Группа специального назначения

— Привет, — поздоровался Максим.

— Нет-нет, — забормотал ефрейтор, — не надо стрелять, подождите. Вы не должны этого делать. Вот, смотрите… — он сунул пальцы во внутренний карман кителя, вынул маленькое семейное фото. — Вот, пожалуйста, это моя жена Марта, это дети Гюнтер и Матильда, мы все живем в пригороде Франкфурта… У меня же дети, вы понимаете?

Он не знал, что «собеседники» владеют немецким языком, но, видимо, был убежден, что они обязаны владеть. Он не выглядел особенно испуганным — так, слегка шокированным, растерянным.

«Они считают, что это игра?» — недоуменно подумал Максим и переглянулся с Коганом. Тот насилу распрямился, презрительная усмешка исказила лицо.

— Они, значит, люди, а мы нет, командир?

— Выходит, так, — пожал плечами Шелестов.

— Вы же правильно все понимаете? — вопрошал ефрейтор, убирая снимок в карман.

— Да, все правильно, — бросил по-немецки Максим, — кушай с булкой, чего уж там, — последняя фраза прозвучала по-русски.

Коган выпустил в него короткую очередь. Ефрейтор опрокинулся на обратную сторону мотоцикла. Ноги застряли в коляске. Пришлось нагнуться и вытащить их.

— Поехали, — сказал Максим, заводя головной мотоцикл. — Держись за мной, только на пятки не наступай…

Привлеченные выстрелами показались возвращавшиеся соратники ефрейтора. Дойти до хутора они не успели. Хрустели ветки, раздавались встревоженные голоса. Коган задержался и, когда немцы приблизились, прошил кусты очередью из автомата. Он высадил весь магазин, выбросил автомат и с чувством выполненного долга выжал газ…

Дорога не отняла много времени. Метров двести на юг, там проселочная дорога на восток, с плавным загибом в северном направлении.

Ветки вездесущей лещины хлестали по щекам. На поворотах приходилось сбрасывать скорость, искать пяткой землю. Это была та самая дорога, что выводила к хутору! Два мотоцикла вынеслись на открытое пространство, обогнули убогие строения, устремились к дальней кромке леса. Где все, черт возьми?

— Не стрелять! — истошно кричал Максим. — Это мы! Выходите!

Мотоциклы кружились по опушке, рвали клевер — офицеры боялись выключать двигатели.

Показались, слава богу! Чумазые Сосновский и Буторин волокли под локти Вайсмана. За ними семенила Лида — потеряла гребень, порвала кофту, припадала на поврежденную ногу. Сначала обрадовалась, потом завертела головой, глаза наполнились страхом. Кинулась к Шелестову:

— Максим, где Инга? Почему она не с вами? Вы ее бросили?

Он отводил глаза, что-то бормотал. Она все поняла, исторгла душераздирающий вопль, схватилась за голову. Он не мог это слышать. Спрыгнул с мотоцикла, стал силой запихивать ее в люльку…

На север вела еще одна дорога — одно название — увитая корнями, заросшая чертополохом. По ней летели как на пожар. Пара верст до аэродрома, это правильное направление!

Дорога прорезала светлый сосняк и минут через пять вырвалась на простор. Солнце слепило глаза, в небесной синеве, словно маленькие истребители, носились стрижи. Справа, в низине, деревушка Знаменка, там могли быть немцы. По курсу — горстка построек за символической оградой, древние дощатые ангары, небольшое аэродромное поле. Жались кучкой старенькие «кукурузники» — явно неспособные подниматься в воздух. Здесь все выглядело нетронутым. Слишком жалкая мишень, чтобы тратить на нее бомбы. На краю поля виднелась лесополоса. Здесь не было никаких посторонних самолетов! Хотелось выть от отчаяния. Сколько часов прошло? За временем не следили. Мотоциклы вынеслись на поле, пошли кругами.

— Смотрите! — закричал Сосновский, вытягивая руку. Со стороны лесополосы бежал человек и отчаянно семафорил. Он был в длинной советской гимнастерке, перетянутой портупеей. Максим чуть не засмеялся, действительно, с чего он взял, что за лесополосой все кончается?

Человек остановился, но продолжал махать руками. А со стороны деревни опять коптил немецкий грузовик с солдатами! Он вырвался из седловины между холмами и медленно приближался. Какие глазастые, черти!

Человек уже был рядом — мужчина средних лет. Он махал за лесополосу — давайте туда! А когда мотоциклы промчались мимо, припустил за ними. Дорога огибала посадки и еще одно здание ангара. За ним прятался самолет — одномоторный пассажирский моноплан конструкции Москалева. Изделие явно не из тех, что выпускались в серийном порядке. Высокое шасси, приличный размах крыла — в противовес короткому фюзеляжу.

От самолета бежал еще один человек — взволнованный, бледный как мел. Майор ГБ Платов! Пилот все понял, запускал двигатель. Пропеллер плавно начинал вращение.

