Дурная кровь
Часть 89 из 141 Информация о книге
– В таком случае премного благодарен. «Если я не найду то платье, – продолжал манерный консультант по организации свадебных торжеств, двигаясь вдоль длинной штанги и с предельной сосредоточенностью перебирая белые наряды, отчего его сведенные на переносице брови казались нарисованными, – это будет…» Экран померк. Дженис пультом выключила телевизор. – Финик? – предложила она, протягивая гостю коробку. – Нет, спасибо, – отказался Страйк. – Я в Дубае горы таких коробок накупила, – сообщила она. – Думала, буду знакомым дарить, а теперь сама объедаюсь, не могу оторваться. Вы присаживайтесь. Я быстро. Когда Дженис выходила из комнаты с феном в одной руке и коробкой фиников в другой, Страйк перехватил, как и при первой встрече, ее взгляд, направленный вниз, на его голень, а потом опустился в кресло, заскрипевшее под его весом. Эта живопырка-гостиная действовала на него угнетающе. Палас, преимущественно красного цвета, украшали ярко-алые загогулины, а сверху лежал турецкий ковер дешевого малинового оттенка. На красных обоях среди композиций из сухих цветов висели старые фотографии, черно-белые или выгоревшие цветные, в деревянных рамках. Сервант еле вмещал дешевые безделушки узорчатого стекла. На почетном месте, посреди полки над электрическим камином, красовалось самое большое украшение: карета Золушки, запряженная шестеркой стеклянных лошадей. Вероятно, под строгим одеянием Дженис билось романтическое сердце. Через несколько минут она вернулась, неся поднос с плетеными ручками, на котором стояли две кружки чая, уже с молоком, и блюдце с традиционным шоколадным печеньем. Заваривая чай, она будто бы подобрела к непрошеному гостю. – Это мой Ларри, – сказала она, перехватив взгляд Страйка, направленный на сдвоенную рамку, стоящую рядом с ним на маленьком столике. В одну створку был вставлен портрет сонного, грузного мужчины с зубами курильщика. Из другой смотрела светловолосая женщина, полная, но не лишенная привлекательности. – Понимаю. А это?… – Моя младшая сестра, Клер. Умерла в девяносто седьмом. От рака поджелудочной железы. Поздно диагноз поставили. – Ох, прискорбно такое слышать, – сказал Страйк. – И не говорите. – Дженис глубоко вздохнула. – Обоих не стало почти одновременно. Если честно, – продолжала она, с ощутимым хрустом в коленных суставах садясь на диван, – вошла я сюда после Дубая и думаю: надо кой-какие портреты обновить. А то живу здесь среди покойников… У меня есть чудные снимки Кева и внучков на отдыхе, только нужно в печать отнести. Парень-сосед помочь с этим делом обещался. Все мои фото Кева с детишками – двухлетней давности. Я уже тому парню отдала эту… флушку, да? – Флешку? – подсказал Страйк. – Во-во. Соседская мелюзга надо мной потешается. Но заметьте: Айрин еще почище меня будет. Даже батарейку заменить не может. Ну ладно, – спохватилась она, – зачем я вам снова понадобилась? Чтобы не получить немедленный отпор, Страйк планировал задать вопросы насчет Сетчуэлла в самую последнюю очередь. Достав из кармана и раскрыв свой блокнот, он сказал: – После нашей предыдущей встречи возникли кое-какие вопросы. Первый из них я задал доктору Гупте, но он ничем не смог мне помочь, так что теперь вся надежда на вас. Вам что-нибудь известно о таком Никколо Риччи, его еще называют Мутный? – Старик-гангстер, что ли? – уточнила Дженис. – Слыхала – жил неподалеку, в Кларкенуэлле, но лично не встречала. Чего вам от него… ой, а вам Айрин про фундамент рассказывала? – Про что? – не понял Страйк. – Да так, пустое, наверно. Ходил слушок – давно это было, в начале семидесятых еще, когда Кларкенуэлл вовсю перестраивали, – что строители, значит, при сносе одного из домов труп нашли. Вроде как гангстеры из Маленькой Италии в сороковые годы туда кого-то закатали. Ну дак вот, Эдди, ухажер Айрин, строитель, за которого она в конце концов вышла… а они как познакомились: в местном пабе, когда его фирма получила большой подряд на реконструкцию… Эдди сказал, что это все чушь. Я-то не поверила. А вот Айрин, думаю, верила, – добавила Дженис, макая печенье в чай. – И как это связано с Марго? – не выдержал Страйк. – А вот как: когда Марго исчезла, поползли слухи, что тело ее, эта-а, в котлован сбросили и в бетон закатали. Вспомните: в семьдесят четвертом сколько там всего строили. – То есть ходят слухи, что убил ее Риччи? – спросил Страйк. – Боже