Два вида страсти

— Да вон, через два дома от меня его хоромы. Калитка у него полосатая, не ошибешься.

Я, мысленно взяв на заметку полосатую калитку, решила все же прежде всего побеседовать с участковым, уже знакомым мне Колуновым. Должен же он быть в курсе дел своего пасынка с госпожой Дубровской.

Я направилась в уже знакомый мне поселковый участок. Колунов сделал вид, что меня не узнал. А может, действительно не узнал. Участковый, по выражению Дарьи Петровны, и вправду был сам не свой.

— Вы ко мне? — раздраженно буркнул он, не отрывая глаз от чистой поверхности стола и вертя в руках шариковую ручку.

— К вам, Сергей Анатольевич, и все по тому же вопросу, — миролюбиво сообщила я.

— По какому «тому же вопросу»? — Колунов поднял на меня воспаленные глаза.

— По делу о гибели Ольги Антиповой.

— Никакого дела нет, — отрезал Колунов. — Это был несчастный случай.

— Теперь следствие в этом сомневается, — туманно сообщила я.

Колунов нахмурился.

— Я-то здесь с какого боку? — спросил он раздраженно. — Пусть следствие этим и занимается, если делать нечего!

— В деле появились новые обстоятельства, — я решила блефовать напропалую. — К смерти Ольги Антиповой может быть причастна женщина, отправившая в кому вашего пасынка. Вы знаете эту женщину?

Я сунула ему под нос фотографию Дубровской. Он мельком глянул на фото и свирепо уставился на меня.

— Эту женщину я не знаю, понятия не имею, кто она такая, и никогда ее не видел, — отчеканил Колунов, постепенно возвышая голос. — А теперь я попрошу вас покинуть мой кабинет, мне надо работать.

— Сергей Анатольевич, речь идет о жизни вашего сына. Он…

— Немедленно покиньте мой кабинет! — угрожающе пропел Колунов. — Я уже сказал, что не имею ни малейшего представления, что это за особа. И у вас нет никакого права меня допрашивать! И если вы сейчас же не выйдете отсюда, я позову дежурного. Или буду вынужден вас задержать до выяснения обстоятельств.

Я послушно поднялась и вышла из кабинета. Настаивать было бесполезно, Колунов явно не собирался распространяться о том, что связывало Дубровскую и его пасынка. В том, что он узнал Ирину на фотографии, у меня не было никаких сомнений. Так в чем же тут все-таки дело? Колунов выгораживает Дениса? Но что он сделал? Какова роль Маркова во всей этой истории? Дубровская лжет, что не знает Маркова. Она явно пыталась его убить, инсценировав самооборону. Что такого знает о ней Марков? Зачем ворвался в ее особняк?

Перебирая в уме все эти вопросы без ответов, я медленно, но верно приближалась к полосатой калитке пьющего Толика. В какой-то момент мне почудилось, что кто-то крадется за мной буквально по пятам. Я слегка замедлила шаг, сделав вид, что ищу что-то в сумочке, и украдкой огляделась. Нет, никого. Должно быть, сказывается нервное напряжение, да еще и вполне закономерная усталость из-за бесплодных поисков. Убедившись, что меня никто не преследует, я спокойно продолжила путь.

Калитка действительно была выкрашена довольно-таки странным образом. Грязно-коричневые полосы перемежались с тускло-желтыми, причем все полоски были разной ширины, создавая впечатление, что у маляра имелись серьезные проблемы с глазомером. В той же манере пытались красить и забор, но потом, видимо, оставили эту затею, поскольку большая его часть была покрыта лишь коричневой краской. Или желтая просто закончилась.

— Открыто! — радостным тоном сообщил мне мужской голос по другую сторону калитки. Войдя во двор, я безошибочно определила причину развеселого настроения хозяина так называемых хором. На крыльце одноэтажного обшитого вагонкой дома восседал совсем еще молодой мужчина с бутылкой пива в руке. При моем появлении он приветственно поднял бутылку, после чего отпил большой глоток. Видимо, в мою честь.

