Два командира

Теперь осталось дождаться бандитов.

Группы перехвата докладывали, что в развалины дома против гостиницы стягиваются значительные силы. Гораздо большие, чем ожидал Радиолов. Он ожидал, что «Охотники за головами» будут действовать сами, однако те предпочли использовать местных бандитов, оставляя за собой только общее руководство. По данным наблюдателей, к развалинам дома против гостиницы стягивалось около тридцати человек.

Честно говоря, Радиолов изначально рассчитывал, что нападавших будет меньше и что каждому из «волкодавов» доведется сделать максимум по две очереди. Да и то часть одновременных очередей будет направлена, как порой бывает, в одного противника, а часть бойцов вынуждена будет обойтись всего парой патронов. И все… бандиты будут израсходованы…

— Командир, мой тепловизор показывает «свечение» на лестнице. Кто-то в одиночестве на третий этаж поднимается, — сообщил старший лейтенант Ласточкин. Радиолов догадался, что разговор идет не о гостинице, а о доме напротив, поскольку прицел снайпера направлен именно туда.

— Без приказа не стрелять! — в очередной раз повторил он. — Кто-то рвется обстановку проверить… Товарищ полковник! — позвал капитан Черноиванова.

— Слушаю тебя, Алексей Терентьевич.

— Вам не сложно будет зайти в любой из наших номеров и чуть-чуть постоять у окна? Лучше спиной к улице. Двери мы на ключ не закрывали.

— Несложно. А в чем суть?

— Ласточкин увидел на лестнице «свечение» человеческого тела. Кто-то на третий этаж поднимается. Это, похоже, разведка. Надо бы им показать, что все, кроме вас, улеглись спать, все спокойно, никто из нас не ждет никакой подлости…

— Да, я слышал сообщение старлея Ласточкина, — ответил полковник. — Я в настоящий момент сижу за столом часового в коридоре. Мате не пью, там полный чайник плесени. Зайду в номер. Ласточкин, держи меня в курсе событий. Сообщай каждое движение наблюдателя.

— Понял, работаю, — отозвался старший лейтенант.

— Алексей Терентьевич, а что я вообще-то должен продемонстрировать?

— Ничего особенного, товарищ полковник. Только задумчивую безмятежность и расслабленность.

— Я уже в номере. Куда идти?

— Снимите шлем и подойдите к окну. Шлем в руке держите, иначе Ласточкин не сумеет передать вам сообщение. Он скажет, когда можно неторопливо отойти. С третьего этажа дверь будет не видно. Если в коридоре нет света, ваш выход останется незамеченным.

— Все! Человек в песочном камуфляже вошел в комнату третьего этажа. — Старший лейтенант Ласточкин понизил уровень голоса до шепота, но микрофон и наушники прекрасно со своей работой справлялись. — На шлеме у наблюдателя четыре трубы наблюдения. Это и есть знаменитый GPNVG-18, командир?

— Вижу его. Да, это тот самый прибор ночного видения. Только в данном случае он все равно никого, кроме товарища полковника, не видит. А смотрит внимательно во все стороны, словно кого-то ищет взглядом.

— Пулю он ищет, — категорично и зло подсказал лейтенант Карошко.

— Товарищ полковник, можете отойти от окна, — предупредил Ласточкин.

— Он что, хочет стрелять?

Вопрос был не из самых легких и не из приятных. Человек в доме напротив в любой момент мог вскинуть оружие и дать очередь в спину полковнику. Только ему самому, как и полковнику, это было не нужно. Это стало бы провалом всей операции. Одна жертва вместо девяти никак не могла устроить Лугару.

— Нет, пока не собирается, — ответил за снайпера Радиолов, которому с третьего этажа хорошо было видно все, что происходит на таком же этаже в доме напротив. — Не переживайте, товарищ полковник. Стрелять они начнут, когда все вместе соберутся. Одиночный выстрел только поднимет тревогу, и все, больше никто не выйдет. Тогда вся наша операция будет считаться провальной. И их операция тоже…

В это время где-то вдалеке прогремел взрыв. Взрыв был достаточно сильный, вздрогнули даже стены гостиницы, завибрировали стекла в окнах. Полковник, проявив естественную реакцию, повернулся к стеклу лицом, то есть сделал то, что сделал бы на его месте любой человек, и попытался всмотреться в улицу. Но улица жила своей ночной тишиной, ничего в ней не изменилось, только из окон первого этажа здания напротив полетела пыль. Но Черноиванов ее, кажется, сквозь запыленное стекло не заметил. Но заметил капитан Радиолов, который смотрел не через стекло, а через пустой оконный проем. Заметил и понял, что произошло. Взрыв произошел в подземном ходе, который должен был блокироваться отдельной группой военной полиции. И через выход, замаскированный под платяной шкаф, вылетела взрывная волна, поднявшая на первом этаже облако пыли. Наверное, пыль долетела и до второго этажа дома, может быть, даже до третьего.

На какое-то время взрыв вызвал скорее всего замешательство среди бандитов, не понимавших, что произошло. Радиолов ожидал, что вслед за разведчиком наверх поднимутся и другие бандиты, но их долго не было. Они не подозревали о том, что подземный ход блокирован. Многие, видимо, даже не знали о существовании этого хода и сейчас недоумевали, пытаясь разобраться, что же произошло. Бандиты так долго не показывались, что капитан уже начал опасаться, не отменил ли Лугару нападение. Это заставило бы группу «волкодавов» идти в самостоятельную атаку на полуразрушенный дом. Но атака всегда, согласно военной теории, должна проводиться силами, в три раза превышающими силы обороняющихся. Это непреложный закон, лишь изредка нарушаемый подразделениями спецназа, но даже они не всегда добиваются успеха. Здесь же бандитов было в два с лишним раза больше. А Лугару наверняка уже знал численный состав группы «волкодавов» и понимал, что ему не стоит убегать и прятаться, а достаточно занять позицию в окнах, используя их вместо бойниц, и он выполнит то, что задумал. Радиолов искал выход и не находил его. Но выход пришел сам собой. И даже целых два выхода…

Сначала полковник Черноиванов, увидев внизу какого-то случайного прохожего, открыл окно, высунулся и крикнул:

— Что взорвалось? Где?

Радиолов понял, что Черноиванов подыгрывает ему. Полковник прекрасно владел арабским языком, но вопрос прохожему задал на русском. И капитан видел, как прохожий пожал плечами и что-то пробормотал в ответ по-арабски. Полковник выматерился, закрыл окно и отошел от него в глубину комнаты, а потом, судя по звуку шагов, которые улавливались чутким микрофоном, вышел в коридор, о чем сообщил слабый скрип двери и хлопок от ее быстрого закрывания. И уже оттуда, надев на голову, видимо, шлем, спросил:

— Алексей Терентьевич, не понимаешь, что там грохнуло?

— Понимаю, — отозвался Радиолов. — В подземелье взорвалась группа перехвата. Там, внизу скорее всего произошел обвал прохода. И теперь Лугару блокирован в доме и не сумеет отсюда уйти живым.

Второе сообщение о выходе из положения последовало от лейтенанта Грекова, занимающего лежачую позицию в проломе стены и со своей позиции контролирующего почти весь второй этаж:

— Командир! Они поднимаются по лестнице. Их много! Намного больше, чем нас!

— Внимание! Готовность номер один!

«Готовность номер один» подразумевала, что патрон уже должен быть в патроннике и цели разобраны. Наушники донесли до Радиолова, как слабо, с повышенной аккуратностью звякнули звтворы. Со стороны этот звук едва ли был кем-то услышан. Но когда у автоматов начнется активная работа, тогда затворы будут звучать громче, чем сами выстрелы. Часто случается, что при стрельбе на короткие дистанции автоматчиков выдает именно звук затвора. Это на снайперских винтовках затворы часто передергиваются самим стрелком — перезаряжение идет вручную. С автоматом все гораздо сложнее. Там этого звука избежать удается лишь незначительно путем активной смазки подвижных частей.

Однако в текущей ситуации звук затвора не должен сыграть главенствующей и предательской роли. Каждый «волкодав» успеет провести по три-четыре прицельные очереди, прежде чем соперник поймет, что это за звук, и определит его источник.

Бандиты тем временем стремительно пересекли комнату и выстроились в два ряда — первый ряд собрался стрелять в положении «с колена», положив ствол на подоконник, второй ряд — из положения стоя, выставив стволы над плечами бойцов первого ряда. Туб огнеметов Радиолов не обнаружил, зато увидел три гранатомета РПГ-7, наверняка заряженных осколочными гранатами. Но все «волкодавы» знали непреложный закон, согласно которому гранатометчики уничтожались в первую очередь. И потому капитан отдельного приказа не давал, а дал только один, и вполне ясный:

— Огонь!

Его автомат заговорил не первым, тем не менее влился в привычную работу. Бандиты заняли достаточно плотную позицию, и потому стрелять по ним было удобно. Не приходилось переводить прицел далеко и искать окуляром следующую цель. Снайперы тоже успели сделать несколько выстрелов, о чем сообщил несколько иной звук их винтовок. Значит, на третьем этаже, кроме разведчика-наблюдателя, были и другие бандиты — успели подняться. Но за считаные секунды с бандитами было покончено.

