Дверь в подвал

Мое сердце учащенно бьется. Адреналин обжигает вены. И, проглатывая тяжелый стук в ушах, я открываю дверь. Быстро проверяю его шею на наличие пульса. Он мертв, но тело еще не холодное.

Человек, стрелявший в Милтона Майера, является наиболее вероятным подозреваемым в убийстве офицера службы безопасности. А это значит, что он пришел сюда с намерением покончить и с Милтоном.

Но зачем планировать убийство в офисном здании?

Это выглядит весьма небрежным. Слишком много потенциальных свидетелей.

И у меня есть его фотография.

Собравшись с мыслями, я протискиваюсь через двери и направляюсь к лифту. Мои шаги звучат слишком громко, отскакивая от бетонного пола и отдаваясь эхом. Я выжидаю около полуминуты, прислонившись к цементной стене возле двери лифта.

Это мог быть он.

Эта мысль поглощает меня, превращаясь в единственное, что я желаю.

Я нажимаю на кнопку лифта, чтобы подняться.

Я обучена этому. Я бывала в подобных ситуациях. И все же страх давит на объективную оценку ситуации, а пронзительный голос сомнения действует на нервы.

Я больше не работаю детективом не просто так.

Я облажалась.

Когда двери раздвигаются, я толкаю себя внутрь кабины и жму на кнопку, поднимаясь вверх, прежде чем здравый смысл сможет остановить меня. Я проверяю свой пистолет и убеждаюсь, что патрон в патроннике, затем готовлюсь, и позволяю адреналину вести меня вперед. Я прижимаюсь спиной к стенке лифта и жду, когда откроются двери на четвертый этаж.

Это мышечная память. Мое тело знает, какой процедуре следовать, даже когда паника разрывает мою голову изнутри, словно бушующий смерч, разрушающий все на своем пути.

Один короткий миг, чтобы сделать вдох, и я прикрываю глаза. Вдох. Выдох. Меня окружает шторм. Я слышу, как лифт останавливается. Затем открываю глаза и фокусирую все внимание. Меня вновь наполняют чувства, выводя из ступора.

Я упираюсь ботинком в лифтовую дверь, чтобы она не закрылась, и проверяю коридор. Освещение приглушенное. Мягкий свет просачивается в коридор сквозь закрытые офисные кабинеты. На этаже тихо. Чуть дальше по коридору лежит Милтон, растянувшись на кафельном полу. Кровь расползается вокруг его головы вязкой темной лужей. Я проверяю коридор по обе стороны от лифта, прежде чем выйти.

Воспоминание о моем последнем расследовании грозится всплыть наружу, потому что тишина и вид пустого коридора заполняют мое сознание, опасно балансируя на краю памяти, но я с силой подавляю в себе это ощущение. Не сейчас. Я слишком близко.

Убедившись, что в непосредственной близости опасности нет, я опускаюсь на колени рядом с Майером и проверяю его пульс. Ничего. Выстрел в лоб. Профессиональный стрелок. Есть процент людей, которые выживали после огнестрела в голову, но Милтон не был одним из этих счастливчиков.

Его пустые и замутненные глаза смотрела прямо на меня.

Куда делась вторая пуля?

Я бросаю взгляд на ряд лифтов. Три двери. Над средней из них вспыхивает свет, сигнализируя, что кто-то поднимается. Скорее всего, это полиция. Я засовываю ствол в кобуру и направляюсь к аварийной лестнице.

Я успеваю протиснуться в дверь как раз в тот момент, когда раздается звон.

Тяжело дыша через нос, я пытаюсь сосредоточиться, пока спускаюсь по лестнице. Я не собираюсь скрываться от полиции, твержу я себе. Я просто не могу позволить стрелку сбежать.

Я замедляю шаг, когда дохожу до нижнего этажа. Это единственный способ, которым он мог уйти. Он не рискнет застрять в лифте или подняться на крышу. Приоткрыв дверь, я осматриваю парковку. Двое копов уже на месте и заняты убийством офицера службы безопасности.

Бормоча проклятия, проскальзываю в узкую щель открытой двери. Я решаю пойти в противоположную сторону. Во-первых, потому что будет чертовски трудно проскользнуть мимо копов. И, во-вторых, стрелок, вероятно, сделал бы то же самое. Он не вернется к тому месту, где оставил мертвое тело.

Думай, как преступник. Так всегда говорил Хадсон.

Есть только один вход, как ни крути, только один. Я маневрирую мимо припаркованных машин у задней части парковки. Вся активность сосредоточенна в передней части здания. Я крадусь через третий ряд, держась так низко, как только могу… прежде чем торможу.

Я различаю силуэт мужчины в черном седане через два автомобиля от себя.

Даже если он не ожидал, что копы появятся так быстро, он хотел бы покинуть место преступления как можно быстрее. Это был опытный стрелок, но недостаточно дотошный, чтобы разработать стратегию отхода? Трудно дать оценку преступнику, будучи свидетелем лишь одного его убийства, но все в этом сценарии кажется мне странным.

Задние фары седана загораются красным.

Дерьмо. Он пытается сбежать.

Я действую быстро, я должна пойти на риск. После почти шести месяцев застоя он - моя единственная зацепка. Низко пригнувшись, что не было такой уж сложной задачей при моем росте 155 сантиметров, я тихо двигаюсь между машинами, добираясь до него как раз в тот момент, когда он поддается вперед, выворачивая руль влево.

Я закатываюсь под машину и устанавливаю GPS-трекер на шасси.

Попался.

Я прижимаюсь всем телом к земле, когда машина отъезжает, оставляя меня позади. Мне дается лишь мгновение, чтобы вздохнуть с облегчением, прежде чем начинается стрельба.






