Гробница древних
Часть 26 из 33 Информация о книге
– Сказать по правде, – Дальтон вздохнул, покачал головой и продолжил подниматься на холм, – ее никто не охранял. Там вообще никого не было. – Ну, это как раз не подозрительно. Кхент зашагал быстрее, обошел меня, а потом Дальтона, вырвавшись вперед. Я не собиралась позволять им обогнать меня по дороге к руинам и бросилась следом, стараясь не отставать. Я надеялась, что Мать поступит так же. – Подождите! – Я смогла обойти мужчин, но споткнулась и упала на колени, все еще ощущая слабость и одышку после недавнего применения своего дара. – Я хочу доверять тебе, Дальтон, но почему ты согласился? Ты ведь тем самым уничтожишь свой народ. Ради чего? Он скрестил руки на груди и задрал подбородок, подставив ветру лицо с повязкой на глазах, волосы развевались у него за спиной. Он глубоко вздохнул. – Я буду скучать по этому месту, но я устал. Я устал от этой борьбы, от этой войны. Я устал от Генри. Он думает, что, уничтожив нас, он отомстит, но это не так. Я выжидала, бросив на Кхента мрачный взгляд, предупреждающий, чтобы он помалкивал. – Когда меня не станет, винить больше будет некого, – добавил Дальтон, обращаясь скорее к себе, чем к нам. – Ну что, как тебе такое объяснение? Ах да, мне тоже известен вкус того, что принято называть сладкой местью. Он в высшей степени мимолетен и исчезает вместе с объектом, который вызвал его к жизни. С этими словами он пересек заросший травой пустырь и направился к развалинам замка. Порывы ветра развевали полы его одежды. Я последовала за ним, но Кхент неуверенно замер, и мне пришлось его подтолкнуть. – Ни один человек, охваченный меланхолией, не способен на предательство. Пойдем, – прошептала я. – Ему не нужно было приносить книгу. Ему вообще незачем было возвращаться из Судилища. Мы молчаливой процессией двинулись к развалинам и вошли через дверь в прохладную тень за ней – пространство, напоминавшее внутренний дворик, но без ограничивающих его стен. Мать села на обломок стены, задумчиво уставившись на фасад замка. Я давно выучила наизусть свиток, который дал Морнингсайд, и знала, что делать дальше. Сомнение вызывал только вопрос, говорить Дальтону о намеренном обмане – или ошибке – его друга или промолчать. Встань в самом центре дверного проема, сделай двадцать шагов, затем обернись и произнеси слова. Таковы были инструкции в дневнике, и я это исполнила, затаив дыхание. С каждым шагом сердце колотилось все быстрее. Кхент неподвижно замер в стороне, настороженно наблюдая за моими действиями. Его фиолетовые глаза следили за мной так пристально, что я почти физически ощущала на щеке давление его взгляда. Дальтон, наоборот, выглядел расслабленным. Или, может, он просто смирился, что позволяло ему просто отдыхать, небрежно сунув руки в карманы. Пройдя двадцать шагов, я остановилась и обернулась к двери. Хотя я знала, что может произойти дальше, это напоминало прыжок со скалы: надеешься, что внизу будет вода, одновременно понимая, что там может оказаться и камень. Дальтон бесшумно приблизился, снял с плеч дорожный мешок и вручил мне. Он оказался невероятно тяжелым. Брезентовый верх откинулся, открыв ослепительно-белую книгу внутри. – Не прикасайся к ней, – мягко предупредил он, – обожжешься. – У меня есть некоторый опыт, – успокоила его я. – Я собираюсь начать. Он кивнул. – Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? Еще не поздно, – добавила я. – Тебе нужно избавиться от отца, а Генри – от меня. Думаю, все это взаимосвязано. Вот увидишь. Я пока не видела связи, но решила ему довериться. Надев мешок на плечо, я сделала последний вдох, говоря себе, что готова встретить испытания. Я убеждала себя, что смогу сделать то, что не удалось мистеру Морнингсайду. – Я здесь по доброй воле. Эффект был мгновенным. Опустилась ночь, небо осветилось тысячами сверкающих созвездий – тут были аллигаторы и змеи, бараны и пауки, олени и кролики. Появилась луна – круглый белый маяк, который казался таким близким, что его можно было коснуться рукой. Затем появился спуск – взрéзавший траву пандус с черным квадратом люка прямо под дверью замка. Все было именно так, как описывалось в дневнике. Вскоре после этого появилась Малатрисс. Она поднималась со скучающим видом человека, выполняющего рутинную