Главарь отморозков

– Уничтожаем упаковку.

– Ладно. Пусть горит. Здесь пожара случиться не может. Выступайте в сторону окопа. Хачатуров, распорядись! Запускайте дрон. Пусть вдоль горной гряды так и летит впереди нас. Дистанция в пару километров.

Лейтенант по связи отдал команду. Мой «планшетник» показал, что команда услышана и выполнена. Наблюдение пока велось с простой камеры. Надобности прибегать к услугам более сложной техники не было. Я накинул на шею специальный ремень с небольшой пластиковой площадкой – это собственное мое приспособление для переноски «планшетника» и работы на нем прямо на ходу, – потом поднял голову и увидел в небе наш дрон. «Беспилотник» поднимался быстро, бесшумно, стремительно заглатывая метры высоты. Окраска корпуса делала дрон почти невидимым, похожим на маленький осколок облака, несомый ветром, может быть, даже против самого ветра. Но в небе потоки воздуха бывают разнонаправленными даже на одной высоте. Это я узнал не так давно, проходя курс обучения полетам на боевом паралете[12]. Как вид спорта, такие полеты мне, при моей натуре и профессии, рассматривать сложно, но для боевого использования подобная техника вполне подходит, и я старательно пытался овладеть навыками полетов. В спецназе в период боевых действий были известны одиночные полеты на паралетах, а вот о групповых полетах я еще не слышал, хотя, как говорили, готовится к созданию отдельное подразделение паралетчиков-спецназовцев. Состоять оно, как судачили, должно целиком из офицеров, поскольку обучение солдат, которые служат сейчас всего-то год, слишком дорого будет обходиться. Ну, может быть, еще и контрактников получится привлечь.

Каждый из нас, кто проходил обучение этим полетам, надеялся попасть в новое подразделение. Однако рассказывать все это ни лейтенанту Хачатурову, ни его подчиненному, рядовому оператору «беспилотников» Стукалову, я не намеревался. Это моя личная забота, моя личная мечта, на которую я вполне имею право…



В марш мы вышли не в боевом порядке, как ходим обычно в таких ситуациях, то есть с передовым и фланговым охранением, с пулеметчиком впереди, а маршевой колонной. Это было связано с тем, что роль охранения в данном случае взял на себя наш «беспилотник», и я лично следил за обстановкой и впереди, и по флангам. Конечно, группа технической поддержки в данном аспекте весьма пришлась взводу «ко двору» и облегчила нам жизнь, но уже после первого часа ходьбы, глянув через плечо, я понял, что наш привычный темп передвижения составу технарей не под силу, и вспомнил предупреждение майора Колокольцева о том, что у этих парней инструментом являются не руки и ноги, а голова. Они отстали от меня не намного, всего-то шага на полтора-два, но отставание это должно было вскоре увеличиться. В принципе, встав ведущим, я взял не самый высокий темп. Скорость пешего хода обычного человека принято оценивать, как пять километров в час. Мы обычно передвигаемся втрое быстрее, то есть со скоростью пятнадцать километров в час. Если есть необходимость, можем увеличить ее вдвое. Но это только в том случае, когда идешь след в след, преследуешь противника и знаешь, где он находится. В данном случае мы ничего не знали о местонахождении банды. Так, на скорости, могли бы и мимо проскочить. Горная гряда, вдоль которой мы шли, имела целый ряд пересекающих ее ущелий. Именно в таком ущелье мы изначально и планировали запереть банду Великого Шайтана. И заперли бы, и уничтожили бы, если бы не пулеметы. Эмир Шайтанов оказался опытным и предусмотрительным. Пулеметные гнезда он приготовил, видимо, заранее, хотя пулеметчиков там постоянно не держал, иначе нас обстреляли бы до того, как мы успели вырыть окопы. Но провести проверку у «ворот» ущелья Шайтана что-то толкнуло. Сейчас я уже понял, что именно. К нему пришел, понеся существенные потери в живой силе, эмир Шерхан, за ним могло идти преследование, и Акбар-Шайтан обеспокоился, поэтому выставил пулеметчиков. Так уж совпало. И это на какое-то время спасло и саму банду Шайтана, и остатки банды Шерхана. Но я был уверен, что только на время. Если «волкодавы» вышли на след и начали преследование, они никогда не останавливаются. Главное, чтобы не подвели помощники, не стали нам обузой…

При взгляде на рядового Стукалова и лейтенанта Хачатурова я понял, что требуется устроить хотя бы короткий привал, и остановился.