Глава 3

Двойной удар.




Макенна.



Раздается первый предупредительный выстрел. Пуля вылетает из черного седана, отдаваясь оглушительным эхом в бетонном гараже. В ушах стоит звон, заглушая все остальные звуки, но я улавливаю на заднем фоне открывшийся перекрестный огонь, пока мои органы чувств приспосабливаются к ситуации. Двое полицейских, засевшие в охранной будке, отвечают тем же.

Я сажусь на корточки возле заднего колеса внедорожника и прикрываю голову. Дожидаюсь короткой передышки, когда выстрелы прекращаются, и выглядываю из-за бампера.

Краем глаза вижу седан, который на скорости проносится мимо охраны, врезаясь в ворота. Стекла целы. Каркас машины покрывают вмятины от пуль, но дырок нет. Машина пуленепробиваемая.

Наемный киллер. Что логично. Эта мысль заставляет меня выскочить из укрытия, и я хватаюсь за оружие, направляясь к другой стороне гаража. Я замечаю двух полицейских: они живы и вызывают подмогу. Учитывая, насколько точен был стрелок до этого, напрашивается вывод, что он специально оставил их в живых. Пока копы отвлечены, я бросаюсь к выходу, ведущему к боковой части здания.

Пешком я не смогу нагнать седан.

Мне нужно посмотреть ему в глаза.

Я делаю размеренный вдох, замедляя учащенное сердцебиение, а затем выхожу из переулка и направляюсь к своей машине, пока не прибыло подкрепление. Сев за руль, я включаю маячок. Впиваюсь пристальным взглядом в зеленую точку, двигающуюся по экрану, встроенному в приборную панель.

Терпение.

Я ждала шесть месяцев, могу подождать еще несколько минут. Мне нужно подумать. Разработать план. Мне нужен…

Хадсон.

Меня охватывает дрожь, и звук дождя, ритмично барабанящий по капоту моей машины, отражает каждую эмоцию, сотрясающую мое тело. Я – словно ручеек, разлившийся из-за бури. Вырвавшийся из переполненного русла.

Изоляция может разрушить вашу рациональную сторону.

Я слишком долго была одна в этой погоне. Когда я, наконец, настигну его... что тогда?

Ложь может быть более красноречивой, чем правда.

Именно так Хадсон учил меня вести допрос. Он считал, что нельзя игнорировать все, что говорит преступник, как бы абсурдно оно не звучало. В каждую выдумку вплетен кусочек правды. Вот как действуют самые искусные лжецы. Правда полна лжи.

Нужно быть предельно проницательной. Выбрать, какой истине доверяешь.

Я завожу машину и выезжаю на улицу. Обещаю себе, что просто последую за ним, чтобы узнать, куда он направляется, и убедиться, что не упущу его из вида. Потом я занесу информацию в журнал и вернусь на чердак составить план.

Потому что именно этим я и занимаюсь. Как детектив и как следователь, я собираю детали и объединяю воедино факты преступления. Я работаю над этим делом уже больше года и сейчас не могу действовать импульсивно или эмоционально. Не тогда, когда я так близко.

Неважно, насколько это личное.

Я почти слышу голос Хадсона в своей голове, который ругает меня за то, что я не вкладываю свои эмоции в это дело. Это не личное. Что ж, этот корабль уже давно уплыл, не так ли?

Я смотрю в зеркало заднего вида и замечаю фары машины позади себя. Нет ничего странного в других автомобилях на дорогах в такое позднее время. Это город. Но за мной следуют с тех пор, как я покинула здание Майера. И эта машина держит слишком близкую дистанцию ко мне. Или у меня паранойя.

Да. С той самой ночи я стала параноиком.

Зеленая точка, обозначающая местонахождение стрелка, внезапно сворачивает с главной дороги и замедляется. Я делаю выбор, и он может не совпадать с тем, который сделал бы Хадсон... но его здесь нет. Я включаю поворотник и сворачиваю вправо на соседнюю улицу, останавливаясь у обочины.

Я смотрю в зеркало заднего вида, пока не убеждаюсь, что машина проезжает мимо, затем возвращаюсь на главную улицу и направляюсь к местонахождению стрелка.

Следует придерживаться логики. Любой другой преступник, только что совершивший убийство, пытался бы сбежать в этот самый момент. Покинуть город, убраться как можно дальше. Но так бы поступил явно не мой парень. Он остановился у склада на Саунд-стрит. Он не боится, что его поймают.

Выключив фары, я останавливаюсь на противоположной стороне улицы от морского порта и глушу двигатель. Я использую свою камеру, чтобы ближе рассмотреть здание. Оно светло-серое, покрытое ржавчиной от старости и соленой воды. Ряд машин выстроился на передних парковочных местах, это были хорошие автомобили. Инормаки. Я делаю несколько снимков, а затем пытаюсь найти стрелка.

Где-то в глубине моей головы мелькает мысль: Дженнифер Майер теперь вдова. Возможно, ей уже позвонили и сообщили, что ее муж умер. Интересно, сколько времени ей понадобится, чтобы отказаться от моих услуг?

Возможно, бессердечно с моей стороны думать о подобном…. Но я не могу перестать анализировать эту историю, изучая имеющиеся доказательства. Она наняла меня шпионить за ее мужем, а через несколько часов этого человека застрелили. Прямо в его кабинете. При свидетеле.

Она сама отправила меня туда.

Объективно я должна считать ее подозреваемой.

Без всякой причины я начинаю злиться, и мне хочется отбросить все доказательства в сторону и сосредоточиться на одной теории - моей теории. Милтон Майер был убит тем же человеком, который убил моего напарника.

Это то, чего я хочу, мне нужно, чтобы было оно правдой.