Два командира

Полковник Черноиванов так и дожидался «волкодавов» в том же номере, где они его оставили. При виде вошедшего капитана он поднялся и нетерпеливо потребовал:

— Докладывай, Алексей Терентьевич. Что там произошло?

— Да вы же сами, товарищ полковник, все, наверное, слышали, — кивнул Радиолов на шлем с гарнитурой связи, украшавший голову Черноиванова. — Нет там никакого второго входа в подземелье. Мы все проверили. Если бы такой вход был, мы нашли бы его обязательно.

— Это, по-твоему, значит, что Лугару ушел, а другие бандиты остались и заминировали вход?

— Я этого не говорил, — упрямо наклонив голову, ответил Радиолов. — Более того, я даже думаю, что Лугару не пользовался подземным ходом. Это так… Отвлекающий момент для нас, чтобы мы спать спокойно завалились или в подземелье сунулись и на мине подорвались. Для подполковника Волкоффа и тот и другой варианты подходят. Он победителем все равно объявил бы себя. При втором варианте сказал бы, дескать, как ловко обвел всех русских вокруг пальца, заманил в ловушку. Если второй вариант не сработает, остается первый: мы решаем, что утро вечера всегда мудренее, и собираемся утром все и обсудить. А он действовать начнет и не позволит нам проснуться. Типичное для хитрого убийцы течение мыслей…

— Ну-ка, ну-ка… Выкладывай, что надумал? — заинтересовался полковник.

— Я тут вспомнил, что у Оборотня есть и другая кличка в американском спецназе. Его раньше называли Great skill[9]…

— Я как раз, когда вы ушли, вспоминал эту кличку подполковника Волкоффа. Только меня она ни на какие мысли не навела. Но я рад, что навела хотя бы тебя. Поделись…

— Я однажды, товарищ полковник, как и вы, участвовал в совместных с американцами антитеррористических учениях. Тогда я еще взводом спецназа ГРУ командовал. И в момент, когда другие уже отказались от выполнения задачи, посчитав ее невыполнимой, и ушли отдыхать в палаточный городок, я со своим взводом остался на месте и все выполнил своим составом, хотя расчет велся на усилия трех взводов — моего и двух американских. Я хорошо помню, как американцы меня тогда называли тем же эпитетом — Great skill. Вспомнив это и проведя аналогию, я подумал, что другой Great skill, убедившись, что первая атака не принесла успеха, иначе говоря, полностью провалилась, не ушел к себе на базу, а просто спрятался в развалинах других домов где-то поблизости. У него там должны быть еще люди. Запасная команда. И с ними он надеется завершить операцию. Сегодня же ночью он повторит атаку, только теперь уже не будет мудрствовать и лукавить, а пойдет сразу бить в лоб, потому что от него часто ожидают какой-то хитрости. Но Лугару всегда делает то, чего от него не ожидают.

— А ты сейчас сам не чрезмерно мудрствуешь? — переспросил Черноиванов.

— Никак нет, товарищ полковник. Но сегодняшняя ночь все покажет и все расставит по своим местам. И хорошо бы сегодняшней ночью захватить самого Лугару. Я надеюсь, что он утратил хотя бы часть своего волчьего нюха на опасность и не уйдет раньше времени.

— И какой ты представляешь себе эту лобовую атаку?

— Лугару выйдет из других развалин и вернется в дом через дорогу. Среди ночи, уже накануне рассвета, он обстреляет оба гостиничных номера из автоматов и гранатометов. Обязательно из гранатометов, чтобы исключить случайность и достать осколками всех. Еще хуже будет, если у него есть огнемет. Тогда уже Лугару всю гостиницу сожжет.

— И как ты думаешь противостоять этому? Устроить засаду в развалинах?