– Валерий Вазгенович, а «беспилотник» самолетного типа тоже может такую же разведку вести, как вертолет? – Вопрос мой был не случайным, поскольку мой взвод в прошлую командировку на Северный Кавказ уже работал вместе с двумя операторами, которые управляли дроном самолетного типа, правда, только чисто разведывательным, нести боевые заряды тот «беспилотник» не был приспособлен. Они тогда и объяснили мне разницу между этими двумя видами дронов. Дрон самолетного типа летает несравненно быстрее и на дальние расстояния. При этом сам держится на большой высоте и имеет камеры, способные к многократному цифровому увеличению. Дрон вертолетного типа держится на сравнительно небольшой высоте, более медлителен в передвижении, но менее заметен за счет использования электродвигателей – шума издает меньше. И, конечно, более экономичен и дешев в эксплуатации. Предназначен для проведения локальных операций с небольшим охватом контролируемой местности.

Мы шли уже около часа и должны были бы догнать группу ликвидаторов ФСБ. Десять обещанных километров мы преодолеть успели с лишком, хотя по карте я и не измерял пройденное расстояние. Однако не только не догнали, но и в поле зрения нашего «летающего ока» группа не попала. Я даже несколько раз подключал инфракрасную и тепловизорную камеры, но никого так и не увидел. Выводов можно было сделать два. Первый – группа ликвидаторов нашла следы и свернула по ним в одно из двух пройденных нами ущелий, уйдя в прямое преследование. Второй – опять же нашла следы и, не дожидаясь нас, отправилась догонять банду. При этом варианте я допускал, что ликвидаторы умеют ходить приблизительно со скоростью спецназа ГРУ, и тогда нам предстоит просто постепенно догонять их. Но бандиты так ходить не умеют, значит, их догонят, и завяжется бой, в разгар которого должны появиться мы. Чтобы найти эту группу, и требовалось запустить «беспилотник» самолетного типа. Он быстро пролетит все возможные маршруты, и мы будем знать обстановку.

– Испытать хочется? – спросил Хачатуров.

– Нет, работать хочется. Нам уже не до испытаний. Есть у дрона разведывательные функции? Может он передавать нам изображения, как первый дрон?

– Может. Только у него не разведывательные функции, а камеры поиска целей. Находит, показывает оператору, и тот решает, стоит атаковать или не стоит. Но использовать эти камеры для разведки никто не запретит.

– Сколько времени потребуется для монтажа катапульты? – Я запомнил, как запускается «беспилотник» самолетного типа.

– Десять минут. Будем запускать?

– Будем.

– Стукалов! Приступай к монтажу.

Рядовой козырнул почти радостно. Он, кажется, думал только о том, как ему растянуть отдых. А сборка катапульты в сравнении с маршем взвода казалась рядовому полноценным отдыхом. Наверное, и его лейтенанту тоже, потому что глаза Хачатурова светились радостью…





Глава пятая




Я внимательно наблюдал за монтажом катапульты и начал понимать, что это не настоящая катапульта в классическом понимании такого инженерного сооружения, а только условное название достаточно сложного механизма. А наблюдал я не потому, что опасался нерасторопности и намеренного замедления процесса сборки с целью подольше отдохнуть, а просто привычно запоминал последовательность, чтобы при необходимости суметь заменить кого-то. Но пока не требовалось ни заменять, ни помогать. Помощников было много, да и без них солдаты группы технической поддержки справились бы сами. А что касается отдыха, то еще до начала сборки я предупредил, что самолет отправится в скоростной маршрут на поиск группы ФСБ и банды, а мы будем ждать результатов на месте, потому что я не знаю, в какую сторону нам придется идти.

– Катапульта, кстати, громко стреляет, – предупредил Хачатуров. – Мы здесь никого этим не напугаем? Как, командир?

– Здесь напугать можно разве что кабанов. Их в здешних местах много развелось. Бандиты, правда, иногда охотятся на них, хотя мусульманам есть свинину и запрещено. Но кабанов развелось больше, чем бандитов. Я все удивляюсь, как они нам до сих пор не встретились. Даже «беспилотник» их не увидел. Не иначе, спугнул кто-то. Кабаны по натуре нелюдимые существа и мрачные. Встречаться, чтобы поболтать с людьми, не любят…

