Эксперимент «Исола»

– Там были другие кандидаты с другими качествами.

– Что именно вы сочли тогда слабостями Анны Франсис?

– Организации, подобной проекту RAN, необходимы люди целеустремленные. Прагматичные. Способные видеть общую картину.

Секретарь обрел наконец твердую почву под ногами. Он послушал свой голос. Голос звучал более уверенно и почти как обычно.

– И Анна Франсис не соответствовала этим требованиям?

Опять эта сука с вздернутыми бровками. Секретарь не стал обращать на нее внимания и, глядя на дознавателя, ответил:

– Скажем так, в прошлом у нее были определенные проблемы.

– На что вы намекаете?

Она не сдавалась.

– Ваш сократический метод раздражает, – прошипел секретарь. – Вы не могли бы спросить напрямую, что вас интересует?

Она продолжала улыбаться. Как же ему хотелось, чтобы эта проклятая издевательская улыбка сошла с ее лица.

– С удовольствием, если вы будете отвечать чуть подробнее, – пообещала дознавательница и продолжила: – Что вы имели против Анны Франсис?

– Она была зациклена на морали.

Брови у дознавательницы взлетели еще выше.

– Надо же, какое странное возражение! Зациклена на морали? По-вашему, в группе RAN морали не место?

– Есть же разница между моралью и комплексом Христа. Иногда приходится принимать жесткие решения, не миндальничать. – Секретарь умоляюще взглянул на дознавателя – ему казалось, что тот понимает его лучше. Но дознаватель молчал, позволяя своей коллеге продолжать.

– А она миндальничала?

– Разве не очевидно, что в некоторых ситуациях в Кызылкуме она вела себя слишком сентиментально?

– О каких ситуациях вы говорите?

Секретарь вдруг почувствовал страшную усталость.

– Черт возьми. Не ухмыляйтесь, не делайте вид, будто не знаете, что произошло, когда она перестала слушаться приказов.

Он тут же пожалел о своем срыве, увидев, что улыбка дознавательницы стала еще шире.

– Я-то знаю, что произошло. Меня интересуют в основном примеры ее чрезмерной, с вашей точки зрения, сентиментальности.

Секретарь молчал. Его задело, что она заставила его потерять самообладание. Тут слово опять взял дознаватель:

– А разве катастрофа разразилась не потому, что Анну Франсис не слушали?

Секретарь глубоко вздохнул.

– Нет, не думаю. Проблема была в ней. Гуманитарные работники из гражданских ничего не решают. Она должна была слушаться своих военных командиров.

– Даже если они ошибались?

Секретарь, не отвечая, скрестил руки на груди. Дознаватель покосился в бумаги, после чего продолжил:

– Значит, вы не были в восторге от кандидатуры Анны Франсис?

– У нее имелись свои сильные и слабые стороны. Как у всех наших кандидатов, – сухо ответил секретарь.

Он поджал губы и отвернулся.





Катя




– Вы исчезли второй после Анны. Как это произошло?


Дознаватель поставил стаканчик с кофе, принесенный охранником в форме. Только что у них был небольшой перерыв, Катя ушла в туалет, а дознавательница выходила распорядиться насчет кофе для всех. Катя подумала, что у обоих – и у дознавателя, и у дознавательницы – усталый вид. Интересно, с кем они уже поговорили и кто еще в списке. Она не очень понимала, почему им так важно прояснить все детали, а главное – почему допрос проводится здесь, людьми из службы безопасности. Похоже, что-то пошло не так, но Катя не знала, что именно. И вот она снова сидит здесь, пытаясь не сбиться с мысли “отвечай на вопросы – и все”. Это оказалось труднее, чем она думала, она словно все время скользила по краю того, что собиралась сказать. Но на этот вопрос она точно может ответить.

– План был довольно простым. На Стратегическом уровне имелась камера, и Генри получал изображение на специальный экран на наручных часах. Качество картинки было, конечно, так себе, но мы по крайней мере знали, где находится Анна. Генри подготовил причал, когда осматривал ту часть острова вместе с Франциской и Юном. Они искали в лодочном сарае. Я проскользнула в дом, Генри присоединился ко мне, как только смог. Мы с ним инсценировали нападение на меня, а когда Анна пошла из подвала вверх по лестнице, я легла на пол в лужу крови.

