Единственный истинный король
Часть 81 из 92 Информация о книге
Ночь сгущалась, небо сделалось чернильно-чёрным, но крысы всё так же бежали вперёд, поблёскивая хорошо видящими в темноте глазками, а Мерлин расчищал им путь, сметая фальшивые мечи розовыми вспышками своего огня. Стоит заметить, что вспышки эти становились всё более сильными и широкими по мере того, как набирался умения и сил сам волшебник. Вскоре розовые молнии хлестали уже над заснеженными равнинами во всю мощь, сотнями сметая и превращая в пепел призрачные мечи Артура. А затем как-то внезапно вокруг путешественников сомкнулись деревья, и стало ещё темнее, как это всегда бывает в лесу. В ветвях что-то шелестело, похрустывало, свесились вниз лысые белые черепа, уставились на проезжающих своими пустыми глазницами – не мешая, впрочем, им ехать дальше. Здесь, в Лесу стимфов, можно было не опасаться врагов, поскольку этот лес считался школьной территорией, а разве смог бы кто-то посторонний пройти мимо Школы Добра и Зла, оставшись при этом целым и невредимым? Не смешите стимфов. О том, какими бывают последствия таких прогулок, очень хорошо узнали на своей шкуре и зомби Рафала, и пираты «Райена». Кстати, сейчас это был единственный во всех Лесах уголок, не засорённый фальшивыми Экскалибурами, – вероятно, Артур тоже знал, что Школа его законам не подчиняется, поскольку равна Камелоту по силе, совершенно не зависит от него и вообще существует сама по себе. Выполнив свою работу, демон Эстер вернулся на шею своей хозяйки – передохнуть. Оказавшись на чистых, не утыканных мечами тропинках, быстрее, легче побежали крысы. Крыса, на которой ехали Тедрос и Агата, вырвалась вперёд, и ход у неё стал таким ровным и гладким, что принц слегка откинулся назад, а Агата, уткнувшись ему лицом в спину, даже задремала, и когда Тедрос заговорил, не сразу смогла понять, где это происходит – наяву или во сне. – Агата, когда мы доберёмся до Фоксвуда… Короче, я хочу, чтобы ты мне обещала одну вещь… – Мм? – Если со мной что-то случится, не оплакивай меня. Вот теперь-то она мигом проснулась. – Тедрос… – Выслушай меня. Ты должна будешь идти дальше. Продолжать то, что мы с тобой начали. Не позволь тому, что может со мной случиться, испортить конец нашей с тобой сказки. Помни, я буду с тобой всегда, и при жизни, и после смерти. – Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. – Обещай мне, что ты продолжишь сражаться. Обещай, что не сдашься и не опустишь рук. – Тедрос, ты и я… Мы с тобой одно целое. Что случится с тобой, то и со мной случится… – Обещай мне, Агата, – стиснул ей колено Тедрос. – Прошу тебя. Он сказал это так настойчиво, будто готов был остановить крысу и никуда не двигаться дальше до тех пор, пока не услышит клятву своей принцессы. Ну как она могла сказать ему, что никогда не согласится на что-то подобное? Что у неё просто не хватит на это сил, потому что его смерть будет означать и её собственную гибель? Но сейчас не время было предаваться чувствам. Она была принцессой, получившей приказ от своего короля. Точка. Приказ отдан ради блага его… нет, их королевства. Ради торжества Добра. А Добро для Агаты было понятием священным и значило даже больше, чем любовь. – Обещаю, – сказала Агата. Тедрос выдохнул и расслабил плечи так, словно это единственное слово Агаты сняло с них огромный невидимый груз. – А ты дашь мне такое же обещание? – спросила Агата. – На случай, если что-то случится со мной? Но в эту секунду их нагнала вторая крыса, на спине которой происходила яростная перепалка между Мерлином и ведьмами. – Вы что, не могли найти настоящее средство для старения, а не эту микстуру, с которой сто лет стариться будешь? – раздражённо выговаривал ведьмам юный маг. – Не можете сами, так обратились бы за помощью к первой попавшейся ведьме, она бы… – Это рецепт моей матушки, а уж она-то ведьма была что надо! – не дала ему договорить Эстер. – Даже наши учителя в Школе ничего лучшего не нашли бы. – Можно было тогда в библиотеку сходить, что ли, – продолжал кипеть Мерлин. – Там нашлась бы тысяча рецептов более подходящих, чем эта мутная водица. Да любое другое зелье меня за одну ночь состарило