Бойцы моего первого отделения, и частично второго тоже, несли вместе с солдатами группы технической поддержки несколько небольших ящиков из тех, что не распаковывались на месте посадки «Ми-26». Ящики были дощато-фанерные, нелегкие сами по себе, и окрашены в стандартный для армии темно-зеленый цвет. По осторожности, с которой с ними обращались, я понял, что это, скорее всего, ракеты для дрона-бомбардировщика. Ящики по размеру были небольшие, совсем не такие, как, скажем, с зарядами для РСЗО[13]. Один из них вообще был короче других, и нес его один человек. Именно этот ящик и вскрыл лейтенант Хачатуров, едва закончился монтаж катапульты. Сама катапульта представляла собой некое подобие лыжного трамплина с небольшим перепадом высот, только дрон «прыгал» с этого трамплина не на лыжах, а проезжал на профильных рельсах, которые не позволяли ему свалиться вбок и вообще покинуть катапульту до того, как она будет полностью преодолена. На катапульту Валерий Вазгенович установил то, что достал из ящика. Это походило на артиллерийскую гильзу большущего калибра, только укороченную в длину и не имеющую как такового снаряда. Догадаться было не сложно, что снарядом должен стать сам «беспилотник». Его как раз заканчивал собирать другой солдат.

– Командир, твоя программа на «планшетнике» свободно сработает и с этим «беспилотником», но необходимо провести синхронизацию. Позволь?

Я передал планшетник Хачатурову. Он несколько раз заглядывал в свой смартфон, набирая с него какие-то данные прямо на мой гаджет. Потом вернул «планшетник» мне.

– Можно работать? – спросил я.

– Как только взлетит… После набора высоты сразу активируется его компьютер и выйдет с тобой на связь. Пару ракет на всякий случай под крылья подвесим?

– А приземлиться он с ними сможет? – задал я встречный вопрос.

– Исключено. Придется куда-то сбрасывать.

– Тогда зачем подвешивать? Мы даже не знаем, понадобятся ли они. Только для опыта? Думаю, ни к чему…

– Согласен. – Хачатурова уговаривать не пришлось. Он вообще, как мне показалось, был человеком покладистым и готовым к любому сотрудничеству. Не сильно утруждал свою гордость высоким научным званием и не стремился «вознестись» над окружающими.

Сборка «беспилотника» наконец-то завершилась. Как я и предполагал, дрон был то ли вставлен в гильзу, то ли просто приставлен к ней. Скорее, второе, потому что гильза имела кольцевой пас, через который вошла в зацепление с катапультой, и лететь, кажется, не намеревалась. Она должна была дать только газовую струю, которая выбросит «беспилотник» высоко и далеко. Само управление выстрелом осуществлялось с помощью крепкого синтетического шнура, идущего от «замка». Шнур взял в руки лейтенант Хачатуров. Выглядело это допотопно и не очень совмещалось с последними изысканиями в области электроники, которые мы выпускали в небо. Я подумал, что здесь более уместным выглядел бы какой-нибудь кнопочный активатор, но меня по этому поводу никто не спрашивал.

– Какой там заряд? – поинтересовался я.

– Гексоген в смеси с парафином и цезерином. Порохового или просто тротилового не хватает для бесствольного разгона дрона[14]. – Лейтенант со щелчком захлопнул на гильзе замок и приготовился дернуть за шнур. – Уши закройте, рот откройте. Поехали…

Закрывать ладонями уши всем нам мешали шлемы, но рты мы все дружно раскрыли, чтобы звуковая волна, войдя в уши, не задержалась в голове. Но, к моему разочарованию, выстрел не был таким мощным, чтобы стоило снимать шлем и затыкать уши. Танковая пушка стреляет примерно так же. Миномет несравненно громче, там закрывать уши обязательно или следует использовать беруши. Для необстрелянных бойцов группы технической поддержки выстрел мог показаться спустившимся на землю громом. Я же и солдаты моего взвода отнеслись к этому звуку спокойно. Он даже не помешал мне отследить момент, когда дрон срывается с катапульты и устремляется в небо. При этом я понимал, что вижу не столько сам дрон, сколько след от него, потому что скорость в начальной фазе полета была высокая, и даже планер «беспилотника» не снижал ее.


Мой «планшетник» подал звуковой и световой сигналы, и на мониторе высветилась программа управления камерами. Электроника сработала безупречно. Изображение, правда, существенно отличалось от привычной карты и, скорее, напоминало карту спутниковую. Но я давно привык работать со спутниковыми картами, поэтому все прекрасно разбирал, хотя спутниковые карты нам в рейд выдаются одновременно с привычными топографическими, и иногда их приходится совмещать.

Рядовой Стукалов с новым пультом, уже большим, обладающим собственным монитором и подвешенным за ремень на шее, наподобие моего «планшетника», подошел ко мне. Он напоминал коробейника с русского базара. Наверное, и я со своим гаджетом со стороны выглядел так же забавно.