— Все, что ли? — высказывая даже некоторое недовольство, спросил старший лейтенант Ласточкин.


— Как, уже? — переспросил по связи полковник Черноиванов. — А бандиты что, и не стреляли совсем?

— Они не успели, товарищ полковник. Мы справились.

— А сам Лугару?

— Понятия не имею. Я же его в лицо не знаю. Думаю, он — среди всех. Выходим… Товарищ полковник, сообщите акиду Македону, что может присылать сюда следственную бригаду. И медицинскую тоже. Наверняка есть раненые. Я снайперам «заказывал» оставить раненых. Они умеют это делать…

На третьем этаже гостиницы невредимым, хотя и был полностью покрыт пылью, остался только коридор. Там даже потолок сохранился в целостности. Радиолов дождался, когда спустятся снайперы, и вместе с ними догнал группу, уже начавшую спуск на второй этаж. С третьего на второй спускаться было сложно — приходилось ступать по узкой полоске, оставшейся от лестничного пролета, а кое-где даже ставить ногу на арматуру. Держаться при этом можно было только за гладкую стену. Но ни у кого не было таких ногтей, чтобы вцепиться ими в бетон стены, поэтому спуск проходил предельно медленно и аккуратно. Дальше путь «волкодавов» лежал уже на первый этаж. Здесь дело обстояло проще — спускались по лестнице. Рабочие, ремонтировавшие лестницу, уже ушли, сварив арматуру и выставив деревянную опалубку. Бетонные работы скорее всего должна была делать другая бригада, а она еще не прибыла. И «волкодавам» никто не мешал спускаться по деревянной лестнице, оставшейся в наследство от бандитов. Первые поджидали остальных уже на выходе. Только когда вся группа и подключившийся к ней полковник Черноиванов оказались собранными и вышли на улицу, со стороны послышались прерывистые и разрывающие ночную тишину звуки полицейских сирен. Привычных российскому глазу «проблесковых маячков» полицейские машины в Сирии не имели, и их приближение можно было определить только по звуку этих сирен.

— Быстро же они подсуетились. Не иначе, в готовности сидели, ждали нашего сообщения, — высказал полковник предположение. — Подождем их или сразу в дом двинем?

Но «волкодавам» не было необходимости дожидаться прибытия полиции. Они неровным строем, но стремительно, как горный ручей, пересекли дорогу.

— Два человека — под окна, остальные — внутрь! — распорядился капитан. И сразу дал из-под мышки очередь в распахнутую дверь. На звук стрелял, услышав, как щелкнул предохранитель, который бандит не успел опустить вовремя. Бандит с поднятым автоматом вывалился на крыльцо. Кучерявой лопатообразной бородой и лицом вперед обычно падают убитые наповал. А в том, что он убит наповал, сомнений быть не могло. Две пули угодили ему в лицо, как раз в пресловутый треугольник МСР[11]. Радиолов даже не посмотрел на бандита, убитого им одной короткой очередью, и, переступив через тело, прошел внутрь. Около тела остановился только полковник Черноиванов, перевернул его, достал из кармана на груди документы и трубку смартфона, положил в свой карман, после чего прошел в помещение вслед за «волкодавами», которые уже были внутри всемером. Тут же раздалась еще одна короткая очередь, слышимая только за счет попадания пуль в бронежилет. Стреляли под окном, где капитан оставил двоих «волкодавов». Кто-то из бандитов собрался, видимо, сбежать через окно.

Сверху, со второго этажа, слышались стоны. «Волкодавы» и полковник поднялись по залитой кровью лестнице на второй этаж. Комната, в которую привел группу капитан, была вся завалена телами убитых и раненых.

— Раненым помощь оказывать? — спросил Радиолова санинструктор группы лейтенант Крамолов.

— Как ты сам, Всеволод, думаешь, если бы они нас перебили, они помощь нам оказали бы? Соображай!

— Раненые нужны для допросов, — напомнил Черноиванов.

— Это верно, — согласно кивнул Радиолов. — Слышишь, Сева, медицинская сирена воет. По-моему, сразу несколько машин едет. Они раненым помогут. А нам некогда. Товарищ полковник, спросите кого-нибудь из раненых о подполковнике Волкоффе. Где он? Надеюсь, убит. Но не перебирать же нам всех, раненых и убитых. Тем более я в лицо его не знаю…

Полковник склонился над ближайшим к себе раненым, заговорил с ним на арабском языке, потом выпрямился, взял за локоть лейтенанта Крамолова:

— Раненый просит шприц-тюбик промедола[12]. А лучше, говорит, два. Тогда он будет на все мои вопросы отвечать.

