Ферма

Джейн даже представляет себе эту квартиру. Она будет по меньшей мере на третьем этаже, а не в полуподвале, как у родителей Билли. Там не будет ни мышей, ни плесени, ни моли, прогрызающей дыры в ее свитерах. В собственном доме Джейн не придется вытаскивать из водостока волосы двадцати ранее мывшихся человек всякий раз, когда ей предстоит купать Амалию. Она не будет лежать без сна в ночные часы и слушать, как на соседней койке беспрерывно кашляет из-за кислотного рефлюкса Энджел[12].

– Ну что, заменишь меня? Пока я не окрепну? – раздается настойчивый голос опять проснувшейся Аты.

Лежащая на руках Джейн Амалия шевелится. Джейн прижимает ее к себе, касаясь лицом мягкой щечки ребенка. Ее дочка крепенькая. Во время последнего осмотра доктор сказал, что она хорошо набирает вес.

Джейн чувствует на себе взор Аты, но еще не готова встретиться с ней глазами. Она смотрит лишь на Амалию.





Ата




Ата поворачивается на бок, смотрит на Джейн и вздыхает. Дело в том, что сестра еще многого не понимает. Да, она сама мать, но такая молодая. Все еще нервничает, боится. Держит Амалию так, словно та стеклянная. Каждый раз, когда Амалия плачет или даже слегка вскрикивает, что совсем ничего не значит, Джейн бросается к ней и берет на руки. Но маленькие дети крепче, чем кажется, и умнее. Это важно понимать, чтобы стать хорошей няней и иметь хороших клиентов.

У Энджел опыта больше, чем у Джейн, и она преданная. Но Энджел слишком много болтает. Она разговаривает с родителями, как с друзьями, сплетничая о других клиентах! Когда Ата предупреждает Энджел, что клиенты не станут доверять няне, у которой язык как помело, та начинает оправдываться: эта мамочка любит со мной чисмис![13] Ей нравятся мои россказни!

Разумеется, Энджел, мать с удовольствием посплетничает с тобой, желая узнать секреты подруг. Одна днями не видит ребенка, бегая по магазинам, другая дает ему детскую смесь вместо грудного молока, третья ссорится с мужем из-за денег. Но мать не доверится тебе по-настоящему. Никогда. Она не предложит задержаться в ее доме надолго и не порекомендует подругам. Потому что знает – даже когда смеется над твоими шутками и выслушивает секреты, – что глаза у ее няни слишком зоркие, а язык слишком болтливый.

Марта, Мирна, Вера, Банни – Ата перебрала их всех. Они серьезнее Энджел. Но Ата знает их не так давно и не так хорошо. Откажутся ли они от такой хорошей работы, как у Картеров, – и от всех денег, которые те готовы платить, – когда Ата будет готова вернуться?

А она и вправду планирует вернуться. Доктор посоветовал ей «отдохнуть» по крайней мере месяц. Он проговорил это с улыбкой, будто сообщая хорошие новости. Но Ата не отдыхала никогда в жизни! За многие годы она даже никогда не болела как следует – подобное случалось редко, сказывалось железное здоровье. Ата физически не могла пролежать в постели, ничего не делая, весь день. Потому что ее детям нужно было есть, а одежду требовалось стирать.

После шестидесяти семи лет, прожитых в трудах, ей предложили отдыхать? А на какие деньги?

Нет. Ата, как только сможет, вернется к миссис Картер, которая обещала двойную плату в течение шести месяцев. Даже одна мысль о ней заставляет Ату чувствовать себя лучше.

А пока ее заменит Джейн. Совсем зеленая, но лучше других: уважительна и трудолюбива. Она не вздумает убеждать миссис Картер, что Ата слишком стара, слаба или больна, хотя другие на такое способны, и уступит место, когда придет время.

– Мне только нужно тебя кое-чему научить, – говорит Ата Джейн, которая, похоже, ее не слушает. Чтобы привлечь ее внимание, Ата напоминает Джейн, что, получая двойное жалованье, она заработает за несколько недель больше, чем получит за несколько месяцев в доме престарелых. А еще говорит, что Билли не из тех, на кого можно положиться, и теперь нужно думать в первую очередь об Амалии.

– Большие деньги не валяются на дороге. Жизнь преподносит сюрпризы, – говорит Ата, думая о Рое, своем младшем сыне.

Джейн хранит молчание. Ата видит по ее лицу, что она напряженно думает. Этим она напоминает Ате мать. У нее тоже бывало такое лицо, когда она погружалась в размышления.

