Город вторых душ

– Место, где мне будет лучше, чем здесь. Ты сказал, что оно существует.

– А… – Как всякий раз перед ритуалом, он вспомнил о хирургических перчатках, которые собирался, да все время забывал для этого купить. – Хорошо, да. Хорошо.

Когда все было кончено, ему показалось, что усадьба опустела. Он спустился вниз, вытирая пальцы об одежду, и позвал:

– Мяль! – До спящего сторожа ему дела не было. – Мяль! Сегодня их стало больше. Кто-то еще умер.

Владимир сидел там, где он его оставил, не сменив позы. Заслышав голос Северьяна, он безразлично обернулся, но, кажется, ничего перед собой не видел.

– Как ей сказать? – прошелестел он. – Мы даже похоронить ее не можем, нашу Снежку.

– Я… – Северьян натолкнулся на его безжизненность, как на стеклянную стену, и замер в проеме двери. – Я отдам вам ее, обещаю. После того как мы найдем этот дерьма кусок – отдам. Но сейчас вы должны мне помочь. У меня не так много времени. Пропал еще один ребенок, вы слышали?

– Нет.

Взгляд Мяля приобрел осмысленность. Он достал из кармана смартфон и прищурился на экран. Что-то молча там полистал и покачал головой.

– Никакой информации нет. Вы уверены?

– Абсолютно.

Сторож зычно всхрапнул и отвернулся к стене. Оба покосились на него, как заговорщики.

– Владимир, – прошептал Северьян. – У вас есть машина?

– Д-да, но зач…

– Разделимся. Нужно будет заново поговорить со всеми родителями пропавших детей, соседями, друзьями, кто там еще мог что-то видеть… Я понимаю! – вскинул он ладони в ответ на невысказанное возмущение на лице Мяля. – На этот раз мы будем спрашивать о человеке в костюме Арлекина. Не так-то просто не заметить на городской улице Арлекина, правда?

Мяль пристально смотрел прямо на него. На его лице расцветала надежда.

– Вы невероятный, – сказал он и снова, теперь уже уверенно, протянул Северьяну руку.



Мне не нравится думать о том, что все могло быть иначе, если бы я выбрал скончаться от ран, которые получал от Паяца каждое утро, но в шестнадцать лет я очень страдал от боли и она была так интенсивна, что мне понадобился бы целый бассейн для рвоты, которая выходила из меня из-за этого. Мои ноги стали похожи на стволы деревьев с нашего двора, я думал о своих костях всякий раз, когда смотрел в окно. Есть такая процедура, когда сильный мужчина дергает тебя за ногу. Это не шутка. Я имею в виду буквально вытягивать ногу, когда ваши ноги не имеют одинаковой длины. Моя мамочка не могла так делать – ей не хватало сил, и поэтому к нам приходил сосед. Потом я не мог сидеть, принимал свои обезболивающие таблетки и буквально превратился в ребенка, мамочка надела на меня подгузник. Никто, кроме Говарда Лавкрафта, не имеет настолько гротескного воображения, чтобы представить все трудности, с которыми мне пришлось столкнуться.

Светик недавно пошла в детский садик и стала спать лучше, ведь ее режим наконец-то наладился. Еще в понедельник я проснулся с разбитой Паяцем головой, а во вторник ночью он пришел ко мне посмотреть на рану, и тогда я спросил его в своих мыслях, что мне сделать, чтобы он перестал избивать меня. Я мог остановить его от удара, направленного на Светика, но не мог заставить не совать свою руку в огонь или не прыгать с пожарного балкона на третьем этаже, после чего я лежал с переломанными костями и (барабанная дробь, пожалуйста) кровоизлиянием в глазах и выглядел так страшно, что Светику нельзя было на меня смотреть.

Он наклонился и пощекотал в моем носу кончиком своего длинного черного волоса. Я спросил его, что мне сделать, и он сказал – кого-нибудь отжарить.