— Товарищи, дорогие, кто же сомневался, что вы прорветесь? — гремел Платов, пожимал руки, хлопал по плечам. Переволновался человек, уже не верил…

— Как долетели, товарищ майор? — поинтересовался Максим.

— Издеваетесь? — крякнул Платов. — Да нас дважды чуть не подбили. А парашюты, увы, не положены. Ну что, полетели, смертники? В пути все расскажете… Подождите, с вами женщина? — напрягся он. Лида под его взглядом съежилась, окончательно потускнела. — Максим Андреевич, я же вас предупреждал!


— Оставим здесь, товарищ майор? — деловито осведомился Максим — Немцам на поругание? Они как раз на машине сюда едут, скоро будут.

— Да вы понимаете, что вы делаете? — возмущался Платов. — Самолет рассчитан на одного пилота и шестерых пассажиров! А все по вашей милости и сердобольности!

— Не верю, товарищ майор, — настаивал Максим. — Где шесть, там и семь. Лидия Александровна — женщина хрупкая, практически невесомая… Товарищ майор госбезопасности, я вас очень прошу! — взмолился он. — Неужели вы не можете понять?

— Там немцы на грузовике! — доложил, подбегая, мужчина в гимнастерке. — Улетать отсюда надо!

— Ладно, все на борт, — скомандовал Платов. — Женщина — тоже. А с вами, Максим Андреевич, мы еще поговорим… когда-нибудь, — добавил он, пряча добродушную ухмылку. — Все на трап, дважды повторять не буду.

Пассажирский отсек позади пилота был узкий, тесный, с короткими рядами продольных лавок. Здесь было душно, неуютно, но кого это волновало? Лида прильнула к Максиму, тяжело дышала.

Все перепуталось у девушки в голове. Жизнь подбрасывала одну беду за другой, но она по-прежнему была жива. И странный человек, ворвавшийся в ее жизнь, тоже был жив. И если суждено теперь умереть, то погибнут оба — в одном самолете…

Летательный аппарат выкатывался на взлетную полосу, покачивал крыльями, убыстрялся, подпрыгивал на колдобинах. Трещали выстрелы — солдаты из грузовика открыли огонь.

— Мамочка, мамочка… — лепетала Лида, с силой зажмуривая глаза.

Самолет оторвался от земли, резко набирая высоту. Выстрелы становились далекими, глухими. Самолет качнулся, его немного повело в сторону, но пилот справился с управлением.

Максим повертел головой. Облака неподалеку — откуда они взялись? Небо было ясное.

— Терентьев, все в порядке? — громко спросил Платов. Как ни странно, шум мотора не заглушал его голоса — кабина была неплохо герметизирована.

— В крыло попали! — отозвался летчик.

— Выдержим?

— Надеюсь. — Пилот нервно засмеялся.

Самолет развернулся в воздухе, дал крен на крыло. Открылась задымленная панорама в районе границы. Сжалось сердце. Люди молчали. Никто не верил, что все кончилось. Нельзя в это верить. Только расслабишься, обрадуешься — и какой-нибудь истребитель из-под облаков…

Платов с интересом разглядывал Вайсмана, сидящего напротив. Тот съежился, опустил голову. Ему развязали руки — пусть прыгает из самолета, если хочет.

— Что происходит, товарищ майор госбезопасности? — спросил Максим.

— Да, мы получили радио, когда летели сюда, — кивнул Платов и слегка побледнел. — Немецкие войска атаковали СССР на всем протяжении западной границы, тем самым вероломно нарушив пакт о ненападении… — Платов пристально смотрел в глаза немецкому полковнику. — Пока Красной армии похвастаться нечем, мы отступаем. Но не везде. Крепость в городе Берестов пока держится, ее защитники сковали немало гитлеровских войск и даже переходят в контратаки. Эти люди — герои, они превзошли порог человеческих возможностей. Я не пропагандист, Максим Андреевич, следует готовиться к тому, что война будет долгой и кровопролитной. Но свое первое задание вы с честью выполнили. Готовьтесь к следующему.

Он поедал глазами пленника и не мог удержать ехидную усмешку. Она не нуждалась в переводе. Вайсмана отработают на все сто, выжмут полностью. Он владеет уникальными сведениями — и это огромный козырь. Он знает всю структуру абвера, прочих учреждений гитлеровского рейха. Планы фюрера, направления главных ударов, особенности работы и мышления немецких агентов и военачальников. Если всю эту информацию грамотно использовать, результат будет, обязательно будет.

— Максим Андреевич, — глухо прошептала на ухо Лида, — а вы точно в горкоме работаете?

— Маленький нюанс, Лидия Александровна, — он тоже склонился к ее уху, — мы можем говорить о чем угодно, кроме запретных тем. Вы это хорошо понимаете? Это к вопросу о вашей собственной безопасности.

— Кажется, да… — неуверенно пробормотала девушка. — Вы не подумайте, Максим Андреевич, я, может, и слабая, но очень умная, находчивая и сообразительная. Не волнуйтесь на мой счет.

Он улыбнулся, но тут же спрятал улыбку, перехватив строгий взгляд Платова. В самом деле, нашел время улыбаться…