Ата ждет. Она слышит, как бьется ее собственное сердце. Когда Джейн зовет ее по имени, глаза Аты широко раскрываются. И когда, как она и предполагала, Джейн дает согласие – сестра хорошая девочка и старается поступать правильно, – Ата улыбается.



Вот чему Ата учит Джейн голосом серьезным и настойчивым, поскольку дело важное и не терпит отлагательств:

– Ты должна носить белый халат и белые брюки. Если мои не подойдут, – а скорее всего так и случится, ты еще не сбросила вес после родов, – купи их в магазине спецодежды, в том, что на Квинс-бульваре. Я заплачу. Купи два или три комплекта. Проследи, чтобы брюки подходили к халату, который должен иметь большие карманы для пустышки, бутылочки с молоком и отсоса.

У ребенка еще не сформировался режим сна, а потому будь готова работать весь день. И всю ночь тоже. Когда спать? Конечно, когда спит малыш! Но только ночами. Днем, когда тебя могут увидеть мать или отец, ты должна заниматься каким-нибудь делом – даже если ребенок задремал. Иначе ты рискуешь показаться лентяйкой.

По воскресеньям у тебя выходной, но в первую неделю ты его не бери. Миссис Картер станет настаивать, но не поддавайся на уговоры. Скажи, что хочешь остаться и «получше познакомиться с Генри». Она это запомнит, расскажет мистеру Картеру, и они будут довольны, что меня заменила именно ты.

Конечно, ты будешь скучать по дочке. Не бойся, я это понимаю и стану посылать тебе ее фото и видео. Но ты должна просматривать их только в своей комнате. Тебе доводилось видеть на детской площадке горе-нянек, уткнувшихся в свои телефоны и не глядящих за детьми? Вот и не будь такой. Двойную плату дают не за это.

Я скажу Дине, что ты приедешь. Она приготовит все, что нужно. Капусту – ее листья помогают, когда молочные протоки у матери закупориваются. Лактационный чай – мать должна его пить несколько раз в день. Мультивитамины, тоже каждый день. Пиво «Гиннесс» – оно способствует образованию молока.

Но, Джейн, разговаривай с Диной только по-английски. Никакого тагальского, даже если родители в другой комнате. Иначе они могут почувствовать себя неуютно, как чужие в собственном доме.

Я не хочу пугать тебя, Джейн! Миссис и мистер Картер очень милые! Просто ты должна проявить уважение. Они предложат, чтобы ты звала их «Кейт» и «Тед», это очень по-американски, очень демократично, но обращайся к ним всегда «сэр» и «мэм». Тебя попросят «чувствовать себя как дома», но ты не должна этого делать! Потому что это их дом, не твой, а они не друзья. Они клиенты. Только так.

Миссис Картер из тех матерей, которые постоянно чувствуют себя виноватыми. Ей нравится проводить время с ребенком, но она думает, что ей нравится быть с ним меньше, чем следует. Понимаешь? И это заставляет ее чувствовать себя виноватой, так как она верит, будто любовь и уделенное время – одно и то же. Но это неверно! Я не видела Роя, Ромуэло, Исабель и Эллен много лет, но моя любовь к моим детям ни капельки не угасла. Миссис Картер этого не понимает. Поэтому она ощущает себя виноватой. Виноватой, когда оставляет младенца на полдня, чтобы сделать себе прическу. Виноватой, когда узнает, что ее подруга кормила ребенка грудью дольше, чем это делала она.

Будь осторожна с этим чувством вины, Джейн. Не потакай ему. Иногда миссис Картер будет говорить: «Я посижу с Генри, пойди вздремни, ты не спала всю ночь». Но все дело только в чувстве вины! Ты должна давать ей повод уйти от ребенка. Например, ты можешь сказать: «Пришло время купания» или «Пора помассировать малышу животик». Или шутливым голосом спросить: «Прошу прощения, но нельзя ли теперь и мне поворковать с мистером Красавчиком?»

Если она настаивает на том, чтобы побыть с ним, ладно, пусть так и будет. Но в таком случае ребенок должен насосаться молока, срыгнуть и быть довольным. Не голодным, не уставшим и не плаксивым. Если он заплачет у нее на руках или начнет капризничать, она может начать ревновать. Это может случиться и в том случае, если ребенок улыбается тебе чаще, чем ей, или быстрее успокаивается, когда ты его держишь.

