Если
Часть 37 из 48 Информация о книге
— Да, — сказала она, наконец встретившись со мной взглядом. — Какое у тебя любимое движение? — Мне нлавица задилать ногу. — Ооооо мне тоже. Я люблю супервысоко выбрасывать ногу. — Мамочка поведет меня завтра на шоу. — Вау! Это здорово. Я так горда. Знаешь, что... Я поговорю с твоей мамочкой, чтобы ты могла встретиться со всеми танцорами. Со всеми цветами, птицами, рыбами и деревьями. Она улыбнулась, я взяла ее руку и встала. — Ох, спасибо большое! — сказала ее мать. — Скажи спасибо, Сара. Маленькая девочка обняла меня за ногу, и я почти растаяла. Мы сделали совместное фото, и я сказала ее маме, чтобы та взяла специальный пропуск в кассе. Это немного напомнило мне Эша. Имя Сара. Также разговор о том билете, который я оставила ему, а он так и не забрал. Я привыкла, что некоторые девочки (и даже иногда мальчики), их родители, амбициозные танцоры останавливали меня, чтобы сказать, что я была их вдохновением, и как сильно они любили мои работы. За последние пару лет я стала вроде как культовой знаменитостью. Настоящий взрыв произошел, когда спортивная марка одежды назначила меня лицом компании «Лети, Бёрд, лети», в рекламе которой я танцевала под ритмичную музыку, заканчивая большим прыжком в замедленной съемке. Люди кричали «Лети, Бёрд, лети», когда узнавали меня на улицах. В одночасье меня стали приглашать на разные ток-шоу и интервью с известными личностями. Я получила кучу поддержки, даже стала лицом MAC. Я жила мечтой. Я никогда не думала о себе как о ролевой модели. Я просто хотела танцевать. Но я осознавала, что были миллионы детей, которые нуждались в ком-то, кто поверит, что их мечты достижимы. Может, у них и не было обезображенного лица, но они чувствовали себя покинутыми, и я понимала их. Это стало удивительным вознаграждением в расцветающей карьере танцора. Я села и склонилась к своему кофе. Я только закончила свои трехмесячные гастроли и в «Нью-Йорк Таймс» должна была появиться большая статья об этом, поэтому я перелистнула на раздел искусств, когда что-то привлекло мое внимание. Казалось, что меня сильно ударили в живот, что еще больше напомнило мне об Эше. Я не могла понять, как что-то эмоциональное могло проявиться физически. Это была статья о выставке, и мои руки задрожали, когда я поднесла статью ближе к лицу. Сфотографированное изображение было почти идентично картине Эша, нарисованной пару лет назад на крыше в тот момент, когда я обнаружила его в состоянии мании. Заголовок гласил: «Вид на ЛА с птичьего полета». Имя художника УАТТ. Я прикрыла рот, чтобы скрыть громкий вздох. Уильям Ашер Томас Торо. Это невозможно. Так не могло быть. Мы не могли быть на странице раздела искусств, как будто нас свела какая-то космическая художественная судьба. Но было слишком много совпадений. Я не знала, что произошло с рисунками на крыше. Я туда не возвращалась, а арендодатель никогда ко мне не обращался. Я думала, что рисунки либо оставили для красоты, либо стерли. Шанс, что кто-то повторил это, были ничтожно малы. Как будто, чтобы убрать все сомнения, название статьи было секретным подтверждением для меня. Как будто написанная для меня, статья отвечала на многие вопросы, которые крутились в моей голове насчет того, что стало с Эшем. Я всегда переживала, что он снова стал жить на улице. Я почувствовала сильное облегчение, когда поняла, что это не так. Но в то же время я была разбита. Разбита из-за того, что он начал жить с начала и стал жить дальше, будто меня не существовало. Со мной случилось то же самое, но у меня не было выбора. УАТТ был анонимным уличным художником, который стал известен пару лет назад. Его последние произведения были проданы за миллионы, а работы выставлялись в Нью-Йоркском музее