бы! – Приготовь тогда его сам, если такой умный! – огрызнулась Анадиль. – И приготовил бы, да только ваше зелье настолько бестолковое, что я ни одного заклинания вспомнить не могу! – Лучше спасибо сказал бы, колдун-недомерок. Мы, понимаешь, для него старались, старались, а он губу кривит! – тоном рассерженной мамаши напустилась на него Эстер. – Если бы не мы, гукал бы ты до сих пор в пелёнках да подгузники пачкал! Нет, я, право, лучше бы эти подгузники тебе меняла, чем терпеть твои выходки и перепады настроения! – присоединилась к ней Анадиль. – Это невыносимо, – взвыл юный маг. – Невыносимо, когда на тебя нападают две ведьмы, которым только и хочется, что друг другу показать, что они заодно, и больше ничего. – Так и должны поступать настоящие подружки, – брякнула Эстер. – Что-что? Я теперь твоя подружка? То есть бойфренд, только наоборот? – завелась Анадиль. – Бойфренд – это бойфренд, а подружка – это… ну да, хорошая подруга. Совершенно разные вещи, – ответила Эстер. – А по мне, так одинаковые, – упёрлась Анадиль. – Господи, сделай так, чтобы мне больше никогда не быть подростком, – взмолился Мерлин. – Может, мне ещё сказать: «Дорогая, я люблю тебя» — или ещё какую-нибудь чушь в духе мальчиков-всегдашников? – продолжала свой допрос Эстер. – Только попробуй, и я глотку тебе порву, – сплюнула Анадиль. Агата услышала, как захихикал Тедрос, слушая ведьм. Серьёзный разговор между принцем и принцессой от этого как-то сам собой сошёл на нет, и вопрос Агаты так и остался без ответа. Повторять его и настаивать она не стала. Впереди показалась небольшая, отдельно стоящая купа деревьев, которую крысы решили обогнуть с разных сторон, и поэтому голоса ведьм затихли, а Агата и Тедрос остались наедине друг с другом. – По-моему, я знаю, о чём ты сейчас думаешь, – лукаво улыбнулся Тедрос. – О чём думаю? Да просто о том, какой разной бывает любовь, – ответила Агата. – Например, что случится, если Эстер и Анадиль выйдут замуж? Чем закончится такое событие – танцами или поножовщиной? – Нет, думаю только о скучных принцах, у которых напрочь отсутствует фантазия. – Ну, про меня уж этого никак не скажешь, нет. В девочку я превращался, мальчиков целовал, а теперь вот на тебе женюсь. Никакой скуки и море фантазии! – Сколько разных граней у любви, – задумчиво произнесла Агата. – Забавно, правда? Ты и я. Я и Софи. Ты и… Филипп. – А я, знаешь ли, ничего не стыжусь. Если только не считать того, кем на самом деле оказался Филипп. – А что? Из Софи прелестный мальчик получился. – Прелестный, но это не оправдание. Что хорошего в красоте, если она на лжи замешана? – Порой мне кажется, что весь мир на лжи замешан. – Что ты имеешь в виду? – Хочу лишь сказать, что всё здесь не то, чем представляется. Стоит мне подумать, будто я что-то поняла, как сразу оказывается, что я ничего не поняла. Или поняла совершенно неправильно. – А что, в мире читателей это не так? – Видишь ли, здесь, у вас, всё возможно, всё допустимо. Всё. И к этому привыкаешь. А в нашей, реальной жизни людей пугает то, чего они не могут понять. – Агата вспомнила свою мать, Каллис, которую преследовали только потому, что считали её ведьмой. – Вот почему в том мире, откуда я пришла, только дети читают сказки. А в какой-то момент, повзрослев, люди начинают бояться тайн и загадок, которыми полна жизнь. При этом их собственная жизнь с каждым годом всё укорачивается, укорачивается… И постепенно они начинают обо всём судить, опираясь на свои страхи, вместо того чтобы прислушиваться к своему сердцу. В твоём мире далеко не каждого ждёт «долго и счастливо», согласна. Перо не хочет допускать этого, и все понимают, что так и должно быть, что всё правильно. А в моём мире каждый считает, что уж он-то счастье заслужил, как же иначе! Когда же всё начинает идти не так, как хотелось, люди винят в этом не себя, не судьбу, а друг друга. Вступают в борьбу за своё счастье… проигрывают… жульничают, ожесточаются. И тогда рождается Зло. Настоящее, большое Зло. Такое же, например, что убило мою маму. – Мне кажется, Яфет прекрасно вписался бы в твой мир, – заметил Тедрос. – Послушай, – сказала, зацепившись за эту мысль, Агата. – А что, если