И ты должна оставаться поблизости, всегда слушая вполуха, – но не стоять просто так. Всегда будь чем-то занята. Например, мой бутылочки, складывай пеленки и ползунки. Иначе матери твое присутствие может оказаться в тягость. Ей не понравится то, что ты присутствуешь во время ее общения с малышом.

Отец? Он работает в банке. Работает много, задерживается допоздна. Держись от него на разумной дистанции, Джейн. Будь вежлива. Но не заглядывай в глаза. И не улыбайся ему. Нет, он совсем не похож на Билли! Но миссис Картер еще полновата после беременности, а ты молодая и хорошенькая.

Журнал наблюдений! Это важно! Всякие записи, понимаешь? Ты станешь заносить туда всевозможные сведения и рисовать диаграммы – все родители обожают диаграммы – относительно того, что ребенок пил, сколько, грудное молоко или молочную смесь, и когда. Туда же записывай и то, как он опорожняется.

Пи-пи и ка-ка. И то, жидкие ка-ка или нет.

Эта информация поможет тебе наладить режим сна. Я объясню. Когда меня увезли от Картеров, малыш ел каждые два часа. Понимаешь? Рисуем колонку. А нам нужно мало-помалу заставить его есть каждые четыре часа. Если он достаточно наестся днем, получая двадцать шесть или даже двадцать восемь унций молока, то не захочет есть ночью. Значит, он будет приучаться к ночному сну.


Другой пример. Что, если ребенок плачет весь день? Миссис Картер захочет узнать почему. Смотри в журнал! Достаточно ли Генри сделал пи-пи? Нет? Тогда, верно, он хочет пить. Делал ли он сегодня ка-ка? А вчера? Нет? Наверное, у него запор!

Это такой тип родителей, Джейн, ты должна постараться их понять. Они привыкли все держать под контролем. Что происходит, когда ребенок вот-вот должен родиться? Родители выбирают день, чтобы стимулировать роды. Отец берет выходной на работе. Детское сиденье куплено, пеленки сложены в аккуратные стопки. А затем наступают схватки, ребенок рождается, и бах! Никакого контроля! Ребенок кричит, и они не знают почему. Ребенок не умолкает. В чем дело? Как заставить его успокоиться? Но заставить невозможно! Ребенок сплевывает молоко, какает, не какает, у него сыпь, жар, он не спит – никакой причины, никакого контроля!

Джейн, пожалуйста, выслушай меня. Это важно, может быть, важнее всего. Чтобы стать лучшей няней, ты должна показать родителям, что у тебя все под контролем. Когда ребенок плачет или его рвет, когда мать плачет, потому что ее грудь тверда как камень и ужасно болит, ты не имеешь права показывать удивление. Ты держишь все под контролем, у тебя есть ответы на все вопросы.

Этот журнал не просто журнал. Понимаешь? Для родителей он означает, что во всем есть порядок. Что в мире нет места случайностям. Это, Джейн, заставит родителей тебе доверять.

Потрогай кожаную обложку. Чувствуешь, какая она мягкая? Они недешевы, эти журналы. Но это хороший подарок на память. Я обнаружила, что матери их любят.





Джейн




При первой же встрече миссис Картер обняла Джейн, у которой сердце колотилось в груди, а душу переполняла тоска по Амалии. Джейн этого не ожидала. Обитатели дома престарелых иногда обнимали ее, но их дети, приезжая в гости, держались на расстоянии.

Миссис Картер обняла Джейн в холле, где выложенный шашечками пол напоминал шахматную доску. Джейн все еще держала в руках сумки. От миссис Картер пахло потом – она только что вернулась с пробежки, – а также духами.

– Мне очень жаль Эвелин, – шепнула она на ухо Джейн и попросила Дину отвести ее в комнату для прислуги.

Комната располагалась на задворках квартиры и была маленькой, но большей Джейн никогда не имела. Когда она жила вместе с Нанай, ее бабушкой, они спали в одной постели. Многие годы спустя, когда Джейн приехала к матери в Калифорнию, она спала на раскладном диване в гостиной рядом с телевизором. В комнате для прислуги Джейн нашла в комоде аккуратно сложенную запасную форму Аты. Из Библии с золоченым обрезом торчал положенный между страниц снимок Амалии, сделанный в день, когда та родилась.