современного искусства и других современных музеях по всему миру. Я думала, что пережила то, что между нами было. У меня была отличная жизнь. Как и сказала Алана, я смогла построить что-то из любви, которую по кусочкам собрала от окружающих: моей сестры, Джордана, Тревора, моих родителей и всех друзей, которых завела в танцевальном мире. Но, держа эту статью перед собой и будучи вынужденной вспомнить об Эше, я осознала, что, хоть кусочков любви и хватило, чтобы помочь мне пережить потерю Эша, их сумма не была равнозначной той, что он дал мне. Пока я пялилась на статью в изумлении, зазвонил мой телефон. — Привет, Джесса. — Подожди, мама на второй линии. Подготовься к тому, что она только что прочитала статью. — Хорошо... — я снова начала общаться с родителями, благодаря Эшу, который разбил мое сердце и дал понять, как важно прощать людей, которые всегда будут в твоей жизни несмотря ни на что. Мы все были не правы: мои родители, из-за того что так резко ответили, а я за то, что была упрямой и своенравной. Но мне уже было не девятнадцать лет, и, как однажды сказал Эш, я поняла, что они заботились так, как умели. Раздался щелчок. — Алло? — Привет, мам, — сказала я. — Алло? Джесса? — Да, я тоже здесь. — Где Бёрд? Она тоже на связи? — Мам, я была первой на линии. — Джесса? — Нет, это Бёрд. — Это Джесса — Ради всего святого, ваши голоса так похожи. — Будь уверена, мы обе здесь. Кстати, Бёрд, — разговоры по конференц-связи для моей матери, которая была против технологий, были формой ада на земле. — Я только что видела статью! Собираюсь взять ее в церковь на этих выходных и всем показать, поставлю ее в рамку, как и другие. — Здорово, — сказала я. — Хотя... — я ждала, пока моя мать-перфекционистка скажет свое «но». — Да? — У тебя такие красивые волосы, мне бы не хотелось, чтобы они всегда стягивали их сзади. — Я должна носить этот головной убор с собранными волосами. На этом фото я какаду. У какаду нет рыжих вьющихся волос. Но спасибо за комплимент. — Мы с твоим отцом гордимся тобой. Мы все еще обсуждаем нашу прекрасную поездку в Нью-Йорк на твою премьеру. — Спасибо. Я услышала, как Джесса пробормотала себе что-то под нос. С момента моей популярности я стала «идеальной» дочерью. Думаю, Джесса немного ревновала. У нас не было соревнований, и мы не винили друг друга в том, что наши родители пытались выделить идеального ребенка, но от этого я не чувствовала себя менее уютно из-за внимания ото всех этих звонков. Не то чтобы наши родители пытались возвысить одну дочь над другой, но, когда они выделяли меня, казалось, будто Джессы не существовало. Я знала это чувство. — Как дела, Джесса? — спросила я. Я покончила с маминой минуткой гордости и, честно сказать, со всем этим разговором. Я хотела вернуться к статье об Эше. Я не могла рассказать им. Они мало что о нем знали. Джесса знала все расплывчато: он художник, с которым я встречалась пару месяцев, и который со мной порвал. Я свела все подробности к минимуму. Она не знала, как мы познакомились или о его болезни. На расстоянии так было проще. Джесса бы не поняла наших отношений. Она бы просто пыталась убедить меня, что я сумасшедшая, что заинтересовалась им. После еще пары минут разговора, я ловко отвертелась от дальнейшей болтовни, чтобы вернуться к более интересной задаче. Была среда и этим вечером запускалось шоу УАТТ. Я знала людей в НЙ, которые могли достать мне приглашение при необходимости, но самой сложной частью будет найти анонимного художника. Я свернула газету и вернулась в свою квартиру. Хавьер был в душе. Он находился в паре комнат от меня, но я чувствовала себя очень отдаленной от него, не в плане пространства, а в плане времени, мой разум вернулся на пять лет назад. Я услышала, как скрипит кран