Джеймс Миранда Барри

Поскольку Вы составляли свидетельство о причине его смерти, я беру на себя смелость спросить, правдивы ли сообщенные мне сведения и Ваше ли обследование установило, что он был женщиной.

Вы можете не отвечать на эти вопросы; хочу лишь отметить, что задаю их не ради огласки, а для себя лично.

Остаюсь, сэр, Ваш покорный слуга

Джордж Грэм,

начальник службы регистрации актов

гражданского состояния



Дьюк-стрит, 25

Вестминстер

26 августа 1865 г.



Джорджу Грэму,

Начальнику службы регистрации актов

гражданского состояния



Сэр.

Отвечаю на Ваш запрос о половой принадлежности покойного генерального инспектора д-ра Джеймса Барри. Я близко знал этого джентльмена на протяжении многих лет нашего общения как в Вест-Индии, так и в Англии и никогда не подозревал, что д-р Барри был лицом женского пола.

Я пользовал его в ходе его последней болезни и на протяжении предшествующих месяцев, леча его от бронхита. Причиной его смерти послужила диарея, вызванная, вероятно, неправильным питанием.

Вскоре после смерти д-ра Барри за мной послали из конторы сэра Чарлза Макгрегора (Поставщики армии), где меня ждала женщина, которая совершала похоронные приготовления для д-ра Барри.

Она хотела выяснить некоторые подробности его службы, которые дама, находившаяся в близости с д-ром Барри и жившая в том доме, где д-р Барри скончался, сообщить отказалась.

Среди прочего она сказала, что д-р Барри был женщиной, и что хороший же я доктор, раз этого не знал, и что она не хотела бы, чтобы я ее пользовал. Я известил ее, что меня ни в коей мере не занимал пол доктора Барри и что, по моему мнению, он мог быть чем-то средним – т. е. недостаточно развившимся мужчиной.

Тогда она сказала, что тщательно осмотрела тело и что это было совершенно женское тело. Женщина, по всей видимости, считала, что открыла большую тайну, и хотела платы за ее неразглашение.

Я сообщил ей, что все родственники д-ра Барри умерли, что этот секрет до меня не имеет никакого касательства и что, по моему разумению, д-р Барри был гермафродитом.

Но был ли д-р Барри на самом деле мужчиной, женщиной или гермафродитом – мне неизвестно. При этом я готов поручиться за то, что тело принадлежало человеку, которого я близко знал на протяжении восьми или девяти лет, и что я не вижу смысла в подобного рода открытиях, учитывая, что профессиональная репутация д-ра Барри выше всякой критики.

Остаюсь, сэр, Ваш покорный слуга

майор медицинской службы

Д. Р. Маккиннон



От Эдварда Брэдфорда,

госпитального вице-инспектора,

редактору «Медикал таймс»



Сэр.

Слухи, распространившиеся после смерти д-ра Джеймса Барри, слишком абсурдны, чтобы заслуживать серьезного опровержения. У знавших его не может быть сомнения по поводу его физической конституции, которая заключалась в том, что д-р Барри был мужчиной с недоразвитием половых органов, случившимся на шестом месяце беременности его матери. Печально, что никто из опытных профессионалов не воспользовался возможностью провести подробное обследование покойного.

Остаюсь, сэр,

Ваш и проч.

Эдвард Брэдфорд




Олд-Мэнс

Уиндертон

Камберленд

20 сентября 1865 г.



Сэр.

Я имел честь на протяжении многих лет служить вместе с д-ром Джеймсом Барри и знать его с университетских лет, когда мы учились под руководством д-ра Фрайера, а затем в Госпитале Гая, где мы оба были учениками хирурга сэра Астли Купера. Затем мы вместе работали в военном госпитале в Портсмуте, пока он не был откомандирован в Кейптаун. Я переписывался с ним на протяжении всей жизни и имел удовольствие посетить его в его лондонском доме менее трех лет назад. Д-р Барри был настоящим врачом, в первую очередь заботившимся о благополучии своих пациентов. Он был вспыльчив и не терпел небрежности, некомпетентности и неряшливости. У него было немало врагов в профессиональной области, и не только, ибо он всегда был внимателен к слабым и беспомощным. Его малый рост и деликатные руки, которые давали ему огромное преимущество в хирургической деятельности, наряду с упомянутой застарелой завистью коллег по профессии, вызвали оскорбительную клевету, появлявшуюся в печати на протяжении нескольких последних недель. Д-р Барри был безупречным джентльменом и смелым мужчиной. Мы близко дружили, и я готов ручаться за его репутацию собственной честью.

Остаюсь, сэр, Ваш покорный слуга

Роберт Э. Джобсон,

начальник медицинской службы (в отставке)



Пойнтон-Холл

Беркшир

3 октября 1865 г.

Редактору «Таймс»



Сэр.

