Ее величество кошка

– Предлагаю вам сделку, царица Бастет. Я сохраняю вам жизнь. Взамен вы, во-первых, предоставляете нам ЭОАЗР, а во-вторых, покоряетесь нам в качестве низшего вида, которому дозволяется существовать. Приняв эти предложения, вы сможете удалиться, не подвергаясь преследованию…

Пока он говорит, меня неожиданно осеняет.

Он знает, что ЭОАЗР у нас, но не догадывается что я…

Я запрещаю себе додумать мысль до конца из опасения, что мой мозг не полностью защищен. Запинка не ускользает от внимания Тамерлана.

– Что у вас на уме?

– Продолжайте, я вас слушаю, царь Тамерлан.

Он чуть заметно дергает ушами и морщит морду, но продолжает, хотя и с сомнением:

– Если вы примете эти условия, Бастет, то сможете, если пожелаете, без опасений восстановить ваше сообщество. Между нами установится мир.

Он уже обходится без обращения «царица», видя во мне подданную.

– Я снова спрашиваю: что сейчас у вас на уме?

У него есть доступ к моему мозгу. Гнать все запретные мысли! Мой мозг должен быть неприступной цитаделью. Срочно его отвлечь, заморочить голову!

– Покорность в обмен на мир – это то, что вы предложили кошкам с водокачки, Тамерлан?

– Вы о тех, которыми командовал ужасный безволосый кот? Да, и они приняли мое предложение.

– Кажется, это не принесло им ничего хорошего.

– Мы по-разному истолковали слово «покорность». Они хотели вести переговоры, когда их положение этому не благоприятствовало. С вами все по-другому, Бастет.

Мне нужно выиграть время.

– Я должна подумать.

Не сметь думать. Не сметь!

– Как я посмотрю, вы сейчас думаете, что не должны ни о чем думать. Поэтому мой вопрос: о чем вам нельзя думать?

Сознание крысы напирает на мое, и от этого я испытываю почти физическую боль.

Ни о чем не думать! Ни о чем!

– Ни о чем.

– Неправда. Я чувствую, что у вас есть… тайна. Нечто, что надо непременно скрыть от меня.

Не сметь думать!

Я вдруг чувствую, как его сознание превращается в иглу и впивается в мое, шарит там.

Знаю, мне не удастся надолго прогнать все мысли, поэтому первейшая задача – отвлечься. Мне нужна мысль, которая устроит у меня в голове что-то вроде взрыва. Я вспоминаю хвостик сфинкса и прыскаю.

– Что еще за хвост сфинкса? И что за нелепая эмоция?

Уф, насчет юмора он не в курсе. Смех – вот мое спасение.

Я сосредотачиваюсь на хвосте сфинкса, а чтобы было еще смешнее, вспоминаю его половой член, лишенный шипов и беспрепятственно елозивший туда-сюда у меня внутри. Как тут не подавиться от смеха!

– КАКОЙ МЫСЛИ ТЫ ТАК СТАРАТЕЛЬНО ИЗБЕГАЕШЬ, БАСТЕТ?

Я хочу от него отсоединиться, но мои пальчики не так ловки, как его. Я тяну за кабель, чтобы вырвать его из своего «третьего глаза», а он, наоборот, нажимает, чтобы прямой контакт с его мозгом сохранился.

– О ЧЕМ ТЫ ДУМАЕШЬ?

Член сфинкса. Член сфинкса. Член сфинкса. Главное, не думать о том, что висит у меня на…

– ЭОАЗР! У тебя на шее ЭОАЗР.

Все пропало!

Тамерлан пытается сорвать с моего ошейника подвеску, но у него не получается. Я ему наношу удар лапой, и он отлетает в сторону. Кабель выскакивает у меня изо лба, мы разъединены.

Теперь я могу думать без опаски. Он атакует, используя свой длинный красный хвост в качестве кнута, свивая его кольцами, чтобы заехать кончиком мне по носу.

Ой!


Всю меня пронзает острая боль. Второй удар приходится мне по глазам, и я временно слепну. Как жжет! Я пытаюсь отбиваться лапами, но удары приходятся в пустоту.

Мой противник быстр как молния, он раз за разом уклоняется от моих острых когтей и наносит мне точные удары.