душа, и через пару минут он вышел, войдя на кухню в полотенце с зализанными назад черными волосами. — Я проснулся, а тебя нет, — сказал он со своим сексуальным испанским акцентом. — Я проснулась около пяти, не хотела тебя тревожить. — Он обнял меня и вдохнул аромат моих волос. Я ощутила, как его член пульсирует позади меня, и обычно я старалась угодить ему, но сейчас была слишком озадачена статьей. Я вырвалась из его хватки. — Что не так? — Ничего, просто не выспалась и теперь устала, думаю, я вздремну. — Хорошо. Мне нужно проверить декорации. Увидимся вечером? — Не уверена. Позвони, как закончишь, хорошо? — Он подарил мне долгий поцелуй и затем вернулся в комнату переодеться. В течение последнего года мы с Хавьером время от времени встречались, но серьезные отношения у нас были три месяца. Да, именно с Хавьером Джордан пытался свести меня все эти годы. У меня были проблемы с тем, чтобы строить с кем-то отношения (интересно, в чем причина?), особенно с тех пор, как моя карьера пошла в гору, и я стала много путешествовать. Я решила, что следующие пару лет на первом месте будет карьера, а затем буду искать долгие и стабильные отношения. Но Хавьер был настойчивым, горячим Латиносом, и он часто был со мной в дороге, поэтому казалось правильным дать ему шанс. Я почувствовала, как Хавьер поцеловал меня в висок, а затем услышала щелчок двери. Я попрощалась с ним, но мой разум был сосредоточен на беспокоящих меня вопросах, и я чувствовала, что заслуживала получить ответы. В течение пяти лет каждый раз, когда со мной случалось знаковое событие, я думала о парне на крыше, который сказал мне, что я справлюсь. О парне, рядом с которым я впервые в жизни почувствовала себя красивой. Мы должны были праздновать эти победы вместе. Каждый раз мысли становились все более мимолетными. И до сегодняшнего дня, что бы ни происходило: вечер премьеры, важное интервью или новая рекламная кампания, если эта мысль не приходила мне в голову, она была в моем сердце. Я решила, что воскрешу в памяти ту девушку, которая не примет «нет» за ответ от парня, который хотел спрятаться. 31 глава Бёрд Войти было несложно. Но сложно было найти кого-то, кто хоть что-то знал о УАТТ. Я была осторожна, чтобы не натолкнуться на него. Я была уверена, что здесь находились журналисты, которые просто умирали от желания получить сенсацию. Но я спрашивала в толпе: Кто такой таинственный УАТТ? Знал ли кто-то его настоящего? Жил ли он в Нью-Йорке? Казалось, большинство людей признавали его анонимность и было сложно не казаться очень настойчивой, когда я не хотела менять тему. Что я могла сказать? Я верю, что УАТТ моя первая любовь и человек, которого я забрала с улицы, а потом узнала, что он страдает биполярным расстройством, и затем он исчез, когда мы спланировали счастливое будущее? Я понимала, что мое поведение граничило с безумием. Перестань, Бёрд. Но копия крыши, которую он нарисовал, будто символизировала его желание, чтобы я увидела это. Точная копия того, что он рисовал на крыше. На мгновение я задумалась, может, он просто взломал ее и транспортировал на вертолете. Я рассматривала сюрреалистическую историю нашей любви, и так же как настоящая экспозиция закончилась внезапно, наши тела переплелись формой и цветом, поэтому ты не можешь понять где начало, а где конец. Справа рыжеволосая девушка сидела одна, а парень был нарисован в виде контура на расстоянии, но под краской был виден кирпич. Она взрывалась яркостью, а он выглядел незавершенным. — Разве это не странно? — спросил мужчина, когда я уставилась на экспозицию, пытаясь не дать своим чувствам поглотить меня. — Извините? — Ее волосы тоже рыжие и кудрявые, как у вас… Это необычно. Она на самом деле похожа на вас. И это довольно эротично.