступило короткое молчание. Страйк всегда считал Ника и Илсу, соответственно гастроэнтеролога и адвоката, самой счастливой из всех известных ему супружеских пар. Их дом на Октавия-стрит часто служил для него прибежищем. – За пивом объясню, – сказал Ник. – Сил моих нет. Я подъеду, куда скажешь. Наметив паб и время встречи, они закончили разговор. Страйк еще раз посмотрел на часы: на обсуждение новостей по Бамборо у них с Робин оставалось всего пятнадцать минут от целого часа, на который он возлагал немалые надежды. Распахнув дверь, Страйк сказал: – Готова? У нас мало времени. – Извини. – Робин торопливо прошла в кабинет. – Ты получил мою эсэмэску? Насчет кошелька? – Да, – сказал Страйк, прикрывая дверь от Морриса и указывая на страницу из «Мага», которую он положил на стол перед креслом Робин. – Это страница, которую я вырезал из книги у Эторнов. О посещении Эторнов он сообщил ей по телефону, как только вышел из скобяной лавки, и Робин ответила восхищенными поздравлениями. Сейчас ее огорчила его раздражительность. По всей видимости, причиной было ее опоздание, но разве она не заслужила чуть-чуть человеческого снисхождения после всех сверхурочных часов, отработанных ею за себя и за Страйка, после заморочек с внештатниками, после всех ее стараний не подвергать его дополнительному стрессу во время смертельной болезни Джоан? Однако, заслышав, как в приемную входят Барклай и Хатчинс, она вспомнила, что совсем недавно сама была временным работником, в котором Страйк разглядел задатки будущего партнера. А ведь бок о бок с ней работали трое мужчин, каждый из которых, несомненно, видел на этом месте себя. Так что Робин молча села за стол, взяла страницу и прочла абзац под кровавым пятном. – В тексте тоже фигурирует кровь. – Знаю. – Насколько свежей должна быть кровь, чтобы отправить ее на анализ? – Я слышал, что самому старому образцу, который удалось исследовать, было двадцать с чем-то лет, – сказал Страйк. – Если здесь кровь, она относится ко времени, когда еще был жив Гильерм Эторн, а это на десяток лет больше. Но образец хранился в книге – защищенный от света и влаги, так что шансы несколько повышаются. В любом случае я буду звонить Рою Фиппсу, чтобы узнать группу крови Марго, а затем попытаюсь найти спеца, готового исследовать наш образец. Нельзя ли обратиться к тому парню-криминалисту, с которым встречалась твоя подруга Ванесса, как там его?… – Оливер, – ответила Робин, – он теперь ее жених. – Ну вот, да, к нему. И еще одна интересная подробность, которую я извлек из разговора с Самайном. Он рассказал, что, по мнению дяди Тюдора, Марго Бамборо убил «Нико со своими ребятами». – Нико… по-твоему, это… – Никколо «Мутный» Риччи? С хорошей вероятностью, – кивнул Страйк. – Он жил неподалеку и, видимо, был известен в округе, хотя, похоже, в амбулатории никто не понял, кого занесло к ним на рождественскую вечеринку. Я оставил сообщение для социального работника Эторнов – хочу понять, насколько можно доверять памяти Деборы и Самайна. Штырь, в принципе, должен нарыть что-нибудь по Риччи, но еще не нарыл. Надо бы дать ему волшебный пендель. Он протянул руку, и Робин вернула ему измазанную кровью страницу. – Так или иначе, мы продвинулись еще на шаг: я нашел К. Б. Оукдена, – сказал Страйк. – Неужели? Каким образом? – Вчера вечером, – объяснил Страйк, – я задумался о фамилиях. Айрин их путает: ей что Даутвейт, что Дакворт, а Эторн – все равно что Эпплторп. Потом я вспомнил, что при смене имени и фамилии люди зачастую не слишком далеко отходят от изначального варианта. Он развернул к ней монитор, и Робин увидела фотографию мужчины среднего возраста. Немного веснушек, близко посаженные глаза, редкие, но пока еще позволяющие прикрыть узкий лоб волосы. В этом человеке безошибочно узнавался мальчик, скрививший физиономию перед объективом фотокамеры на барбекю у Марго Бамборо. В приведенном под фотографией материале говорилось: СЕРИЙНЫЙ МОШЕННИК ПРИГОВОРЕН К ТЮРЕМНОМУ ЗАКЛЮЧЕНИЮ «Вероломное злоупотребление доверием» Серийный аферист, за два года выманивший у пожилых вдов более 75 000 фунтов стерлингов, приговорен к четырем годам и девяти месяцам тюремного заключения. Брайс Ноукс, 49 лет, проживающий на Форчун-стрит, Кларкенуэлл, при рождении нареченный Карлом Оукеном, уговорил в общей сложности девять «ранимых и доверчивых» женщин расстаться с ювелирными изделиями и финансами, составившими в одном из случаев 30 000 фунтов личных сбережений. Лорд-судья Маккрифф охарактеризовал Ноукса как «человека хитрого и безнравственного, который бесстыдно наживался на своих беззащитных жертвах». Элегантно одетый и красноречивый, Ноукс делал ставку на одиноко проживающих женщин, обычно предлагая оценить их ювелирные изделия. Ноукс убеждал женщин доверить ему ценные вещи, якобы для оформления экспертного заключения. В ряде случаев он выдавал себя за представителя муниципалитета, заявляя, что владелица дома имеет задолженность по муниципальному налогу и будет привлечена к ответственности. «Используя правдоподобные, но фальшивые документы, вы давлением или угрозами заставляли беззащитных женщин переводить деньги на открытые вами банковские счета», – сказал лорд-судья Маккрифф перед оглашением приговора. «Некоторые из пострадавших стеснялись сообщить своим родным, что пустили этого человека к себе в дом, – сообщил старший инспектор Грант. – Мы полагаем, что жертв могло быть больше, просто многим тяжело признать, что они позволили какому-то проходимцу себя обмануть, однако мы настоятельно просим их обратиться к нам с заявлением, если они опознают Ноукса по фотографии». – Настоящая фамилия у них с опечаткой, – заметила Робин. – Он не Оукен, а Оукден. – Потому-то элементарный поиск по «Гуглу» не дал результатов, – сказал Страйк. Чувствуя легкий укол в свой адрес, ведь именно ей было поручено искать Оукдена, Робин взглянула на дату этого репортажа – пятилетней, как оказалось, давности. – Он сейчас должен выйти на свободу. – Уже вышел, – сообщил Страйк, развернул монитор к себе, напечатал еще пару слов и снова развернул экран к Робин. – Я стал искать какие-нибудь другие вариации его имени – и вот пожалуйста… Робин увидела амазоновскую страницу, где перечислялись книги некоего Карла О. Брайса. На фотографии был все тот же человек, слегка постаревший, слегка полысевший, с морщинами вокруг глаз. Большие пальцы его рук были заложены в карманы джинсов, а на черной футболке выделялся белый логотип: сжатый кулак внутри символа Марса. Карл О. Брайс Карл О. Брайс, инструктор по личностному росту, предприниматель, лауреат ряда литературных премий, посвятивший себя мужской тематике, включая маскулинность, права отцов, гиноцентризм, психическое здоровье мужчин, женские привилегии и токсичный феминизм. Пережитый Карлом личностный опыт гиноцентричной семьи, столкновения с судебной системой, мужененавистничеством и эксплуатацией мужчин сформировал у него инструментарий и профессиональные навыки, дающие ему возможность направлять мужчин из всех слоев общества на путь более здоровой и счастливой жизни. В своей отмеченной наградами серии книг Карл исследует катастрофические последствия современного феминизма для свободы слова, распределения рабочих мест, прав мужчин и создания полноценной семьи. Внизу страницы, под сведениями об авторе, Робин увидела дешевые, непрофессионально выполненные обложки. На всех были изображены женщины в различных, но слегка отдающих порнографией костюмах и позах. Обложку книги «От куртуазной любви до куртуазности в семье: история гиноцентризма» украшала сидящая полуголая блондинка в короне, тогда как брюнетка в резиновом костюме штурмовика тыкала пальцем в объектив на обложке произведения, озаглавленного «Позор: современная война против маскулинности». – У него есть собственный сайт, – подчеркнул Страйк, вновь поворачивая монитор к себе. – Книжки он печатает за свой счет, поучает мужчин, как им реализовать право на общение с детьми, а из-под полы