сохрани! – Дженис возмущенно хохотнула. – На кой ляд Мутному Риччи сдалась Марго? Просто тот старый слушок вспомнился. Люди ведь как: услышали звон – и давай болтать. Дурные головы. А мой Ларри – он и сам строителем был – сразу сказал: неужели работяги, выйдя на смену, не заметили бы свежий бетон? – А вам известно, что Риччи присутствовал на рождественской вечеринке в амбулатории «Сент-Джонс»? – Чего? – с набитым ртом переспросила Дженис. – Он вместе с двумя другими мужчинами явился к шапочному разбору – возможно, чтобы проводить домой Глорию. – Кого? Куда? – Дженис, похоже, искренне поразилась. – Где Мутный Риччи – и где Глория? Бросьте, пожалуйста. Это из-за того, что?… Да не слушайте вы ее. Не Глорию – Айрин… Ее, бывает, заносит. Глорию она всегда недолюбливала. Я лично ни разу не слыхала, чтоб у Глории в семье криминальные связи были. Айрин кино насмотрелась – про Крестного отца. На первый фильм мы с ней вместе ходили, а я потом еще два раза без нее сбегала. Джеймс Каан, – вздохнула она. – Мужчина моей мечты. – Риччи определенно присутствовал на той корпоративной вечеринке, – повторил Страйк. – И насколько мне известно, заявился ближе к концу. – Ну, значит, я к тому времени уже ушла. Мне домой нужно было, к сыну. Неужто он жив еще, этот Риччи? – Жив, – подтвердил Страйк. – Видать, совсем дряхлый. – Это так. – И все же странно: за каким чертом его в «Сент-Джонс» принесло? – Надеюсь выяснить. – Страйк перелистнул страницу блокнота. – Еще у меня появился вопрос насчет Джозефа Бреннера. Помните семью по фамилии, как вам казалось, Эпплторп? Так вот, я нашел… – Неужто вы их отследили?! – На Дженис это произвело должное впечатление. – А как на самом деле их фамилия? – Эторн. – Эторн! – с видимым облегчением подхватила Дженис. – Я же чувствовала, что Эпплторп – неправильно. Мучилась днями напролет после… Как они? Им ведь ставили диагноз – умственная отсталость, да? Они в дурке живут или?… – Живут они в своей прежней квартире, – сказал Страйк. – И на мой взгляд, справляются неплохо. – Им небось приличные льготы положены? – К ним прикреплен социальный работник, который, надо думать, оказывает им всестороннюю поддержку; а теперь мы вплотную подошли к тому вопросу, который я хотел вам задать. Социальный работник – сотрудница органов опеки – утверждает, что Дебора после смерти Гильерма призналась… – Страйк тщательно подбирал выражения. – Ну, по словам социального работника, Гильерм… э-э… подкладывал Дебору под клиентов. – Это как? – Улыбка сошла с лица Дженис. – Факт, безусловно, неприятный, – бесстрастно произнес Страйк. – В беседе со мной Дебора призналась, что доктор Бреннер посещал ее на дому. И просил… э-э… просил снять штаны. – Быть того не может! – Дженис вспыхнула инстинктивным, судя по всему, отвращением. – Нет, я уверена… нет, это враки. Осмотр половых органов должен проводиться только во врачебном кабинете. – Вы же говорили, пациентка страдала агорафобией? – Ну… да, но… – Самайн, ее сын, называет доктора Бреннера «грязный старикашка». – Он… но… нет, это… это, конечно, был осмотр… вероятно, после родов? Но для осмотра следовало вызвать медсестру, то есть меня… я просто в шоке, – удрученно выговорила Дженис. – Бывает, думаешь, что знаешь все от и до, и вдруг… нет, в самом деле, это меня просто убило. Ну то есть один раз я приходила к ним на дом осмотреть младенца, и она мне ни слова не… но рядом, конечно, топтался муж, талдычил про «высшие силы». Она, видать, была слишком запугана, чтобы… нет, вы меня просто убили… – Извините, – сказал Страйк, – но я обязан спросить: вы слышали, что Бреннер пользовался услугами проституток? На вашем участке ходили такие слухи? – Никогда, – отрезала Дженис. – Я бы сразу сообщила куда следует. Это вопиющее нарушение этики… чтобы такое на нашем участке… С нашими же пациентками… – Согласно записям Тэлбота, – продолжал Страйк, – один из свидетелей показал, что в тот вечер, когда исчезла Марго, видел Бреннера в Майкл-Клифф-Хаусе. А сам Бреннер под протокол сказал, что после работы сразу пошел домой. – Майкл-Клифф-Хаус… многоэтажка на Скиннер-стрит, да? У нас оттуда были пациенты, но вообще… – Дженис не скрывала, что ей дурно. – Вы меня просто убили, – в который раз повторила она. – Он с этой несчастной, с Эторн… а я его перед всеми выгораживала: бывший военврач все ж таки. Менее двух недель назад сын Дороти сидел аккурат на том месте, где сейчас вы… даже