работу. Казалось, она вышла, чтобы покормить кур или сходить в булочную за хлебом. Дальтон не сумел в полной мере описать ни ее красоту, ни то, как незнакомые созвездия отражались в ее кошачьих глазах. Она изучающе всмотрелась в него и усмехнулась. Казалось, она случайно наткнулась на старого, давно потерянного друга. Но позвала ее я, и она обернулась ко мне. Мать и Кхент придвинулись ближе, словно пытаясь меня защитить. – Я – Малатрисс, – произнесла она, слегка склонив голову. – Я Та… – Кто Открывает Дверь, – перебила я. – Да, можешь это пропустить? Мы немного спешим. Услышанное ее поразило, и, если честно, мне это понравилось. Она снова широко улыбнулась, скрывая под улыбкой изумление. – А ты нетерпелива, – произнесла она, облизывая зубы. – И пришла по доброй воле. А остальные? – уточнила она. Я видела, как Кхент открыл было рот, чтобы ответить, но Мать шагнула вперед, отталкивая его в сторону. Ее улыбка походила на улыбку Малатрисс, хотя в ней было гораздо меньше презрения. – Я готова. Мой взгляд следил за ужасной белой змеей, которая медленно обвилась вокруг плеч Малатрисс. У нее была такая же зияющая пасть, как у пальцев Переплетчика. Малатрисс закрыла глаза, улыбка исчезла с ее лица. На какое-то мгновение мне показалось, что мы сделали что-то не так. Мать на самом деле вовсе не была готова – или во мне недоставало доброй воли. Но вот привратница моргнула, фыркнула и удовлетворенно кивнула: – Два жаждущих сердца. Два сердца, познавшие смерть. Так вот что не позволило мистеру Морнингсайду попасть в Гробницу. Я на короткое время умерла – на мгновение, которого оказалось достаточно, чтобы в меня вошла душа. Мать была иссушена почти до смерти для ритуала, который привязал ее к телу паучихи. Я подняла на нее взгляд. Ее восемь розовых глаз смотрели прямо перед собой. Известно ей об этом или же она просто хочет быть со мной рядом, чтобы встретить грядущие испытания? Что бы ею ни руководило, она взяла меня за руку, и мне стало от этого гораздо легче. – Жаждущие сердца. Бессмертные сердца. Но довольно ли у них мудрости? – вслух размышляла Малатрисс. – Кто всегда входит в одну дверь, а выходит в противоположную? – Солнце, – сразу же ответила я. Малатрисс наклонила голову. По тому, как она прищурила правый глаз, я поняла, что привратница раздражена. – Мои листья не облетают, а переворачиваются. Что я? Это была та самая загадка, которую мистер Морнингсайд так и не смог разгадать. Он прямо написал в своих инструкциях, что тут будет одна загадка, которую я должна разгадать самостоятельно. Однако для меня ответ был очевиден с самого начала, учитывая огромный вес, оттягивающий мои плечи. – Книга, – ответила я. Малатрисс покачала головой в унисон со своей змеей, а затем сложила руки перед собой. Остальные четыре ее руки остались сложенными за спиной. Бусы на ее груди мягко сверкнули. Наконец она задала свой последний вопрос. Я сглотнула, опасаясь именно этого вопроса больше, чем неизвестной загадки. Ответ, который дал мистер Морнингсайд, был неправильным, я это знала точно. Но в том, что мой собственный ответ верен, я была совершенно не уверена. Или, возможно, раньше я в нем не сомневалась, но теперь, столкнувшись с этим голодным угрем на ее плечах, я очень хотела, чтобы ответ оказался правильным и все мои пальцы остались при мне. С очередной злобной улыбкой Малатрисс предложила мне последнее испытание: – С руками, чтобы обнимать, но без кистей. Может ущипнуть, но без пальцев. Способен отравить, но без иглы. Что это? Я, не сдержавшись, бросила взгляд на Дальтона, чья поза утратила обычную небрежную расслабленность. Он напряженно замер и нервно грыз ногти. Его глаза, конечно, были скрыты повязкой, но я знала, что все его мысли, все его молитвы обращены ко мне. Демон Фокалор потерпел неудачу, а Генри вообще оказался лишен такой возможности. Все же я собрала все свое мужество в кулак и рискнула поверить в собственную сообразительность. Потому что я не знала слова, обозначающего того древнего Скорпиона, с грудью и головой мужчины. Но его знал Отец. Он говорил на древнем языке Кхента, на языке Ары, на языке каждого дерева, каждого насекомого и человека. Ни один язык от него не ускользнул. Я дрожала, опасаясь, чего мне может стоить необходимость использовать его