— Я специально смотрел. Там очень сложно замаскироваться. Если только битым кирпичом себя обложить. Но я сразу вспоминаю другие учения, совместные спецназа ГРУ и спецназа ФСБ. Наши тогда были «синими», спецназ ФСБ — «зелеными». Тогда ФСБ загнало нашу группу на развалины заброшенного кирпичного заводика. Наши специально туда шли, заранее разведав там местность. Заводик находился посреди болота на острове. Вроде бы и уйти некуда, только в трясину. Но наши парни успели подготовиться и спрятались среди битого кирпича. Там несколько вагонов такого было. А снайпер взвода, прапорщик, вообще обклеил осколками свой маскировочный халат. Так и лежал в нем поверх кучи, тогда как другие были устроены с удобствами внутри кучи в металлических бочках. Спецназ ФСБ пришел на площадку. Тоже, кстати, дело ночью было. Один из офицеров ФСБ в темноте на целый кирпич наступил, ногу подвернул и упал. Потом выматерился, поднял кирпич и с силой запустил его в кучу битого. И угодил нашему снайперу между лопаток. Хорошо, что снайпер оказался терпеливым, матерился в ответ не вслух, а про себя. У меня бы терпения не хватило, я бы сильно ответил на кирпич… Боюсь, и в доме напротив ситуация повторится…

— Что тогда предлагаешь? Лечь всем спать? — усмехнулся Черноиванов.

— Мы уже, товарищ полковник, успели выспаться. Нам на это много времени не требуется, — как всегда, за всех ответил старший лейтенант Ласточкин. — А вообще я вот лично умею и на жердочке, как петух в курятнике, спать, особенно если жердочка будет достаточно толстая.

— Вижу, что уже что-то вы обмозговали… — Черноиванов почти обрадовался словам старшего лейтенанта. — И где твоя жердочка будет располагаться? Курятник где устроишь, Алексей Терентьевич?

— Да вот думаю, этажом выше и на крыше…

— Там живет кто-нибудь?

— Там стены развалены, и кровли нет. Жить там невозможно.

— Ну, добро. А я тогда предупрежу акида Македона, чтобы он на соседних улицах засады выставил. Скрытные.

— Только попросите реагировать исключительно на тех, кто будет уходить отсюда, и не трогать тех, кто в нашу сторону движется. И еще. Обязательно надо немедленно выставить засаду в подземном ходе. Вход в него разминирован, и Оборотень может этим воспользоваться, чтобы улизнуть.

— Ты же опасался, что там стоят датчики движения на взрывателях, — напомнил полковник.

— Он должен знать, в каких местах стоят взрывные устройства, и может иметь при себе чип-карту, на которую датчики среагируют и пропустят его, — вместо капитана объяснил суть вопроса старший лейтенант Опарин. — Я встречался с такими взрывателями на курсах повышения квалификации. Это последний писк моды на французских минах. Без чип-карты любой человек обречен. А она позволяет мину даже снять, хотя это тоже очень сложная работа и не каждому подвластна.

— Я понял. Такой человек, как Оборотень, должен иметь подобную чип-карту. А французы в Сирии — союзники американцев.

— И еще, товарищ полковник, пусть посты сообщают о тех людях, что будут передвигаться в нашу сторону. Дайте им мой номер телефона.

Черноиванов вытащил из чехла свою трубку, одним нажатием послал вызов, и ждать ответа ему в очередной раз не пришлось. Если начальник контрразведки дивизии когда-нибудь вообще и спал, то явно не в этот раз. Полковник в подробностях высказал все соображения капитана Радиолова, не забыв, похоже, сказать, кому принадлежит авторство вычислений. Хотя говорил он на арабском языке, но фамилия капитана прозвучала несколько раз, даже несколько раз прозвучало и второе прозвище Оборотня — Great skill, причем однажды прозвучало рядом с фамилией капитана, и стало ясно, что Черноиванов рассказывает и о том, что Радиолова тоже называли так.