— Вы Анатолий? — на всякий случай уточнила я.

— Ага! — Тот широко улыбнулся и сделал следующий глоток. Я решила, что мне лучше поторопиться, если я хочу получить хоть сколько-нибудь полезные сведения. Иначе, если так пойдет дальше, обладатель оных будет просто не в состоянии мне их предоставить.

— Вы вашего друга не собираетесь навестить? — Я решила подъехать издалека, чтобы не спугнуть ненароком хорошего, но пьющего парня.

— Это Дениса, что ли? — понятливо уточнил Толик. — Дэна нашего. А чего его навещать, он небось сейчас на службе. За нарушителями гоняется.

Толик, растопырив руки, изобразил, будто крутит воображаемый руль. Бутылку с пивом он при этом предусмотрительно поставил на крыльцо. Похоже, кроме Колунова, никто из жителей деревни понятия не имеет, что случилось с Марковым. Ну, теперь знает еще Дарья Петровна.

— А что с Дэном-то? — Толик с интересом посмотрел на меня.

— С ним случилась небольшая неприятность, — ответила я уклончиво, но Толик, похоже, вполне удовлетворился таким ответом.

— Угу, — он понимающе кивнул и вновь занялся своим пивом.

— Скажите, — я извлекла смартфон и поднесла поближе к блестящим глазам Толика фотографию Дубровской, — Денис Марков когда-нибудь общался с этой женщиной? Может, вы видели их вместе?

Толик воззрился на экран смартфона.

— Ну да, видел я эту бабу, — уверенно заявил он и икнул. — Ух… Приезжала она к Дэну.

— А зачем приезжала, не знаете?

— Да вроде дела у него с ней какие-то, — Толик пожал плечами. — То ли с торговлей, то ли с извозом каким-то, не знаю… Дэн не особо распространялся, а я и не спрашивал. Мне-то что.

— А когда они общались в последний раз? — попыталась я выяснить хоть что-то определенное.

— Да общались, наверное, недавно, — с сомнением произнес Толик. — Приезжала она недели две назад, наверное. Может, три…

Я понуро поплелась к калитке.

— Эй, а с Дэном-то что? — окликнул меня Толик. Я обернулась.

— Денис сейчас в больнице, в тяжелом состоянии.


— О как! — Толик вытаращил глаза. — Во дает! Это он сам себя, что ли, решил того?

Я вновь подошла поближе.

— Почему вы так решили? — Я ни секунды не сомневалась, что Толик заподозрил Маркова в попытке самоубийства. Разумеется, я отлично знала, что это не так, но мне стало интересно, почему он пришел к такому выводу.

— Ну, как… — Толик ненадолго задумался. — Он ведь по Ольке сох, а она того… Ну это…

— Погибла, — пришла я на помощь речистому рассказчику.

— Ну да! В яму упала. Вон там, — он махнул рукой куда-то в сторону. — Со свадьбы своей удрала, с женихом, видать, поцапалась. Ну и побежала домой, к матери. А там скользко, она и упала.

— Как вы все это узнали?! — вырвалось у меня.

— Да вся деревня на ушах стоит! — заявил Толик. — И Анатолич, участковый наш, так и говорит: несчастный случай.

Я похолодела. Опять участковый. Почему-то Колунову во что бы то ни стало хотелось убедить всех и вся, что Ольга стала жертвой собственной неосторожности.

— Так что вы передайте Дэну, чтоб побыстрей выкарабкивался. И чтоб не дурил больше. Мало, что ли, девок? Другую найдет. А Ольку, конечно, жалко очень. Хорошая была девчонка…

Я быстрым шагом направилась к калитке, уже не слушая хорошего пьющего парня. Мне надо было обдумать полученную от него информацию, пусть обрывочную и сомнительной достоверности, но все же позволявшую оценить отношения Маркова и Дубровской с совершенно неожиданной стороны. Если верить Толику, Ирину Дубровскую связывали с Марковым вовсе не любовные, а какие-то неведомые мне деловые отношения. И если исходить из этого, то Марков и Дубровская не имеют никакого отношения к смерти Ольги. И то, что в тот злополучный вечер Маркова в особняк Дубровской привела вовсе не ревность, а страсть совершенно иного рода, например к деньгам, не имеет никакого отношения к моему расследованию. К тому же у них обоих железное алиби. Ни он, ни она физически не могли находиться в том самом месте и в то самое время, когда Ольге суждено было умереть.