Мысль о том, что я могу кого-нибудь отжарить, лежа в кровати в своей комнате или сидя в инвалидном кресле, которое катит мамочка, заставила бы меня засмеяться, если бы я не спал так крепко. Паяц стянул с меня одеяло, а потом и шорты, которые были очень большими, чтобы мамочке было легче меня переодевать. Мне стало гадко, но я знал, что он не сможет ко мне прикоснуться, потому что я ему запрещаю, точно так же, как и трогать мою сестренку, и поэтому не очень боялся. Тогда он сказал про месяц, который мне дает, – целый месяц он не будет меня калечить, чтобы я мог выздороветь и кого-нибудь отжарить, а когда я это сделаю, перестанет насовсем или начнет снова, если я так ничего и не сделаю. Сказал: когда твоя веревка заканчивается, хватайся за конец. После этого он оставил меня лежать без штанов. К счастью, я успел проснуться раньше сестренки и надел их до того, как она меня увидела, и побежала целовать, и говорила «Саша, ты мой самый любимый!» Мамочка очень ее любила, и я тоже очень-очень ее любил.

Мамочка была счастлива только со Светиком, потому что Светик умела ходить и бегать, можно было взять ее за руку и поехать куда угодно, и она не ныла и никогда не уставала, всегда была веселая. Мамочка верила, что Светик ее ангел-хранитель, ведь, когда сестренка пошла в садик, мамочка сразу нашла хорошую работу на комбинате, даже какого-то мужика нашла. Правда, он не знал, что у мамочки есть я, но про Светика знал и не испугался. Перед Новым годом он купил три билета в кукольный театр – себе, мамочке и Светику, но я не обиделся. Даже если бы у меня был билет, я все равно не смог бы поехать так далеко на автобусе со своей коляской и в огромной зимней куртке. Зато мне удалось посидеть за компьютером, пока их не было, а когда они вернулись, Светик была очень радостная, хоть и устала. Она рассказала мне про спектакль и какие там были куклы, так что я как будто тоже там побывал и мне тоже очень понравился находчивый Крысолов. Он играл на дудочке и уводил детей от гадких бюргеров, которым нужны были деньги и пиво, а не дети, в прекрасную страну счастья.





# 10




Он никогда не задумывался, что за человек этот Куделька, и вот теперь, с головой накрывшись одеялом, пытался себе его представить. Кое-что объединяло их, как бы ни было от этого мерзко. Нет, не кое-что – вторая душа. Отдельный ночной человек с таким же лицом, но собственными мыслями, который ходит по городу и может натворить любой чертовщины, а разгребать кому? Тебе, конечно, потому что ты есть, у тебя прописка и все документы, целый ворох кредитов, родители, друзья, домашние животные… Ему-то что – он перед законом не существует. Это вон соседке можно наврать про брата-близнеца из Москвы, она доказательств не стребует… Север тоскливо сжался в душном пододеяльном полумраке, как поступал всякий раз, когда думал о факте присутствия в своей жизни Северьяна и возможных последствиях. Пока что ему удавалось водить за нос всех, кроме Вики, которой он сразу рассказал всю правду. Даже Мага почти перестал удивляться постоянным метаморфозам с бородой – уговорить Северьяна сбрить с лица лишнюю растительность было так же невозможно, как заставить Севера отрастить нечто подобное.

Но Северьян не рядился в Арлекина и не похищал детей. Он переодевался в священника и представлял угрозу разве что для винных бутылок. В этом месте бодливое сознание Севера чуть успокоилось, даже дышать стало легче. Северьян под контролем, он не может причинить вреда никому, кроме Есми – зато Куделька может. Вероятно, у него есть девушка и он ни в чем ей не отказывает. Страшная ошибка… Что, если его устраивает все происходящее? Что, если он – мозг, а его вторая душа – только исполнитель? Ведь маленькие дети не гуляют по улицам ночью. Что сложного в том, чтобы не ложиться спать днем, если от этого – ты точно знаешь – зависит жизнь ребенка? Разве только ты сам – больной ублюдок…

Больной. Север откинул одеяло и сел, уставившись в стену. Конечно, просто больной – лежит в палате под препаратами, или в подворотне – под кайфом, или – просыпается, чтобы дотащить себя, полумертвого с похмелья, до ближайшего продуктового, чтобы взять на кассе порционный граненый «мерзавчик»…

Но почему, мать его, Арлекин?..