приторговывает энергетическими коктейлями и витаминами. Думаю, такой субъект не упустит случая с нами побеседовать. Видимо, он из тех, кто спешит на запах скандальной славы или денег. К слову сказать, – вспомнил он, – как у нас продвигаются дела с женщиной, которая считает, что видела Марго за окном… как там ее… – Аманда Лоуз, – подсказала Робин. – Я обратилась к ней повторно и предложила оплатить ей все транспортные расходы, если она приедет в офис, но ответа пока нет. – Не давай ей продыху, – потребовал Страйк. – Ты понимаешь, что мы уже на полгода… – Представь себе, понимаю, – не сдержалась Робин. – Меня в школе учили считать. Страйк слегка вздернул брови. – Прости, – пробормотала она. – Усталость накатывает. – На меня тоже, но при этом я держу в уме тот факт, что мы пока еще не вышли на след некоторых довольно важных фигурантов. Например, Сетчуэлла. – Я над этим работаю, – сказала Робин, глядя на часы и поднимаясь с кресла. – По-моему, все нас ждут. – Зачем Моррис притащил этот веник? – спросил Страйк. – Для Пат. В честь Дня святого Валентина. – Какого черта?… Остановившись у двери, Робин оглянулась на Страйка: – Разве это не очевидно? Она вышла из кабинета, оставив Страйка хмуриться ей вслед и размышлять, что же здесь столь очевидно. Ему приходили в голову только два повода преподнести женщине цветы: чтобы с ней переспать или чтобы избежать выволочки за отсутствие букета в тот день, когда его ждут. Ни тот ни другой вариант к данному случаю явно не подходил. В приемной плотным кружком сидела команда: Хатчинс с Барклаем – на диване, обитом искусственной кожей, Моррис – на одном из пластмассовых стульев, купленных в связи с увеличением штата, а Пат – в своем рабочем кресле на колесиках; при таком раскладе для партнеров как раз оставалось два неудобных пластмассовых стула. От внимания Робин не укрылось, что все трое мужчин прикусили языки, как только из кабинета вышел Страйк: когда летучку вела она, ей приходилось ждать, чтобы Хатчинс и Моррис прекратили перемывать кости знакомому полицейскому, который был пойман на получении взятки. Похожие на маргаритки ярко-розовые герберы теперь стояли в вазочке на рабочем столе Пат. Страйк задержал на них взгляд, а потом сказал: – Итак, начнем с Жука. Моррис, у тебя есть что сказать насчет того парня в спортивном костюме? – Да, есть, – ответил Моррис, сверяясь со своими записями. – Зовут его Барри Фишер. Разведен, имеет одного ребенка, работает управляющим в спортзале, который посещает Жук. Страйк, Барклай и Хатчинс пробурчали что-то нечленораздельное в знак интереса и похвалы. Робин довольствовалась тем, что слегка подняла брови. По опыту она знала, что малейшее одобрение с ее стороны будет истолковано Моррисом как приглашение к флирту. – Поэтому я записался на пробное занятие с одним из тамошних тренеров, – сказал Моррис. «Спорим, что тренер – женщина», – подумала Робин. – И пока с ней договаривался, наблюдал, как он расхаживает по залу и болтает с девушками. Вне сомнения, ориентация у него гетеросексуальная, судя по тому, как он глазел на одну из женщин на кроссфите. В понедельник собираюсь на тренировку, если прикажете, конечно, босс. Попытаюсь разузнать о нем все, что можно. – Отлично, – сказал Страйк. – Похоже, это надежная зацепка: связующее звено между Жуком и домашними секретами Элинор Дин. Робин, которая провела позапрошлую ночь в своем «лендровере» у дома Элинор, добавила: – Возможно, это не имеет отношения к делу, но вчера утром Элинор получила доставку с «Амазона». Две объемистые коробки. С виду довольно легкие, но… – Пора делать ставки, – обратился к Страйку Моррис, перебивая Робин. – Ставлю двадцатку на доминаторшу. – Никогда не понимал тех, кто подставляет себя под хлыст: какой в этом кайф? – задумчиво произнес Барклай. – Если мне хочется острых ощущений, я просто забываю вынести мусор. – Но она же вся из себя мамашка? – удивился Хатчинс. – Будь у меня такие деньжищи, как у БЖ, я бы выбрал нечто более…