– Товарищ старший лейтенант, для упрощения полета требуется проложить маршрут. У «беспилотника» собственный компьютер, и он будет лететь там, куда мы его пошлем. Если потребуется внести в маршрут изменения, это делается одним нажатием клавиши «Esc». Старое задание будет отменено.

– Давай займемся маршрутом. А как это сделать?

– Очень просто, – шагнул ко мне Хачатуров. – «Стилусом» или пальцем обозначаются на карте точки, которые сами между собой последовательно соединятся. Вот и весь маршрут.

Я попробовал. Точки сразу соединялись, стоило за первой обозначить вторую. Маршрут я проложил, заглянул в монитор пульта Стукалова. Там проложенный на моем «планшетнике» маршрут тоже обозначился.

– Приступай! – дал команду лейтенант.

Стукалов с удовольствием нажал большую зеленую кнопку на панели управления пультом. Нам внизу не было слышно, как взревел двигатель «беспилотника», но он должен был взреветь, поскольку изображение по монитору поплыло стремительно – это значило, что дрон двигался достаточно быстро, возможно, даже в режиме форсажа, хотя я не просил лететь на предельных скоростях.

Первая часть полета проходила почти по прямой линии – вдоль горной гряды, куда и должна была идти группа ликвидаторов ФСБ. Наверное, это направление я выбрал подспудно потому, что возвращаться к пройденным поворотам в ущелья хотелось меньше всего, и я надеялся, что полковник Сомов со своими людьми все же пойдет вперед. В крайнем случае, если первая часть полета результата не даст, «беспилотник» можно будет направить в другую сторону. Полетного «потолка», чтобы пролететь над местными горами, ему хватит, как и любому «беспилотнику». И опасаться, что дрон где-то столкнется со скалами, не приходилось. Лейтенант Хачатуров предупредил меня, что у этого «беспилотника» повышенная маневренность, и он создавался специально для полетов в горах, то есть мог при необходимости и внутри ущелья пролететь. Тогда включались дополнительная камера и лазерный дальномер, что сокращало общее время полета. Но пока такой необходимости не было. Осталось только ждать результата и следить за местностью в монитор.



Однако долго ждать не пришлось.

– Товарищ старший лейтенант, мы уже пересекли административную границу с Чечней, – доложил рядовой Стукалов.

– Мы? – удивился я, зная, что до административной границы двух соседствующих республик еще несколько часов быстрого марша.

– «Беспилотник» то есть…

– Возвращай.

– Тем же маршрутом?

– Группа не могла идти в стороне.

– Они могли свернуть в одно из четырех ущелий по пути.

– Далеко углубиться они не успели бы. Но давай, на всякий случай, пролетим над горами…

– Внесите изменения в маршрут. Это будет не новым маршрутом, а просто продолжением старого. Все точно так же…

Мой палец сначала нашел точку, где находился наш «беспилотник», потом стал ставить новые точки, причем я умышленно задавал крутые углы, чтобы определить способность дрона к резким поворотам. Лейтенант Хачатуров наблюдал за мной, глядя в монитор «планшетника».

– Не слишком круто обозначаю повороты? – поинтересовался я. – Сможет он при своей скорости повернуть?

– У него бортовой компьютер весь маршрут подсчитает, и, где следует, он сам сбросит скорость. А виражи будет выписывать за счет разницы высот.

Сидя на земле, я стал смотреть в монитор. Потом устал сидеть в такой позе и просто лег на живот, подставив кисти рук под подбородок.

Вскоре мой «планшетник» подал сигнал, но я ничего на земле не увидел.

– Что он? – не понял я.

– «Беспилотник», – внимательно всматриваясь в свой монитор, скороговоркой сообщил Стукалов.

Я уже понял, что он говорит о каком-то постороннем «беспилотнике», но я такого не видел, и потому переспросил:

– Что – «беспилотник»?

– Переключите камеру. В любой режим.

Я переключил в инфракрасный режим. И сразу увидел. Над входом в одно из ущелий зависло что-то, излучающее тепло.

– Вижу. И что это?

– «Беспилотник» вертолетного типа с шестью двигателями, – ответил за рядового лейтенант Хачатуров, вглядываясь в мой «планшетник». – У нас такого нет. У взвода охраны следственной бригады тоже. У них вообще никакого нет. Значит, здесь кто-то посторонний летает.

– Дистанция полета у такого дрона? – сразу среагировал я.

– Меньше, чем у наших. Шесть винтов, шесть двигателей. Требуют шести аккумуляторов. Это дополнительный вес.

– А могут быть с бензиновыми двигателями?

– В принципе, бывают на жидком топливе, но от них облако выхлопа идет. Мы бы в инфракрасном режиме это облако сразу увидели.