Пора забыть об этих второстепенных персонажах и перестать наконец ездить в эту самую Осиновку как на работу! Мысль, что я попусту трачу время, ни на шаг не приближаясь к разгадке, привела меня в сильнейшее раздражение. Мне предстояло сейчас вернуться почти к тому самому месту, где несколько дней назад обнаружили погибшую Ольгу. Именно там из-за удобства выезда я оставила свою машину, ведь так мне не придется кружить по узким проселочным тропкам. И теперь я решила сократить путь, пройдя через небольшие заросли ольшаника, отделявшие центральную часть деревни от выезда к самому ее краю и далее — на ферму, ныне заброшенную.

Оказавшись в полумраке на заросшей тропинке, я вновь испытала странное чувство, словно я здесь не одна. Я шла, невольно прислушиваясь, но вокруг было тихо. Никаких посторонних звуков вроде шороха в кустах или чьих-то шагов. Надо взять себя в руки, так и до паранойи недалеко. Ольшаник заметно редел, вон уже показалась моя машина. Сейчас я наконец сяду за руль и…



В себя я приходила очень медленно, постепенно осознавая, что все мое тело порядком затекло, причем особенно досталось конечностям. Что неудивительно — я была привязана к какому-то невообразимо неудобному и жесткому креслу, да еще для пущей надежности мне связали руки. В довершение всего мой рот был заклеен липкой лентой. Спасибо, хоть глаза не завязали, благодаря чему я худо-бедно смогла осмотреться. Судя по всему, я находилась в каком-то давно заброшенном доме. Сквозь небольшое давно немытое оконце в комнату едва проникал тусклый дневной свет, позволяя разглядеть в углу полуразвалившийся платяной шкаф, которым уже нельзя было пользоваться. Не считая кресла, на котором я в данный момент восседала, это был единственный предмет интерьера.

Я попыталась припомнить, что же все-таки произошло, прежде чем я оказалась в столь отчаянном положении. Судя по моему состоянию, вялой и тупой головной боли и тошноте, меня усыпили хлороформом. Но вот сам момент, когда у меня на лице очутилась пропитанная жидкостью тряпка, мне вспомнить так и не удалось. Продолжая прислушиваться к своим ощущениям, я определила, что никакого другого насилия похитители ко мне, видимо, не применяли. Меня не били по голове с целью оглушить или вырубить, не пинали, не швыряли со всей силы на землю. Довольно деликатное похищение, если не считать того, что я надежно зафиксирована в неудобном кресле.

Выбор у меня был невелик — сейчас мне оставалось только ждать, когда объявятся похитители и, возможно, объяснят причину своего поступка. Ведь не для того же меня связали и заперли в полуразвалившейся хибаре, чтобы оставить медленно умирать. Уж настолько-то я точно никому не насолила. Если меня собирались физически устранить, то я бы уже была мертва. А раз уж я жива, то…

Мои размышления были прерваны появлением того самого похитителя, довольно высокого, с виду крепкого мужчины. Никаких сомнений в том, что явившийся незнакомец выступал именно в этой ипостаси, у меня не было. Черная маска, полностью скрывавшая лицо, бесформенная куртка, перчатки, все как полагается, классика жанра. Приблизившись ко мне, он резким движением сорвал с моего рта липкую ленту. Я поморщилась, ощущение было не из приятных.

— Только попробуй заорать, — голос звучал бесстрастно и глухо, словно из бочки. Он извлек из оттопыренного кармана бутылку с водой и поднес к моим губам. Я сделала несколько жадных глотков, только сейчас осознав, как мне хочется пить. Напившись, я мотнула головой, и он убрал бутылку, продолжая стоять подле меня, словно чего-то ожидая. Неужели моих указаний? Сам он при этом не произнес ни слова и даже не шелохнулся.