На кухонном столе ждал список с каракулями Северьяна. Север помнил наказ сегодня же навестить тех, кого получится застать дома, и заведомо оттягивал момент. Но бумажка никуда не испарилась: как было оговорено, восемь фамилий они с Мялем разделили по-братски. Первую половину, поскольку в самом начале значилось имя его сестры, Владимир взял на себя. Вторая легла на плечи Севера – если б только он умел с легкостью второй души делегировать свои полномочия всем и каждому, проблем в его жизни значительно бы поубавилось. Щелкнув кнопкой чайника, Север пробежал взглядом по фамилиям, не прикасаясь к бумаге, и отвернулся. Баринов, Карпенко, Соколов, Юсупова. Адреса Анзурат Юсуповой не было – после пропажи дочери она переехала и предполагалось, что Север должен отыскать ее через соцсети. Задача казалась несложной – как-никак, не Ольга Иванова. Размешав в чашке растворимый кофе, Север принялся за дело с полным ощущением близкого успеха, однако полученный результат превзошел все ожидания.

Ни одной Анзурат Юсуповой в Нижнем Новгороде не оказалось. Нашлась в Таджикистане, но, судя по счастливым фотографиям в обнимку со взрослыми детьми и внуками, никакими крупными переездами жизнь бабушки отмечена не была. Не желая сдаваться, пока не закончится бутерброд, набрал в строке поиска «Анзурат Юсупова пропал ребенок». Девочка потерялась в зоопарке – об этом же было написано на канале Мяля. Север бывал там однажды вместе с Викой – огромная территория, две зоны с вольерами, а дальше – мостик через пруд, за которым начинается Сормовский парк с тропинками, беседкой и озером. Девочку искали в воде. Разумеется, безуспешно… Девочка с фото была похожа на дочку Ани. «Маленькие таджикские девочки все на одно лицо, – подумал Север, – наверное, как и для них – наши». И никаких сведений о матери.

Не судьба, решил Север и потащился в душ, чтобы хоть немного проснуться, прежде чем отправиться колесить по городу.

В ванной он долго смотрел на свое небритое отражение. Рука, потянувшаяся было за станком, опустилась на край раковины. Он заглянул за дверь: чуть влажная ряса и мятый подрясник висели там, где их оставил Северьян, – на крючке среди полотенец. Стоя под струями воды, он подумал о людях, которым придется задавать вопросы о том, чего не хочется вспоминать, но и забыть невозможно тоже. Сам он на их месте, заявись к нему непонятный любопытствующий мужик, проложил бы для него подробный словесный маршрут и лично бы туда проводил. Но если расспрашивать будет не мирянин, а…

В клубах пара он выбрался из ванны, насухо обтерся полотенцем и поспешно, чтобы не передумать, натянул Северьянову одежду. Войти в таком виде в маршрутку представлялось непосильным испытанием. Хорошо бы взять машину, но ездить за рулем Север отчаянно боялся. Оставался вариант с такси. С тяжелым сердцем – брать деньги у жены было неловко и жалко – он на цыпочках прокрался в спальню и запустил руку в деревянную шкатулку, стоявшую на полке над компьютерным столом. Достал две тысячных купюры, бесшумно опустил крышку шкатулки на место и развернулся, чтобы так же бочком испариться.

– Оп-па, – хрипло сказала Вика. Север почувствовал себя брошенным в кипяток. – И куда это ты в таком виде собрался?


– К с-свидетелям, – промямлил он.

– Иеговы?

– Похищений. Деньги – на такси.

– А, – сказала Вика. – Ну ладно. – Она закрыла глаза, но тут же моргнула снова: – Может, Магу с собой возьмешь? Ему интересно, и он обижается, что мы ничего не рассказываем.

Общество Маги накладывало определенный дресс-код, а расставаться со своим инсайтом Северу пока не хотелось.

– Мы с Мялем встречаемся в «Яде» ближе к вечеру. Мага может занять место в первом ряду, – сказал он и вышел, чтобы Вика не придумала еще несколько дел в нагрузку, картохи, что ли, купи, чтобы пустым не кататься.