Когда разговор закончился, Черноиванов осмотрел группу «волкодавов» с видом победителя и обратился к капитану:

— Акид Македон, Алексей Терентьевич, пришел в восторг от твоего умения просчитывать ситуацию. Он сразу, в отличие от меня, поверил, что Лугару где-то поблизости бродит, даже предложил организовать облаву на Оборотня и прошарить все окрестные развалины. Полицейских сил в город прибыло уже достаточно для поисковой операции. Я, естественно, резко отказался. Такие поиски в случае неудачи просто отпугнут Лугару от здания гостиницы. Он уйдет, и тогда искать его придется долго. Заново придумывать какую-то операцию, чтобы выманить его и уничтожить. А в случае удачных поисков это чревато ненужными жертвами среди сил полиции. Если, скажем, российская военная полиция в определенной степени близка по подготовке к уровню не спецназа ГРУ, конечно, но какого-то другого спецподразделения, то сирийская, что военная, что гражданская, полиция мало на что пригодна, кроме проверки документов. Но сошлись мы на предварительном нашем варианте, когда силы полиции выступают немедленно и занимаются только наблюдением. Блокировка района будет осуществляться только после команды капитана Радиолова или моей команды. И прямо сейчас самая опытная, самая дисциплинированная группа сирийской военной полиции отправится в подземный ход, чтобы заблокировать его. Далеко углубляться им будет запрещено. Засядут где-то поблизости от входа, чтобы не допустить бегства Оборотня. Если он или его люди покажутся, будет открыт огонь на поражение. Итак…

— Итак… — повторил за полковником Радиолов.

— Итак, ты, Алексей Терентьевич, можешь выступать на позицию. Расставь людей, приготовьтесь и ждите.

— Сколько у нас до рассвета, товарищ полковник?

Черноиванов посмотрел на часы.

— Около трех часов. Может быть, чуть-чуть поменьше.

— Тогда немедленно выступать рано. Люди в засаде устанут раньше времени. Это не та засада, когда ждешь противника, лежа где-то в кустах. Ласточкин правильно заметил, что сидеть придется, как петух на жердочке. Примерно за час до рассвета будет наступление бандитов. Обычное время, когда людям невыносимо хочется спать. Подполковник Волкофф слишком опытный человек, чтобы не знать этого. Значит, мы выйдем через час. Мой номер, товарищ полковник, передать не забыли? Чтобы из засады смогли предупредить. Лучше через переводчика, если смогут таких добыть необходимое количество. Хотя вся российская военная полиция здесь владеет и русским, и арабским языками, нужно их использовать…

— Не забыл, Алексей Терентьевич, не забыл. Акид Македон даже записал номер, а потом мне для проверки прочитал. К тому же он каждой группе, как ты просишь, придает переводчика, чтобы тебе смогли передать данные.


— Много переводчиков потребуется… Посоветуйте мой вариант…

— Акид сам так же решил. С группами из местных полицейских отправляются полицейские из отряда российской военной полиции. Там служат парни с Кавказа. Они русский язык знают не хуже, чем арабский. Правда, и тот и другой знают отвратительно.

— А не проще было бы прислать к нам арифа Салмана, он бы принимал все сообщения и переводил, — высказался Ласточкин.

— Поздно переигрывать. Дело, думаю, уже сделано. В настоящий момент, надеюсь, акид Македон передает номер командирам отдельных групп. Группы используются те самые, что выставлялись заслоном вокруг района действий бандитов, когда они в первый раз гостиницу атаковали.

— Меня еще один вопрос беспокоит… — признался Радиолов. — Если у бандитов есть огнеметы, они в состоянии гостиницу поджечь. Тогда мы там, наверху, можем превратиться в натуральный шашлык.

— Думаешь, тепло так высоко поднимется? — спросил полковник.

— Тепловой удар с первого этажа до пятого достает. Если граната огнемета попадает в бетонное укрытие типа блокпоста, то бетонная плита перекрытия на полсотни метров вверх подлетает. Я сам видел такое на полигоне. Но мы, думаю, справимся и с этим.

— Какой делаешь из ситуации вывод?

— Сначала искать прицелом людей с огнеметами. Искать и уничтожать. Это единственное, что может нас спасти. И из номеров все ценное следует вынести на всякий случай. Ценное у нас, к счастью, только оружие и оборудование…

Первый звонок с предупреждением пришел к капитану Радиолову уже через полчаса. Грубый голос с откровенным кавказским акцентом на ужасном русском языке сообщил, что в сторону улицы, параллельной той, где стоит гостиница, выдвигается с оглядкой группа из четырех человек. У всех четверых на голове странные сооружения из четырех одинаковых трубок.