— Мне надо в туалет, — сообщила я.

— Только без глупостей, — повторил страж, и в руке у него откуда ни возьмись появился «Макаров». Продемонстрировав серьезность своих намерений, он убрал оружие и принялся освобождать меня из пут. Сделал он это на редкость умело и быстро, так что через несколько секунд я уже растирала затекшие конечности.

— Пошли, — раздалось из бочки, — и не вздумай дергаться, башку прострелю.

Я осторожно встала не будучи уверенной, что смогу передвигаться. Сделав пару шагов к выходу, я осознала, что мои ноги хоть и, что называется, ватные, но вполне пригодны для передвижения. Мой провожатый неотступно следовал за мной, не произнося ни слова. Порой он тыкал мне в спину пистолетом, указывая таким образом, куда именно мне следует двигаться. Удобства располагались в глубине двора, обнесенного со всех сторон довольно высоким забором с густо посаженными деревьями по всему периметру. Должно быть, сад, долгое время оставаясь заброшенным, попросту зарос. Проведя меня к двери сбитого из досок туалета, бандит отступил на шаг, давая понять, что, мол, пришли.

Возвращались мы также в полном безмолвии с той лишь разницей, что я получила гораздо меньше тычков в спину, поскольку уже знала, куда идти. Но больше всего меня удручала стоящая вокруг тишина. Не было слышно разговоров соседей, не доносилось шума проезжающих машин. Похоже, меня действительно привезли в какое-то давным-давно заброшенное место. Пустырь здесь вокруг, что ли?

— Сиди смирно и не вздумай дергаться, — в который уже раз предупредил меня похититель. Привязывать меня он пока не стал, зато принес откуда-то из сеней сумку и зачем-то небольшую фанерку. Ее предназначение стало мне понятно, как только бандит, положив фанерку мне на колени, выложил на нее из сумки пакет с бутербродами с сыром и рядом пристроил пластиковый стаканчик, в который налил чай из небольшого термоса.

Вот оно что. Для меня соорудили импровизированный столик. Так сказать, завтрак в постель. Я проглотила все, что мне было предложено, сама удивляясь тому, что в таком состоянии вообще не утратила способность принимать пищу. Я была настолько оглушена произошедшим, что не ощущала почти никаких эмоций, лишь безразличие и еще сильную слабость. Такой слабой я чувствовала себя лишь однажды, когда, попав в серьезную передрягу, была тяжело ранена и потеряла много крови. Но и тогда, как мне сейчас казалось, я не была в таком жалком и беспомощном положении. Ведь в данный момент я понятия не имела, что меня ждет и что, собственно, происходит. А главное, чем все это закончится.

Похититель не спешил давать мне разъяснения. Как только я закончила есть, он вновь привязал меня к креслу. Заклеивать мне рот он на этот раз не стал.

— Орать бесполезно и к тому же вредно, — пояснил он, вновь продемонстрировав пистолет. Я промолчала. Никаких вопросов бандиту я не задавала, разумно предположив, что это, по его же собственному выражению, не только бесполезно, но еще и вредно. К тому же я сейчас была не в силах что-либо анализировать. Меня, казалось, покинула всякая способность рассуждать. Спустя несколько минут меня вновь сморил сон, а когда я очнулась, бандит был уже в двух шагах от меня, выискивая что-то в объемной дорожной сумке. Судя по аппетитному запаху, исходившему как раз из этой самой сумки, мне принесли обед.

Далее все развивалось точь-в-точь по утренней схеме. Прогулка, фанера в качестве столика на моих коленях, на которую бандит водрузил суповую миску. Суп, между прочим, оказался довольно вкусным — домашняя пшенная похлебка с кусочками мяса. В качестве комплимента к ней прилагалось несколько кусочков ржаного хлеба.

— Кто же готовил такое объеденье? — не удержалась я от вопроса, с удовольствием поглощая суп.