знания, но не желая терять пальцы. – Girtablilû, – произнесла я, вложив в звенящий голос всю свою надежду. Глава 24 Я дрожала каждой клеточкой своего тела, наблюдая за тем, как змея готовится к броску. Мать крепко сжимала мою руку, но потом ослабила хватку. Малатрисс смотрела на меня подозрительно, словно увидела во мне что-то новое. – Благородные сердца. Бессмертные сердца. – Она протянула к нам все свои шесть золотистых рук. – Мудрые сердца. Вы прошли первое испытание, но внутри вас ожидают другие. Мне самой интересно, сможешь ли ты справиться, малышка. Вход для вас открыт – остается только в него войти. Через руины пронесся порыв холодного ветра, а спустя мгновение я услышала шорох крыльев. Малатрисс начала спускаться по пандусу, но мы уже были на территории замка не одни. Я обернулась и при виде пастуха и Финча поспешно накрыла руками ремни, стягивавшие мою поклажу. Подозрения Кхента, что наше отсутствие не прошло незамеченным, оправдались. – Входи в эту дверь, дитя, если это тебе необходимо, – сказал пастух и направился ко мне, хромая и опираясь на трость. Ему не составило труда отыскать меня своими незрячими глазами. – Но ты не возьмешь с собой эту книгу. Финч бросился ко мне. Золото его тела блекло по мере обретения им человеческого облика. Но ему не суждено было до меня добраться, потому что между нами, злобно оскалив зубы, встал Кхент. – Луиза, пожалуйста! – умолял Финч, выглядывая из-за плеча Кхента. Его огромные карие глаза наполнились слезами. – Ты сама не понимаешь, что делаешь. Когда-то мы были друзьями, и несмотря на то что мы разные, ты всегда была добра ко мне. Ты в самом деле хочешь увидеть, как мы все погибнем? – Дело далеко не только в этом, – ответила я. – Прости, это зашло слишком далеко, вам меня не разубедить. – Как вы нас нашли? – спросил Дальтон, подходя к Кхенту и вставая рядом с ним. Я начала пятиться, подозревая, что вскоре придется бежать, причем очень быстро. – О брат, я тебя чувствую. Я всегда тебя чувствую. Ты отвернулся от нас, но это не означает, что связь между нами разорвана, – произнес Финч и встряхнул гривой темных волос. Потом отвел взгляд в сторону и с отвращением в голосе добавил: – Я знал, что ты изменился, но как ты мог забрать книгу? И работать на него? В глубине души я ощущала вину, а заодно и сомнение, но это длилось недолго. Лоб пронзила резкая боль, и я перевела дыхание, чтобы не упасть. Иногда я ощущала, что присутствие Отца постепенно усиливается, но в этот раз оно нарастало со скоростью летней грозы. Ощутив близость пастуха, Отец заблокировал мой разум, и я почти ничего не слышала из того, что говорили совсем рядом со мной. Дай мне встретиться с ним, дай мне разодрать его зубами и когтями! Руки Матери обняли меня за плечи, уводя от разгорающегося спора. Мы, пошатываясь, двинулись к спуску. Сквозь кровавую пелену в голове до меня долетали лишь обрывки разговора. – Я сделал это не ради себя, – сказал Дальтон. – Это ради нас всех. Ты загнал их в угол, ты собрал весь сонм сражаться с кучкой детей. Это не очередная война, это просто еще одна кровавая бойня! Генри выпустил души. Он израсходовал свою силу. Чего ты еще хочешь? – Жить, брат мой! И наказать тебя за убийство моей сестры. Но это я ее убила. В искаженных уголках моего разума нарастало недовольство и слышался мрачный смех. Спуск стал очень крутым, и я позволила Матери вести меня, едва нащупывая ногами пандус. – Я не позволю ей забрать книгу! – Финч уже орал, сбросив с себя напускную вежливость, и я услышала оглушающий лязг стали. – Ты отвернулся от нас, брат. Ты ослабел. Мне не доставит удовольствия покончить с тобой, но я все-таки уничтожу тебя. Луиза! Луиза, пожалуйста! Она уходит… Мы пощадим твоих друзей, Луиза, если ты нас выслушаешь. Прислушайся к голосу разума! Они слабые, и они здесь одни. Давай покончим с этим, дочь, давай отомстим! Я стиснула зубы. Нет. Не сейчас. Не в момент, когда мы уже так близко… – Кхент, – с трудом прошептала я. – Луна… – Я ее вижу. Иди, эйачу, иди! Мы их остановим. Но я тяжело оперлась на Мать и замерла. Было неправильно уйти и оставить их с пастухом и Финчем. Я не могла позволить другим сражаться за меня. В то же время мне было страшно представить, что может произойти, если Отец использует меня в своей древней мести.