Гробовое молчание

Джейн вздохнула.

— Значит, эта камера нам не поможет.

— Если, конечно, нарушитель влезал туда всего один раз.

Джейн вспомнила аромат ладана и свежие апельсины на тарелке.

Кто-то регулярно посещает эту квартиру, оставляя приношения в память У Вэйминя.

— Вернитесь на два вечера назад, — попросила она, — и запустите запись.

Гиллиам кивнул.

— Да, стоит посмотреть.

На мониторе время побежало назад, проскочило сорок восемь часов и остановилось на отметке 21.38. Запись снова начала прокручиваться вперед, в скоростном режиме — движения прохожих убыстрились, а их фигуры стали менее четкими. 22.00. Полночь. К 2.00 улица Наппа опустела, и на экране отображалась лишь мостовая, по которой временами, трепеща, проносились обрывки бумаги.

В 3.02 Джейн увидела.

Всего лишь тень слегка шевельнулась на площадке пожарной лестницы, но уже одно это заставило Риццоли податься вперед.

— Стоп! Назад! — воскликнула она.

Гиллиам перемотал запись и остановил на картинке с тенью — никаких контуров, просто мрак на пожарной лестнице стал еще гуще.

— Да тут почти ничего не видно, — заметил Тань. — Возможно, это всего-навсего тень от кошки.

— Если кто-то забрался в это здание, — возразил Фрост, — значит, ему пришлось вылезти назад, верно?

— Тогда давайте посмотрим, что произойдет дальше, — согласился Гиллиам и снова включил воспроизведение.

Они наблюдали за тем, как сменяются минуты. Видели, как двое явно пьяных мужчин, пошатываясь, прошли по улице Наппа и свернули за угол.

— Вон оно! — через несколько секунд воскликнула Джейн.

Гиллиам остановил кадр и пристально поглядел на тень — согнувшись, она замерла на пожарной лестнице.

— Что это такое, черт возьми? — тихо проговорил он.

— Я же говорил, что видел нечто, — сказал Фрост. — Это оно.

— Тут вообще не поймешь, на что мы смотрим, — заметил Тань. — Лица не видно, даже и не скажешь наверняка, человек ли это.

— Но ведь оно двуногое, — возразил Фрост. — Посмотрите, оно сидит на корточках. И вот-вот прыгнет.

У Джейн зазвонил мобильный телефон. Звук прозвучал настолько резко и пугающе, что, перед тем как ответить, ей пришлось перевести дух и откашляться.

— Детектив Риццоли.

— Вы оставляли сообщение на моем автоответчике, — сказал какой-то мужчина. — Вот я и перезваниваю. Это Лу Ингерсолл.

Джейн выпрямилась в кресле.

— Детектив Ингерсолл, мы всю неделю пытались связаться с вами. Нам необходимо побеседовать.

— О чем?

— Об убийстве в Чайна-тауне. Оно произошло в среду ночью, на прошлой неделе. Жертва — неизвестная женщина лет тридцати с небольшим.

— Вы ведь знаете, что я уволился из Бостонского ПУ шестнадцать лет назад. Почему вы спрашиваете меня о недавнем деле?

— Мы полагаем, что эта смерть может быть связана с одним из ваших старых расследований, массовым убийством в «Красном фениксе».

В трубке повисло молчание.

— Не уверен, что стоит говорить об этом по телефону, — наконец произнес Ингерсолл.

— Может, встретимся, сэр?

Джейн услышала шаги детектива. Уловила его затрудненное дыхание.

— Ладно, похоже, машина уехала. Зря я не записал эти чертовы номера.

— Какая машина?


— Фургон. Он стоял на противоположной стороне улицы с того самого момента, как я приехал домой. Вероятно, там сидел тот подонок, что врывался в мой дом, когда я был на севере.

— Что там у вас происходит?

— Приезжайте прямо сейчас, и я изложу вам свою теорию.

— Мы в Дедеме. На дорогу нам понадобится полчаса, а то и больше. Вы уверены, что мы не можем поговорить прямо сейчас?

Она снова услышала шаги Ингерсолла.

— Мне не хочется говорить об этом по телефону. Я не знаю, кто нас слушает, а я обещал не ввязывать ее в это. Так что я подожду, когда вы приедете.