Я с нарастающим изумлением читал слухи о д-ре Джеймсе Барри, публиковавшиеся в Вашем издании. Я служил в 4-м ***ширском полку с д-ром Барри на о-ве К*** более сорока лет назад. Наши жизненные пути разошлись, но я никогда его не забывал, и никто из знавших его никогда не забудет этого человека. Печальное недоразумение привело нас к противостоянию с оружием в руках во время первого года пребывания д-ра Барри на острове. Хорошо известно, что доктор был непревзойденным стрелком, и, если бы он великодушно не пощадил меня, я был бы давно мертв. Никакая женщина не способна на подобное. Нет, сэр, д-р Барри был невелик только ростом; во всех остальных отношениях он был благородным, сострадательным джентльменом и заслуживал всяческого восхищения. Я бесконечно многим ему обязан и не могу потерпеть оскорбления в адрес его чести и его памяти.

Остаюсь, сэр, Ваш покорный слуга

баронет Джеймс Лафлин



5 октября 1865 г.



Мой дорогой Джеймс.

Я увидела Ваше письмо о д-ре Барри в «Таймс» и не могла удержаться, чтобы не написать Вам снова. Я знаю, что мы уговорились пока что выдерживать благопристойное молчание, поэтому прошу меня простить. Но скажите мне скорее, правда ли, что д-р Барри вступил в связь с актрисой миссис Алисой Джонс после возвращения из Вест-Индии? До нас доходили слухи, что они даже живут вместе! Хотя они так мало выходили в свет. Может ли это в самом деле быть правдой? Если у Вас есть какая-нибудь достоверная информация, пожалуйста, напишите мне.

Что же до слухов об истинной натуре доброго доктора, я имею право вне всякого сомнения подтвердить его мужественность, о чем я никогда бы не созналась публично; думаю, что и Вы тоже, потому что вы не раз путешествовали вдвоем. Не так ли? К тому же я просто не могу представить, что знаменитая миссис Джонс могла бы связаться с мужчиной, не способным полностью удовлетворить все ее желания. Не такая у нее репутация.

Посылаю это письмо в отдельном конверте, как раньше, чтобы Ваша жена не знала, что мы переписываемся, – что Вы, несомненно, предпочли бы. Но прошу Вас непременно ответить.

Ваша, как всегда, преданная

Шарлотта,

леди Фрейзер (урожденная Уолден)



Журналистку звали Генриетта Стэкпол. У нее была быстрая, аккуратная походка, и вся она была аккуратной и ухоженной. Она ворвалась в прихожую, где сразу запахло энергией и Америкой. Алиса следила за ней сквозь щель в двери столовой, пока та звучно объявила свое имя и начала доставать из модного кожаного чемоданчика блокнот и карандаши. Алиса привыкла к прессе, но дама-журналист была ей в новинку. Горничная отправилась наверх по главной лестнице с элегантной визиткой в руках, и Алиса поспешила к черной лестнице. Она столкнулась с Джесси на верхней площадке, схватила карточку и, запыхавшись, бросилась в гостиную.

– Мне проводить к вам даму, мэм? – с тревогой спросила Джесси. Она едва-едва выдерживала натиск скандала. Она обожала хозяина.

– Пусть подождет минуту, пока я приду в себя. Потом проводи ее.

Алиса мерила комнату шагами.

Ничего этого не случилось бы, если бы я обмывала Джеймса сама. Я никогда не думала, что София проболтается. Бессовестная девка хотела денег от всех и каждого. Не могу ее за это осудить. Шшш, Психея, не скули. Нам теперь надо жить мирно, раз мы остались одни. Ему бы не понравилось, если бы мы сломались на последнем рубеже. И от этих армейских никак не избавиться. Они хотят все замять и утаить. Если этот Макгрегор здесь еще раз появится, я лично укажу ему на дверь. Что бы сделал Джеймс? Какая разница? Это он в конце концов дрогнул. Не я. Что, интересно, он намеревался сделать? Удалиться в женском обличье в сельскую глушь, как наш последний поэт-лауреат? Просто смешно! Нельзя в одночасье стать женщиной. На это уходят годы. Он ничего не знает про одежду, манеры, жесты. Он даже не сумел бы правильно подняться и спуститься по лестнице, я уж не говорю про экипаж! Или как управляться со слугами. Я не могу себе представить, чтобы Джеймс научился о чем-то просить, вместо того чтобы командовать. У него даже имени не было. Наверное, Миранда. Но для армии и для меня он по-прежнему Джеймс Барри, названный в честь дяди. Но что же мне делать со всеми этими сплетнями? Молчание перестает быть благородным, если скандал не утихает. Оно становится зловещим. И несомненно подозрительным. Обо мне уже везде говорят. Опять.

Алиса с явным удовлетворением улыбнулась себе самой.