ноги вытереть не потрудился. Весь коридор мне собачьим дерьмом извозил. – Что ему было нужно? – спросил Страйк. – Знаете, прикидывался, будто рад прежние времена вспомнить, – сказала Дженис. – Столько воды утекло – я ведь могла его не признать, но на самом деле он почти не изменился, разве что самую малость. В общем, сидел в этом кресле, где вы сейчас, нес, значит, всякую околесицу про былые деньки, про то, как матушка его тепло меня вспоминала… Ха! Дороти Оукден тепло меня вспоминала?! Дороти держала нас с Айрин за потаскушек – юбчонки выше колена, в паб вместе ходим… А ведь он, между прочим, и вас упоминал, – сказала Дженис, сверля Страйка испытующим взглядом. – Дознавался, успела я с вами переговорить или покамест нет. Он, знаете ли, про Марго книжку написал, да только она до прилавков не дошла, вот он и бесится. Все уши мне прожужжал, пока тут штаны просиживал. Подумывает теперь другую написать – говорит, к этому вы его и подтолкнули. Про то, как маститый детектив сумел раскрыть преступление… или не сумел… Для Карла это без разницы. – А что он говорил о Бреннере? – спросил Страйк, решив отложить на потом анализ причин, заставляющих дилетанта-биографа крутиться под ногами у следствия. – Что старик, дескать, садист был… я, можно сказать, приготовилась кинуться на его защиту… И тут вы мне такое рассказываете про Дебору Эторн. – Оукден назвал Бреннера садистом? Это серьезное обвинение. – Вот и я так подумала. Карл говорил, что всегда его терпеть не мог, что доктор Бреннер часто захаживал к Дороти, о чем я не догадывалась… на воскресный обед и прочее. Я всегда считала, они только по работе общались. Знаете, доктор Бреннер, наверно, Карлу замечания делал, вот и все. В детстве он, Карл, был исчадьем ада, и сейчас по нему видно, что злобу затаил. – Если Оукден опять появится, – сказал Страйк, – советую вам не пускать его на порог. Он ведь, знаете, в тюрьме отсидел. За мошенничество: тянул деньги у одиноких… – он чуть не ляпнул «старух», – женщин. – Ой! – вырвалось у Дженис. – Вот ужас-то. Надо Айрин предупредить. Он говорил, что теперь к ней собирается. – Но больше всего он, когда к вам пришел, интересовался Бреннером, так ведь? – Да нет, – ответила Дженис, – интересовался он, похоже, вами, но о Бреннере расспрашивал поболее, чем о других наших, из амбулатории. – Миссис Битти, а не сохранился ли у вас, случайно, тот газетный некролог Бреннера, который вы упоминали? Кажется, вы говорили, что его сберегли? – Ну, эта-а… – Дженис покосилась на нижний ящик серванта. – Ага… Карл, как услыхал, что у меня некролог сохранился, тоже глянуть просил. Дженис оттолкнулась от дивана, встала и подошла к серванту. Придерживаясь за каминную полку, она выдвинула ящик и пошарила внутри. – Состояние у них неважнецкое. Айрин думает, я свихнулась на этих вырезках, – добавила она, запустив руку до запястья в содержимое ящика. – Сама-то она никогда ни новостями не интересовалась, ни политикой, ничем таким, а я чего только не храню – ну вы понимаете: на медицинские темы, к примеру, а еще, грешным делом, про королевскую семью люблю, и… Она принялась тянуть к себе нечто похожее на уголок картонной папки. – …пусть Айрин себе думает что угодно, а я ничего зазорного не вижу… в том, чтобы сохранять… историю… Папка появилась целиком. – …чьей-нибудь жизни, – закончила Дженис, передвигаясь на коленях в сторону кофейного столика. – Разве есть в этом что-нибудь нездоровое? Чем вырезки хуже альбомов с фотографиями? Открыв папку, она стала перебирать листки, частично пожелтевшие от времени. – Видите сколько? Для нее же сохранила, для Айрин. – Дженис помахала какой-то статьей под заголовком «Базилик священный». Эта травка для пищеварения полезна – я все думала: пусть бы Эдди у них в саду посеял. А то она таблетки желудочные горстями глотает, а от них вреда больше, чем пользы, да только Айрин – она как все: лекарство должно быть в таблетках, и точка… Принцесса Диана, – со вздохом объявила Дженис, демонстрируя Страйку какую-то мемориальную страницу. – Я ведь была большой ее поклонницей… – Вы позволите? – Страйк потянулся за парой листков с газетным шрифтом. – Берите, берите. – Она посмотрела поверх очков на выбранные им материалы. – Отличная статья про диабет. В мое время лечение совсем другое было. У моего крестника диабет первого типа. Я должна отслеживать… а вторая… не вижу… про то, как ребенок от перитонита умер?