— О чем вообще речь?

— О девочках, детектив, — ответил он. — Речь о том, что случилось с теми девочками.



— Ну теперь ты хотя бы мне веришь, — сказал Фрост, когда они с Джейн ехали в сторону Бостона. — Ты видела его своими глазами.

— Мы еще не знаем, что было на этой записи, — возразила Риццоли. — Не сомневаюсь, найдется логическое объяснение.

— Я никогда не видел, чтобы человек двигался так быстро.

— И что же это было, как ты думаешь?

Фрост уставился в окно.

— Знаешь, Риццоли, на свете много вещей, которых мы не понимаем. Нечто древнее и настолько странное, что кажется совершенно невозможным. — Барри немного помолчал. — Я как-то встречался с китаянкой.

— Ты? Когда?

— Давно, в старших классах школы. Она и ее семья тогда только-только переехали из Шанхая. Она была очень мила, ужасно застенчива. И невероятно старомодна.

— Может, тебе следовало жениться на ней, а не на Элис?

— Ты же знаешь, что говорят о заднем уме. У меня все равно ничего не получилось бы, потому что ее родня была категорически против любого белого парня. Зато ее прабабке я нравился. Думаю, старушка симпатизировала мне, потому что один я обращал на нее внимание.

— Бог мой, Фрост, есть ли на свете хоть одна бабушка, которой ты не нравишься?

— Я любил слушать ее рассказы. Она говорила, а Жад переводила мне. То, что она рассказывала о Китае… черт!., если бы хоть частичка этого оказалась правдой…

— Ну например?

Фрост посмотрел на Джейн.

— Ты веришь в привидения?

— Сколько мертвецов нам довелось увидеть? Если бы привидения существовали, мы уже давно с ними встретились бы.

— Прабабка Жад говорила, что в Китае повсюду привидения. Она считала, это потому, что Китай такой древний и там умерли миллионы людей. Ведь души должны где-то обитать. Если они не на небесах, значит, должны быть здесь. Среди нас.

Джейн затормозила на светофоре. Ожидая зеленого света, она думала о том, сколько душ, должно быть, витает над этим городом. Сколько их обитает на этом самом месте, на пересечении двух дорог. Если сложить всех, кто умирал здесь век за веком, Бостон, без сомнения, перенаселен призраками.

— Старая госпожа Чан рассказывала мне совершенно безумные вещи, однако сама она в них верила. О святых, которые ходили по воде. О монахах-воинах, умевших летать по воздуху и становиться невидимыми.

— Похоже, она посмотрела слишком много фильмов о кунг-фу.

— Но легенды ведь на чем-то основываются, ты так не считаешь? Возможно, наше западное сознание слишком закрыто, чтобы принять непонятное, и в этом мире происходит куда больше, чем мы можем себе представить. Разве ты не ощущаешь этого в китайском квартале? Когда я оказываюсь там, я всегда задумываюсь о том, чего не вижу, обо всех скрытых ключах к разгадке, которые я не замечаю из-за своей слепоты. Я захожу в пыльные лавки торговцев лекарственными травами и разглядываю странные засушенные штуковины в банках. Нам это кажется очковтирательством, но вдруг они действительно излечивают рак? Или продлевают жизнь до ста лет? Китайской цивилизации пять тысячелетий. Они должны многое знать. Но никогда не расскажут нам об этих тайнах.

В зеркале заднего вида отражалась машина Таня, который ехал за ними. Джейн задумалась: а как бы он отреагировал на эту беседу? Оскорбили бы его разговоры об экзотичных и таинственных китайцах? Зажегся зеленый свет.

— Я бы не стала рассказывать об этом Таню, — заметила она, минуя перекресток.

Фрост покачал головой.

— Возможно, это разозлило бы его. Но я ведь не расист, понимаешь? Я правда встречался с китаянкой.

— А это уж точно его разозлило бы.

— Я просто стараюсь понять, открыть сознание вещам, которых мы не видим.

— Вот чего я не вижу, так это общей картинки. Ничего не складывается, не состыковывается. Мертвая женщина на крыше. Старое суицид-убийство. А теперь еще Ингерсолл, который бормочет о том, что какой-то фургон следит за его домом. И что-то там о девочках.