Именно у Картеров Джейн впервые поняла, как много можно купить за деньги. Она пробыла в их семье неделю, когда у Генри начались лихорадка и странный лающий кашель. Пока миссис Картер звонила доктору в библиотеке, Джейн подготовила Генри к поездке. Она надела на него комбинезон фирмы «Патагония», сложила дополнительные подгузники и подогрела молоко.

– Мэм, мы готовы, – объявила Джейн, как только миссис Картер закончила телефонный разговор.

– Готовы к чему? – непонимающе спросила миссис Картер, которая все еще была в брюках для занятий йогой и сидела на диване, закинув одну ногу на другую.

– Поехать к врачу… – растерялась Джейн.

– В больнице много народу, – прервала ее миссис Картер, наморщив нос. – Генри слишком мал.

Через полчаса прибыла доктор с сумкой, полной инструментов. Она оставила туфли в прихожей, надела тапочки и осмотрела Генри в детской, посветив ему фонариком в уши и горло. На ней были тонкие золотые браслеты с голубыми камнями, позвякивавшие, пока она работала. Закончив осмотр, она позвонила в аптеку на Третьей авеню, продиктовала рецепт, а затем, собирая вещи, поболтала с миссис Картер. Они были старыми подругами по Вейлу[14], где проводили Рождество многие годы. Доктор сказала, что они с мужем подумывают вступить в клуб «Гейм-Крик»[15], но их останавливают тамошние цены. Миссис Картер заверила ее, что дело того стоит: еда гораздо лучше, чем в домиках, и никогда не приходится стоять в очереди. А тапочки! Они божественны.

Когда доктор ушла и малыш уснул, Джейн надела пальто и спросила миссис Картер, не нужно ли ей чего-нибудь в аптеке кроме лекарства для Генри. Но миссис Картер объяснила, что подобные услуги входят в обязанности консьержей и лекарства вскоре будут доставлены швейцару.

– Отдохни, ты провела с Генри всю ночь, – ласково сказала она.

В течение последовавших недель Джейн наблюдала, как весь мир, подобно доктору, сам приходит в дом к Картерам. Макароны в пачках и сырой миндаль, дезодорированный крем для тела и детские салфетки, плетеные корзины, полные свежих овощей и мяса с местных ферм, ящики с вином, свежие цветы каждые понедельник и четверг, рабочие рубашки для мистера Картера, упакованные в коробки, словно подарки, и новые платья для миссис Картер, развешанные на плечиках и помещенные в длинные пакеты на молнии из магазинов на Мэдисон-авеню, – все это доставлялось к задней двери квартиры, а потом расставлялось и раскладывалось по местам Диной так, что хозяева этого даже не замечали. Причин покидать квартиру было мало, и Джейн почти никуда не выходила, разве что дважды в день гуляла с ребенком по парку.

В первый раз Джейн, миссис Картер и Генри отважились совершить вылазку в большой мир, когда отправились на уик-энд на Лонг-Айленд, где у Картеров имелся дом. Мать мистера Картера устраивала вечеринку в честь Генри в загородном клубе в Ист-Хэмптоне. В утро поездки миссис Картер, Джейн и Генри спустились вниз на главном лифте и сели в ожидавший их «Мерседес», где уже было пристегнуто автомобильное сиденье для Генри и лежали их сумки. Водитель довез их до вертолетной площадки на Ист-Ривер, и они прилетели в Ист-Хэмптон уже через полчаса. Там другая машина встретила их и доставила к дому Картеров, едва виднеющемуся с дороги за высокой живой изгородью. Джейн все выходные пробыла в этом поместье – за исключением трех часов, проведенных с миссис Картер на вечеринке в загородном клубе.

Картеры жили в замкнутом мире, созданном, чтобы противостоять потрясениям и бурям жизни, – поняла Джейн за проведенные с ними недели. В мире, почти не соприкасающемся с тем, в котором обитали они с Амалией и все, кого Джейн знала. И до тех пор, пока Картеры ей не заплатили, – за шесть недель по двойной ставке, как и было обещано, – Джейн продолжало казаться, что пропуск в него совершенно недостижим для такой, как она.

Когда Джейн пошла в банк, желая отдать деньги на хранение, она узнала, что имеет право на новый вид счета. Он назывался «Сбережения-плюс», имел минимальный баланс в пятнадцать тысяч долларов и процентную ставку 1,01 %. Джейн призналась банковскому служащему, что не понимает значения термина «процентная ставка». Тот взял калькулятор и объяснил: это скорость, с которой станет расти ее вклад за то, что она внесла его в банк.