Дознаватель утвердительно кивнул, словно и так все знал. Наверняка так оно и было.

– Что произошло, когда она поднялась в медпункт?

– Предполагалось, что как только Анна увидит меня лежащей в луже крови, то вернется в камеру и спустится в подвал. Решит, что меня убили. Главное было, чтобы она меня увидела. Не более.

– Но? – Дознаватель призвал ее продолжать рассказ.

– Но она вылезла, чтобы осмотреть меня. Генри пришлось ее вырубить.

– Вырубить?

Теперь вопрос задала дознавательница, особо подчеркнув это слово. Катя кашлянула.

– Да, ударом в висок. Никакой опасности для Анны, он же профессионал.

– Вас не обеспокоило, что это может иметь известные последствия для ее самочувствия?

Тон был легким, но взгляд потяжелел.

– Я уже говорила: Генри профессионал, а я врач. Мы, конечно, предвидели такое развитие событий и сочли, что наше решение не подвергнет Анну прямой опасности.

Дознавательница склонилась над бумагами и что-то записала. “Что же она там пишет?” – снова подумала Катя. Дознавательница продолжила, не отрывая взгляда от бумаг:

– А когда вы ее “вырубили”?..

– Мы прибрали, и я сидела с ней, пока не заметила, что она начала приходить в себя. Потом Генри вышел, я спряталась возле кухни, и пока сбегались остальные, покинула дом через кухонную дверь и спустилась в тайник. И выбыла из игры.

– Интересно. Я бы хотела сменить тему. Вернемся к рапорту, который вы получили ранее, до отъезда на Исолу. Что еще вы прочитали в нем об Анне Франсис?

– Ну, там говорилось о некоторых проблемах, которые возникли из-за того, что она не подчинялась приказам.

– Можно подробнее? – попросил дознаватель.

– Ей приказали прекратить попытки договориться с народной милицией.

– И что было дальше?

– Если я правильно поняла, она продолжила переговоры. Уже без поддержки своего руководства. И об этом стало известно. Был скандал.

– Скандал?

– Ей велели подчиниться, прекратить переговоры раз и навсегда. А потом возникла та ситуация…

– Продолжайте. – Дознаватель поощрительно кивнул.

– Когда переговоры прекратились, ополченцы стали нападать на больничный транспорт. За короткое время умерло много народу.

– Откуда вы все это узнали?

Это вмешалась дознавательница. По какой-то причине она тревожила Катю больше, чем дознаватель-мужчина. Противостоять ее тактике было труднее.

– Как развивались события, изложено в рапортах. И версия Анны, и версия ее руководителей.

– И каковы оказались последствия?

– Если я правильно поняла, именно тогда у Анны начались срывы, она все чаще употребляла FLL. Так и не оправилась по-настоящему.

Дознавательница опять что-то записала, как будто поразмыслила, куда двинуться дальше, и спросила:

– Как по-вашему, правильно или неправильно было с ее стороны не слушаться приказов?

– Не мне судить, – быстро сказала Катя. Не пускайся в рассуждения, просто отвечай на вопросы.

– Ее хотели отдать под трибунал. Отправить домой уже тогда, вы об этом знали?

– Нет.

Катя едва не сказала, что, может быть, суд избавил бы Анну от всего, что случилось потом, однако сжала губы, не позволяя себе рассуждать. Дознавательница какое-то время смотрела на Катю, дожидаясь, не решит ли она высказаться подробнее. Потом пошепталась о чем-то с дознавателем; тот порылся в бумагах, лежавших перед ним, нашел, что искал, и протянул ей. Дознавательница снова приступила к допросу.

– Теперь я хотела бы подробнее поговорить о том, что произошло на Исоле. Именно вы отвечали за медицинскую помощь на острове. Вы как врач достаточно компетентны, чтобы справиться с серьезной травмой – например, пулевым ранением?