— Врет, как дышит, — заметил капитан. — Это он сейчас обещает, а потом сделает вид, что уснул. Пусть сначала говорит, потом только дадим ему один шприц-тюбик.

Черноиванов безжалостно передал раненому слова капитана. Тот поморщился и не пожелал вообще разговаривать.

— Не хочет без промедола говорить, — сказал, словно пожаловался, Черноиванов.

Тогда стоящий рядом старший лейтенант Ласточкин шагнул вперед, слегка споткнулся о чью-то ногу и, подпрыгнув, чтобы не упасть, наступил бандиту прямо на ранение.

— Ой, это я нечаянно, — улыбнувшись, проговорил он. — Извини, браток, что мало. Я не такой тяжелый, как некоторые… — И поочередно посмотрел сначала на полковника Черноиванова, потом на лейтенанта Карошко. Затем убрал ногу с плеча, но тут же поставил на простреленное место приклад своей тяжелой винтовки и облокотился на нее.

— Ну что, будем говорить? — Капитан посмотрел на Черноиванова, хотя обращался к пленнику. — Переведите ему, товарищ полковник. Если он сейчас же не начнет отвечать на вопросы, с ним будет беседовать профессиональный дознаватель. Тогда он скажет даже то, чего не знает.

Приклад винтовки Ласточкина, похоже, давил сильно, жестко и больно. И раненый сдался на милость победителя. Он заговорил быстро, стараясь выложить сразу множество слов, пока страшный улыбчивый снайпер снова все с той же улыбкой не надавил винтовкой на рану.

— Вот так, уже интереснее… — прокомментировал услышанное полковник. И объяснил Радиолову, что после взрыва под землей подполковник Волкофф с тремя помощниками полез туда, желая посмотреть, что там произошло. А вместо себя оставил командовать сержанта Тарика Иззата. Волкофф больше не возвращался. По крайней мере в полуразваленном доме его не видели.

— А где сержант Иззат? — спросил Радиолов.

Раненый показал пальцем в сторону входной двери. Черноиванов вытащил из кармана документы убитого капитаном бандита, раскрыл, но полумрак ночного помещения, разбавленный только светом тактических фонарей, не позволял ничего прочитать.

— Подсвети, Алексей Терентьевич, — попросил он.

Пришлось Радиолову и свой тактический фонарь включить. Под лучом фонаря полковник прочитал:

— Тарек Наурас Иззат, сержант ССО США… А по бороде я подумал бы, что это отъявленный исламист. Давно, наверное, здесь воюет. Жалко, не сможем уже допросить его. А то многое сумел бы нам рассказать. Ему, должно быть, есть что сообщить…

— Опять, значит, Оборотень ускользнул, — недобро усмехнулся Радиолов. — Вторую группу бросил за один вечер, на погибель бросил, а сам убежал. И это его месть «волкодавам»? У нас, кстати, на службе олимпийские дисциплины не в почете, догонять на беговой дорожке, чтобы подстрелить, мы его не будем. Но нюх на опасность у подполковника Волкоффа настоящий — волчий.

— Хорошо было бы, если это все, что у него осталось от былого боевого умения, — добавил полковник Черноиванов. — Только есть опасения, что это не так…





Глава четвертая




Организовывать погоню за сбежавшим подполковником спецназа США было бессмысленно, времени, судя по всему, прошло уже достаточно. И потому Радиолов решил посмотреть, что представляет собой подземный ход, хотя углубляться в галерею по совету своего сапера не намеревался. Он выбрал с собой троих «волкодавов», с которыми в последнее время часто работал малой группой, в том числе, естественно, и сапера. На первый этаж вместе с ними спустился и полковник Черноиванов. Когда «волкодавы» подошли к шкафу, откуда начинался путь в подземелье, на улице вдруг послышался шум нескольких автомобильных двигателей, затем дверь распахнулась, и в комнату вошли двое военных. Капитан Радиолов видел и знал того и другого в лицо. Это были начальник контрразведки дивизии акид Македон и сам командир дивизии сирийского спецназа генерал-майор Сухель аль-Хасан.

Акид Македон быстро нашел глазами Черноиванова, принявшего стойку «смирно», шепнул что-то неразборчивое генералу и двинулся к полковнику.

— Лугару? — приблизившись, спросил он.