– Просто так? – переспросила Джейн, просто чтобы лишний раз убедиться.

– Это называется «начисление сложного процента». Теперь вы понимаете, как оно работает?

Для Джейн тот факт, что ее накопления будут расти сами собой, стал откровением. Как будто кто-то приоткрыл перед ней закрытую прежде дверь – совсем чуть-чуть, – и она впервые представила себе, как заходит внутрь. Если ее накопления могут расти просто оттого, что деньги лежат в банке, ей нужно их заработать побольше. И заработать не доллары и десятицентовики, как в доме престарелых, а настоящие деньги, как у Картеров. Если она будет осторожна, эти реальные деньги станут мало-помалу умножаться – сами по себе. Создавая ее крепость.



Каждое утро миссис Картер пила на завтрак зеленые коктейли. Дина делала их из замороженной черники, листовой зелени, различных семян и специй – корицы, куркумы, чиа. Однажды, на второй или третий день работы Джейн, миссис Картер предложила ей сделать глоток. Джейн удивилась, но Дина позже объяснила, что такова миссис Картер. Милая и не сноб в отличие от ее подруг. На следующий вечер миссис Картер пригласила Джейн вместе посмотреть фильм в специально отведенной для этого комнате, потому что ее муж задерживался на работе. Генри спал, а они сидели бок о бок в глубоких кожаных креслах, погружая руки в одну и ту же чашу с попкорном.

Может, именно поэтому Джейн решила, что может позаимствовать хозяйский молокоотсос. Потому что миссис Картер и она становились подругами. Но нет, это было не так. Джейн никогда не рассказывала миссис Картер об Амалии, потому что Ата предупредила: это заставит мать Генри чувствовать себя виноватой. И Джейн хорошо понимала: одолжить незаметно молокоотсос означает не подчиниться данным ей наставлениям.

В первый раз она воспользовалась им, проработав у миссис Картер всего шесть дней. Генри капризничал весь день, и Джейн с раннего утра не нашла времени сцедить молоко. Едва Генри уснул, Джейн бросилась в свою комнату, сорвала блузку, поставила миску в раковину в ванной и склонилась над ней, готовая доить себя, как это делают с коровами. К тому времени она придумала запасать молоко в полиэтиленовых пакетах, позаимствованных у миссис Картер, и складывать их в запасной морозильник, стоящий в кладовой для продуктов. Его Картеры использовали, лишь когда требовалось сделать значительные запасы для большой вечеринки. Джейн планировала принести Амалии замороженное молоко в свой первый выходной.

Миссис Картер была на пробежке. Джейн считала, что она слишком много бегает и слишком мало ест. От этого-то у нее так мало молока. Взгляд Джейн упал на молокоотсос, лежавший на столе в ее комнате. Он был из тех, какими пользуются в больницах, более мощный, чем модели, продающиеся в магазинах. Он тянул молоко из миссис Картер с такой силой, что ее соски удлинялись, становясь похожими на розовые мизинцы. Миссис Картер беспокоилась, что эта «хитрая штуковина» может испортить ей грудь, но все же предпочитала пользоваться ею, а не кормить Генри естественным образом, так как он сосал слишком вяло: иногда, чтобы насытиться, ему требовался целый час.

Джейн приняла решение, сама не осознавая этого. Она заперла дверь. Включила радио. Положила радионяню на стол и приложила груди к молокоотсосу. Через мгновение пластиковые накладки прилипли к ним. Джейн не возражала против того, чтобы испортить их форму. Она не думала, что та когда-нибудь ей пригодится. Даже Билли не часто касался ее грудей, жалуясь, что те слишком малы и не могут доставить ему удовольствие.

Джейн закрыла глаза, представила себе Амалию – миссис Картер призналась, что думает о Генри, отсасывая молоко, так как это увеличивает его количество, – и оказалась права. Джейн потребовалось всего пятнадцать минут, чтобы сцедиться, и она получила молока на несколько унций больше, чем при ручном сцеживании. Радионяня свидетельствовала, что Генри мирно спит.

После этого Джейн пользовалась молокоотсосом миссис Картер по нескольку раз в день. За несколько недель ощущение, что она делает что-то дурное, поблекло, как яркая футболка, которую слишком много раз стирали, но так и не исчезло полностью. Джейн начала отливать для Генри немного своего молока, потому что молока миссис Картер не хватало, тогда как у Джейн оно водилось с избытком, и потому, что это помогало Джейн верить, будто такая помощь идет на пользу всем.