— На голове или на шлеме? — переспросил Радиолов.

— На шлеме. Но шлем-то на голову надет… — грубо, с вызовом ответил переводчик, видимо, не большой любитель уточнений.

— Пусть выдвигаются, мы их встретим, — ответил капитан. — Спасибо…

Это «волшебное слово» сыграло свою роль. Грубый голос сразу сменился на приветливый. И переводчик задал вопрос:

— А что это за трубы они на себе носят?

— Я не видел, но могу предположить, что это GPNVG-18[10]. Такой прибор ночного видения с панорамным углом обзора около сотни градусов, может быть, чуть меньше. Самый совершенный в мире. Стоит несколько миллионов рублей. Находится на вооружении у «морских котиков» и других самых элитных подразделений американского спецназа, в том числе у «команды шесть», где служит Оборотень, которого мы в настоящий момент ловим.

— Вот бы такую штуку заиметь! — с восхищением воскликнул переводчик.

— Разрешаю снять с первого же убитого американца. Не забудьте забрать у него из кармана «разгрузки» зарядное устройство. Иначе аккумулятор быстро сядет и придется прибор выбрасывать. В крайнем случае можно будет позаимствовать зарядное устройство у китайского аналога. Он стоит в пределах трех-четырех тысяч рублей и не идет ни в какое сравнение с американским. Отсутствуют многие встроенные приборы. И качество другое, и поле обзора намного меньше. Имейте это в виду. У меня все. Конец связи…

— Конец связи… — ответил переводчик. — Спасибо за информацию.

«Вот что значит вовремя произнесенное «волшебное слово», — подумал Радиолов.

— Всем! — по внутренней связи приказал он. — Применять в полном объеме средства защиты — маску и перчатки. У противника предположительно самые совершенные в мире приборы ночного видения. Они не должны нас увидеть. Выходим на позицию… Они идут!

Полковник Черноиванов, понимая, что в любом из гостиничных номеров, где поселили «волкодавов», находиться опасно, вышел к лестнице, где рабочие ремонтировали лестницу. Когда боевая группа «волкодавов» появилась вслед за ним и стала подниматься по остаткам пролета, ведущего на третий этаж, рабочие предупредили бойцов, что верхний этаж не жилой и вообще находиться там опасно для жизни — есть риск при отсутствии целых кусков стен вывалиться на улицу. Рабочие говорили, естественно, на арабском языке, а полковник Черноиванов переводил, делая вид, что с «волкодавами» если и знаком, то лишь поверхностно, хотя уже по экипировке «Ратник», которую носили все офицеры группы и полковник тоже, можно было бы предположить, что они из одной команды. Но на лестнице царил полумрак, разрываемый только светом переносной лампы, освещающей непосредственно место работы, да к тому же рабочим было просто некогда разбираться с тем, что их совершенно не интересовало. Все эти люди были для них просто жильцами гостиницы, и не более. А для чего такой большой вооруженный отряд стал подниматься на нежилой этаж — это никого не волновало. Вокруг шла война, вокруг стреляли и убивали, взрывали дома и людей, а за работу в ночное время обещали хорошо заплатить, и потому рабочие старались все сделать быстро и качественно. Они даже не знали, что полковник Черноиванов живет совсем в другом месте, в офицерском общежитии штаба дивизии. Но если бы им кто-то и сообщил это, рабочим, похоже, все равно было бы неинтересно. Все, что касалось войны, их касаться не должно, считали эти люди, и очень удивились бы, если бы постояльцы гостиницы спросили вдруг их, почему здоровые крепкие мужчины не воюют. Для них воевать было неестественно, они предпочитали, как и многие их соотечественники, чтобы за них воевали другие, пусть даже приехавшие из другой страны.