— Не отвлекайся! — бухнула бочка. На этом неудачная попытка наладить контакт завершилась. Я молча доела суп, выпила чай из одноразового стаканчика, после чего вновь оказалась привязанной к ненавистному креслу. Тот же сценарий повторился и вечером, если не считать того, что на смену здоровяку явился другой бандит, ниже ростом и менее богатырской комплекции. Хотя этот страж также был задрапирован с головы до пят, мне показалось, что он значительно старше своего предшественника. Передвигался он вразвалку, да и движения у него были какие-то суетливые, даже несколько беспокойные. Кроме того, он все время молчал.

После ужина меня вновь начало клонить в сон, я уже давно догадалась, что мне что-то подсыпают с этой целью в питье или в пищу. Но что я могла с этим поделать? Отказаться от еды я не могла, меня бы попросту заставили, причем, боюсь, не самыми гуманными методами. К тому же мне нужны были силы. Оставалось утешать себя тем, что неведомое снотворное не слишком вредно для моего организма. Во всяком случае, никаких других побочных эффектов, кроме постоянной сонливости, я не ощущала. Может, это и к лучшему, что я почти все время сплю. Иначе чем бы я сейчас занималась? Изводила бы себя загадками или умирала от страха? Это не входит в число моих любимых занятий. Меня поддерживала безотчетная и пока ничем не подкрепленная уверенность, что меня оставят в живых и не причинят особого физического вреда. Что же им все-таки нужно?

Утром суетливого старикана, как я мысленно прозвала второго подельника, вновь сменил давешний богатырь. Наскоро меня покормив, он кое-как связал мне руки, и я в который уже раз заняла фиксированное положение. В ожидании, что меня вновь сморит сон, я лениво наблюдала за действиями бандита. Казалось, теперь уже он перенял суетливую манеру своего сообщника. Наскоро побросав все в сумку, он зачем-то похлопал себя по карманам, затем прихватил фанеру, служившую мне столиком, и чуть ли не бегом устремился наружу. На меня он за все это время ни разу не взглянул. Я услышала, как хлопнула дверь в сенях, и вскоре все стихло. В голову полезли нехорошие мысли. Что они, собственно, затевают? Может, решили устроить пожар и сейчас поливают хибару горючей смесью? Я, похолодев от подобной догадки, напряженно прислушивалась.

Только сейчас до меня дошло, что мне совершенно не хочется спать, напротив, я чувствую себя бодрой и отдохнувшей. Может, мне ничего и не подсыпали, а сонливость была вполне естественной реакцией на напряженный график последних нескольких дней? А тут появилась возможность спать сколько угодно, при этом ни о чем не заботясь, даже еду приносили под нос в прямом смысле слова. Да уж, санаторий еще тот…

И все же, что происходит? Я принялась прислушиваться с удвоенным энтузиазмом и вдобавок еще и принюхиваться, боясь учуять запах бензиновых паров. Но никаких подозрительных ароматов до меня не доносилось, а звуков и вовсе не было, полнейшее безмолвие, как в какой-нибудь барокамере. У меня вновь зародилось подозрение, что меня решили бросить здесь умирать от голода, хотя, с другой стороны, зачем меня было перед этим кормить? Последний акт гуманизма?

Я продолжала обдумывать различные варианты развития событий, но так ничего и не надумала. Слишком мало данных и сплошная неизвестность. Единственный более или менее определенный вывод, к которому мне удалось прийти, был таков: что-то внезапно изменилось, и очень скоро я узнаю хоть какие-то подробности моего похищения.

Я продолжала прислушиваться, и тут мне почудилось, что я слышу торопливые шаги. Кто-то из бандитов возвращается, получив новые указания на мой счет? Нет, не показалось. Кто-то действительно поднимался по ступенькам крыльца, потом прошел в сени. Странно, до установленного мне обеденного времени еще далеко, может, меня собираются везти в другое место или… Я неотрывно смотрела на дверь, ожидая увидеть одного из бандитов, однако появляться никто из них не спешил. Кто-то потоптался в сенях, затем, судя по звуку, открыл еще какую-то дверь, возможно, в чулан.