Возле подъезда он оформил вызов через приложение, успел покурить в ожидании, и тут на улицу со звонким лаем вылетел померанский шпиц Лютик, вслед за которым неизбежно появилась Нонна Карленовна. Север вспомнил трагично погибшую Каллиопу и уставился на собственные ботинки.

– Утро доброе, батенька, – традиционно изрекла соседка и прошла мимо, не останавливаясь. Растерявшийся Север – его действительно приняли за ночную душу! – не сразу сообразил, что сказать в ответ. С губ сорвалось отчего-то «храни вас Господь». Северьян никогда так не говорил. К счастью, она не расслышала.

Наконец, подъехал перекошенный «Логан». Несколько ошарашенный водитель в ответ на приветствие пробормотал что-то невнятное и даже попсовую песенку приглушил. В бытии отца Северьяна определенно имелся профит, и он начинался прямо сейчас.

– Володарского, сорок, – подтвердил Север тоном, которого в себе не подозревал. Хорошо бы сохранить его до вечера.

Нехорошее. Что-то нехорошее, но забытое крутилось в груди и ворочалось. Смутная тревога, как когда просыпаешься утром после стыдного вчерашнего. Несколько мгновений после пробуждения ты чист, а потом вспоминаешь, и лучше бы ты не рождался… Север вспомнил тоже: Арлекин. Неуместная, пугающая театральщина, всплывшая внезапно, совершенно необъяснимая данность – ряженый маньяк, клоун Куделька… Но Арлекин не похищал детей, Север знал это точно. По легенде их околдовал игрой на дудочке Крысолов. Да, Гамельнский крысолов… История из детства, увиденная и прочитанная на стене бабушкиной квартиры в лучах фильмоскопа. Незатейливая магия – свет выключался, простыня становилась экраном, хрустел тугой сверточек пленки, извлеченный из пластиковой коробочки. Север громко читал: «Ди-а-фильм. Га-мельн-ски-й-кры-со-лов». Будет немного страшно, предупреждала бабушка, но Север смело усаживался на стульчике перед экраном. Сказка и правда его пугала – нарисованные люди все как один скалились уродливыми рожами, и только сам Крысолов в пестром костюме выглядел молодым и счастливым. Самым нормальным из всего этого паноптикума. Северу нравилось, что дети за ним побежали. Дети тоже были красивыми, но если бы они остались в том городе, точно превратились бы в таких же жадных уродливых бюргеров и их жен. Молодцы, что убежали.

Север сглотнул сухим горлом.

Что, если родители всех этих пропавших детей ему, Кудельке, не заплатили?

Только за какую услугу?..

Голова шла кругом. Когда подъехали к дому, он сунул таксисту купюру и с трудом дождался, пока тот насобирает сдачу. Дождавшись, забыл про чаевые, выскочил из машины. А дом-то элитный, новостройка, бело-синий куб с хромированными перилами на остекленных балконах. С бешено бьющимся сердцем Север набрал на домофоне номер квартиры. Изнутри не отзывались. Точно, первая половина дня, все нормальные люди на работе. Те, кто может себе позволить жить в таком доме, – точно.

Из-под козырьков подъезда осматривали территорию уличные камеры. Если бы ребенок пропал отсюда, они точно бы это зафиксировали. Но все случилось не здесь. Семилетний первоклассник возвращался из школы. Один. До дома он не дошел.

Север приметил детскую площадку, почти пустую – несколько карапузов копались в песочнице, девочка постарше чертила на асфальте мелом. Поглядывая на них вполглаза, родители в оба глядели в свои телефоны. Впрочем, приближающийся человек в рясе ненадолго приковал к себе их внимание.

Проглотив рвущееся с языка «храни вас Господь», Север чинно произнес «здравствуйте» и похвалил себя за это.

– Бариновы, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал как можно более непринужденно. – Из сорок третьей квартиры. Не подскажете, во сколько их обычно можно застать дома?

– Юля обычно дома весь день, – откликнулась одна из мам, симпатичная рыженькая женщина с открытым веснушчатым лицом. – Она отошла в салон. Подождите ее, наверняка скоро вернется.

Слово «салон» кольнуло неуместностью, но Север себя одернул: люди находят в себе силы жить дальше, так и должно быть, не так ли?