Яфет тоже жульничает? Что, если к его крови тоже подмешана кровь Чеддика, как было с Райеном? Что, если Экскалибур решит, что это он наследник? – Вот на это я и рассчитываю, – загадочно улыбнулся Тедрос. Агата понятия не имела о том, что на уме у её принца, но уверенность в его взгляде и то, как он моментально отвечал на все вопросы, давали ей понять, что всё у него хорошо продумано на много ходов вперёд. Лес стимфов кончился, началось поросшее ивами поле. Их мерцающие, похожие на рождественские украшения листья мягко серебрились в предутреннем прозрачном воздухе. Агата оглянулась и увидела, что вторая крыса только-только выбирается из Леса стимфов и довольно прилично уже отстаёт. От голода у Агаты свело желудок, но на то, чтобы остановиться, не было времени, а спасительная шляпа Мерлина оказалась слишком далеко. – Как ты думаешь, хорошим королём был бы Чеддик? – спросил Тедрос. – Нет, пожалуй, – ответила Агата. – Ему пришлось бы вечно равняться на тебя. – Ты просто льстишь мне. – Я слишком голодна сейчас, чтобы льстить. Нет, Чеддик был прирождённым рыцарем. – Верным рыцарем, – поправил её Тедрос и немного помолчал, задумавшись о своём друге и, как оказалось, старшем брате. – Но вождём он не был, это точно. Принц и принцесса ещё помолчали, затем Агата спросила, поцеловав Тедроса в затылок: – Можно я съем твоё яблоко? – Нет. Мне кажется, я должен сохранять его ещё какое-то время, – со вздохом отказал ей Тедрос. Голос принца долетал теперь до Агаты словно откуда-то издалека. Её веки неожиданно отяжелели и слипались, навалился сон, и Агата почувствовала себя совершенно бессильной, беспомощной перед ним. Сделав над собой усилие, она подняла взгляд, увидела колышущиеся серебристые листья, которые перемигивались, как звёзды, гипнотизировали… Сонные ивы!.. Это были сонные ивы! Из последних сил борясь со сном, Агата схватила Тедроса за руку, хотела предупредить, но принц уже неподвижно застыл на месте – зачарованный, лишённый воли, падающий в тёмный колодец сна. Агата старалась не уснуть, до боли сжимала кулаки, хотела защитить, спасти в очередной раз своего принца… Но когда она вновь разлепила веки, было уже утро и над Фоксвудом ярко светило солнце. А её принц исчез. И крыса тоже. Агата лежала, свернувшись калачиком, под густым кустом магнолии, сладкий приторный запах её цветков проникал в её всё ещё затуманенное сном сознание вместе с ровным гулом большой толпы и лязганьем металла. Слегка разведя в стороны душистые ветки, Агата увидела перед собой тонкие высокие башни королевского замка в Фоксвуде, они чёткими силуэтами выделялись на фоне яркого чистого неба. А перед замком толпились солдаты – тысячи солдат в самых разных доспехах, с самым разным оружием. Над ними реяли флаги многих лесных королевств – стяг Киргиоса (белое полотнище, усеянное зелёными горошинами), блестящее лиловое знамя Незервуда, «шахматный» флаг Гамельна в жёлтую и оранжевую клетку, красно-чёрный вымпел Акгула… Сзади, за своей спиной, Агата услышала голоса и оглянулась. Два солдата из армии Акгула в доспехах и шлемах прочёсывали кусты, раздвигая их ветки своими мечами. Сейчас солдаты приближались прямо к тому месту, где пряталась Агата. – Да я своими глазами его видел, – грубым голосом сказал один из них. – Принц Тедрос это был. Верхом на какой-то твари вроде крысы, только большущей, как слон. Ты слона видел когда-нибудь? – Наверно, не один он был, а со своими дружками – колдунами да ведьмами, – предположил второй, а вот на вопрос про слона не ответил, замял его. Они продолжали нещадно косить своими мечами кусты магнолии, подходили всё ближе к Агате. Она начала выбираться из-под куста, собиралась бежать, но её остановила и втянула назад чья-то рука. Обернувшись, Агата увидела перед собой Эстер и Анадиль, обе ведьмы смотрели на неё, прижав к своим губам указательные пальцы. Агата хотела было спросить, как они здесь оказались, но ставшие вновь маленькими крысы Анадиль высунулись из её кармана и дружно зашипели: – Тсс! Эстер кивком головы указала на куст напротив. Там, замаскировавшись среди густой зелени, сидели Тедрос и Мерлин. – Не двигайся, – одними губами приказал ей принц.