Рукопашная сложилась бы, скорее, в его пользу, поэтому я пячусь, топорща шерсть, чтобы казаться больше.

Мелкий белый грызун готовится к новой атаке, стоя на задних лапах. Я тоже встаю на задние лапы – пусть убедится, что я гораздо больше его.

Теперь его красные глазки сверкают уже по-другому. Мы больше не испытываем друг к другу ни малейшего сочувствия. Теперь мы – два непримиримых врага.

Я не успеваю отразить его прыжок, и он впивается когтями мне в спину. Но этим он не ограничивается, вонзая мне в шею резцы.

На мое счастье, они недостаточно длинны, чтобы, прокусив мою шубку, проткнуть кожу. Спасибо тебе, густой воротник! Шерсть – мое преимущество по сравнению, скажем, со сфинксом.

Снова пользуясь своим длинным розовым хвостом как кнутом, он ловит меня за шею и начинает сдавливать горло, желая задушить.

Я уже задыхаюсь. Пытаюсь его ударить, но он прячется у меня за спиной и становится недосягаемым для моих неточных ударов.

От нехватки воздуха я начинаю слабеть.

Прав был Пифагор: не следовало мне брать с собой ЭОАЗР.

Наверное, на самом деле я глупая, самодовольная и ограниченная. Гордыня затащила меня в эту лодку, на растерзание к красноглазой крысе. Я сейчас умру, и ЭОАЗР окажется у Тамерлана.

Браво, Бастет, ловкая же ты переговорщица! Непроходимая тупость! Я рискнула вступить в игру и с самого начала оказалась в проигрыше.

Я без всякой надежды пытаюсь зацепить его когтем и наношу ранение самой себе.

Не надо было сюда плыть!

У меня уже мутится в голове, но тут я слышу непонятный звук, и тугое кольцо у меня на горле мигом ослабевает. Это Шампольон налетел на Тамерлана и вцепился в него когтями.

Молодец, какаду!

Белая птица поднимает красноглазую крысу в воздух. Я спасена.

Шампольон взлетает еще выше и бросает крысу в воду.

А вот это зря! Надо было долететь до берега и разжать когти там, тогда мы навсегда избавились бы от Тамерлана: он разбился бы насмерть. Прискорбную ошибку совершил попугай, хотя, с другой стороны, что с птицы возьмешь? Спасибо и на этом.

Используя передышку, я торопливо плыву назад, на остров Лакруа. В погоню за мной бросаются несколько крыс, решивших не позволить мне вернуться в лагерь.

Роман, издали наблюдающий за происходящим в бинокль, немного раздвигает изгородь из колючей проволоки, чтобы дать мне проскользнуть, и торопится закрыть брешь.

Мои преследователи гибнут от удара током.

Меня встречают Пифагор, Анжело и Эсмеральда.

Я отряхиваюсь и вылизываю свою торчащую шерсть.

– Тамерлан чуть не отнял у тебя ЭОАЗР! – мяукает сиамец.

Только упреков мне не хватает после всего пережитого!

– Ты должен был настоять, чтобы я не брала с собой флешку. Это из-за тебя мы ее чуть было не лишились.

Съел? В следующий раз будешь помалкивать.

Вместо того чтобы поздравить меня с удачным завершением тяжелого испытания, Эсмеральда тоже смеет меня критиковать:

– Теперь крысы будут нас атаковать с удвоенной яростью.

Как она меня раздражает! Кажется, я уже жаловалась на нее. Не выношу, когда на меня пытаются взваливать вину.

Сами бы попробовали подискутировать с Тамерланом, раз считают, что я для этого не гожусь.

– Они усилят осаду и возьмут нас измором, – ноет желтоглазая черная кошка. – Мы все погибнем!

Это невыносимо! Не понимаю, почему все вокруг такие паникеры. Что толку повторять, что нам не выжить? Либо так и будет, и мы все равно бессильны это изменить, либо нет, так чего с ума сходить? Посмотрела бы я на нее, если бы ее стали топить в тазу с водой. Эта закоренелая пессимистка не продержалась бы и пятнадцати минут.

Возвращается какаду – страшно гордый собой, сияя каждым перышком. Воображает, что он выше нас и в прямом, и переносном смысле. Я не могу удержаться, чтобы немного не сбить с него спесь.

– Почему ты бросил Тамерлана в воду, а не на землю?