Этим людям было, возможно, не все равно, кто победит в войне. Они не желали власти ИГИЛ и похожих бандитов, но считали чрезвычайными везунчиками тех, кому посчастливилось уехать в Европу, где не стреляли, где платили даже какие-то пособия, которые были громадными в сравнении даже с заработанными деньгами в самой Сирии…





Глава третья




— Ласточкин! Возьми с собой снайперов и поднимись на крышу. У тебя есть опыт. Крыша тебе знакома. Только без риска. Устрой всех, и сам устройся…

Такое разделение группы, когда три снайпера, имеющих винтовки с глушителем и мощные оптические прицелы с тепловизором, поднялись выше, а внизу, если третий этаж можно считать низом, осталось шесть человек вместе с командиром, вполне устроило Радиолова. Сам он прицепил на шлем индикатор оптической активности, позаимствованный у старшего лейтенанта Ласточкина. Два других индикатора нацепили на свои шлемы снайперы Сергеев и Югов. Устанавливать на верхних этажах, да и вообще в здании, станцию ближней разведки «Фара ВР» смысла не было, поскольку противник должен был находиться в непосредственной близости — вся улица едва ли достигала восемнадцати метров. В таких условиях станция ближней разведки только отвлекала бы внимание на «планшетник», с которым она соединялась кабелем. А смотреть в условиях ближнего боя следовало не в «планшетник», а в оптический тепловизионный прицел оружия, и стрелять было необходимо предельно быстро. От быстроты стрельбы, от навыков в поисках следующей цели, после поражения предыдущей во многом зависел успех всех действий. Конечно, быстрее и точнее всех стреляли снайперы, но им ставилась задача ликвидации противника, если он попытается атаковать с третьего этажа. А основная атака должна идти со второго, чтобы сохранялась возможность прострела всей площади гостиничного номера, а не только ближайших подступов к окну. И потому Радиолов решил, что на третий этаж если кто и поднимется, то только два-три человека. Больше посылать туда просто смысла не было.

А теперь начиналось самое сложное.

Пришло время ожидания противника…

«Волкодавы» замерли без движений в готовности. Только одному капитану Радиолову пришлось шевелиться, отвечая на телефонные звонки. Сообщений поступило несколько. Бандиты подходили с разных сторон, из чего можно было сделать вывод, что в городских развалинах их осталось немало и город по-прежнему, особенно с наступлением темноты, представляет собой опасность. И что было самое неприятное — эти бандиты, вне всякого сомнения, имели средства связи и подчинялись единому руководству.

«Охотники за головами» преследовали «волкодавов». Как могло такое произойти, если группа «волкодавов» действовала в прошлой операции совсем в другом месте, и даже чуть позже, чем дивизия «Сила тигра»? Как, с чьей помощью их смогли вычислить и достать? Ведь данные разведки, полученные полковником Черноивановым, говорили, что американская ЧВК «Охотники за головами» взяла на себя миссию по уничтожению бойцов ЧВК «Волкодав» как раз в отместку за удачные действия «волкодавов» в прошлой операции. Ситуация сложилась странная, но Радиолов сделал, как ему показалось, правильный вывод. Оставление в развалинах города, откуда бандиты отступили, многочисленных групп — это обычная тактика всех оппозиционных правительству банд. А потом по чьему-то указанию руководство этими бандами было передано в руки определенных сил. В данном случае руководить бандитами начал Оборотень. А кто отдал амиру Роухану такой приказ — тоже было ясно. Приказ переподчинить разрозненные банды под командование американского подполковника спецназа могли отдать только американцы. Конечно, это логическое построение требовало какого-то практического подтверждения, например, показаний пленного бандита, получившего такой приказ. Но это вопрос времени и умения «волкодавов», поэтому капитан отдал по связи приказ своим снайперам:

— Ласточкин! Нам будет нужен пленник, который сможет дать показания. Постарайся обеспечить полицию таким пленником…

— Как в прошлый раз, командир, устроит? — переспросил лейтенант Сергеев.

В прошлой операции снайперы отстрелили двум бандитам ноги на уровне колена, и те на допросе дали нужные показания.

— Вполне устроит, лейтенант. Работайте. Но стрелять только по моей команде!