– Можно вас на пару слов? – попросил он и застенчиво улыбнулся. Похоже, именно это и решило вопрос в его пользу: рыженькая спрятала телефон в рюкзак и наклонилась к подруге.

– Присмотришь за мелкой? Я быстро.

Они отошли, сопровождаемые взглядами всех, кто остался на площадке. Север заложил руки за спину. Его спутница бесшумно шагала рядом. Решив не волновать «мелкую», прогуливались туда и обратно вдоль дома.

– Вы… – начал Север, – простите, не знаю вашего имени. Хорошо знаете Юлю Баринову?

– Я – Катя, – с забавной девчачьей интонацией представилась та и протянула ладонь, но потом смешалась, решив, видимо, что это не принято. – Мы когда-то общались, вместе гуляли с колясками. У меня еще старший, он сейчас у бабушки, – пояснила она, хотя Север ни о чем таком не спрашивал. – Осенью пойдет во второй класс. А сейчас, ну, здороваемся. Вы, наверное, знаете…

– Об этом я и хотел с ней поговорить.

– О Мишеньке? – вспыхнула Катя. – Он нашелся?

– Н-нет. Но я пытаюсь его найти, потому что… – Вранье давалось ему с трудом. Помощь болтливого Маги сейчас, пожалуй, не помешала бы. – Для меня это очень личное дело. Думаю, мальчик пропал не просто так. Его похитил тот же человек, что и других детей… в общем… – заметив растущий ужас на лице Кати, Север понял, что сболтнул лишнего.

– Это маньяк? Маньяк, да? В нашем районе?

– Во всем городе, – закончил он, вколачивая последний гвоздь в крышку своего незаметного здесь появления.

Однако Катя понравилась ему не напрасно – паниковать она не стала. Помолчала немного, не сбавляя шаг, остановилась возле клумбы и, с трудом дотянувшись, вытащила из-под корней сирени смятую жестянку из-под пива. Бросила в ее в урну, вернулась к цветам, задумчиво выдернула из рыхлой земли одуванчиковые листья. Север сделал вывод, что за клумбой ухаживает именно Катя, и похвалил работу.

– Она общая, – с улыбкой пояснила та, – кроме нас-то никто… Слушайте. Я не должна этого говорить, но я была уверена, что Мишка сбежал.

Не желая перебивать, Север вопросительно вздернул бровь.

– Юля очень хорошая, но она так от него уставала… Он был гиперактивный мальчишка, ему бы в секции, но пришлось бы далеко ездить… Даже когда рос мой Димка, она завидовала, что я сплю по ночам – Мишка до трех лет несколько раз просыпался и играл до утра. Перепутал день с ночью, это действительно тяжело. У Юли просто сдавали нервы, один раз она оставила его в торговом центре. Не потеряла, а оставила, понимаете? Потом, правда, вернулась, говорит, ничего не помню, очнулась уже дома, а его нет. Она его везде забывала. В игровых комнатах, в парке… – Катя кивком указала за дом. Север понял – в том направлении был парк Кулибина, на редкость оживленное местечко, облюбованное не только мамочками с колясками, но и здешней алкашней. – Один раз они ехали на дачу, Мишка запросился пи́сать, и Витя, Юлин муж, остановил машину на обочине. В лес ушли Мишка с Юлей, а вернулась она одна. Хорошо, что Мишка остался стоять на месте и Витя сразу его нашел!.. И из школы он всегда возвращался один. Здесь недалеко, но надо переходить через дорогу. Там светофор дурацкий, постоянно людей сбивают. Юля об этом знает… Я была уверена, что Мишка все понял, ну, по-своему, конечно, хотя он очень смышленый, и сбежал от нее. Чтобы ей лучше сделать, а не себе. Я не знаю, зачем вам это рассказываю. Мишку надо найти.

– А что же Витя? – спросил Север. – Он видел, что происходит?

– Он много работает, – вздохнула Катя. – Мишку надо найти, – повторила она, и в голосе явно зазвучали слезы. – Ему в школу пора…

К подъезду подкатил и ловко втиснулся на единственное свободное место красный «Лексус»-седан.