Гвардеец его величества

– Вы находитесь на самой лучшей подготовительной базе Корпуса и будете служить под началом самого худшего мастер-сержанта. Прозвище можете придумывать, но во всем Корпусе меня давным-давно называют Живодером.

Мне уже было все равно, как его называют. Я понимал, что сейчас упаду на пол – руки уже дрожали крупной дрожью, живот не слушался, выгибаясь вниз. Оставалось только жмуриться и стискивать зубы. Идея поступить добровольцем в военизированные подразделения компании теперь казалось мне преждевременной и донельзя глупой.

– Те, кто до сих пор не упал, могут встать и следовать за мной. Те, кто упал, встать не могут, но тоже следуют за мной. Поздравляю, отребье, сегодня у вас знаменательной день – уже сейчас я начну делать из вас солдат Корпуса.



Российская Федерация. Санкт-Петербург

– Хоть бы помогла, а? – недовольно произнес высокий статный мужчина, нагруженный сумками с продуктами сверх меры, кое-как пытаясь закрыть багажник машины.

Его жене подобная мысль в голову даже не пришла – она уже отошла на приличное расстояние, направляясь к двери парадной и разговаривая по телефону с подругой. Отстраненный взгляд женщины скользнул по перегородившей путь белой «газели», тут же приняв раздраженное выражение – микроавтобус занял больше чем половину тротуара, мешая проходу.

– Наставят тут своих ведер, – недовольно произнесла в трубку женщина, старательно обходя залезшую на тротуар машину, стараясь не зацепиться колготками за ветки разросшегося шиповника и не замараться о грязный бампер микроавтобуса.

Ее муж ничего говорить не стал – кое-как захлопнув багажник, он щелкнул сигнализацией и обошел микроавтобус с другой стороны, неся тяжелые пакеты. Поминать добрым словом наполовину вползшего на тротуар водителя он не стал – сразу заметил схематичную крупную пиктограмму с инвалидом-колясочником на борту.

Войдя в подъезд, семейная пара замерла в ожидании лифта – маленький, судя по табло, направлялся вверх, а вот грузовой спускался. «7… 6… 5…» – мелькали цифры этажей. Муж морщился под тяжестью пакетов, жена продолжала щебетать с подругой.

– Ладно, солнце, давай, сейчас домой зайдем, я тебя перенаберу – у нас в лифте телефон не ловит, – произнесла она, когда табло показывало, что лифт уже на втором этаже.

– Давай, давай, дорогая, сейчас перезвоню, – повторила женщина, у которой все никак не получалось положить трубку. – Все, уже двери открываются, – когда створки медленно поползли в стороны, шагнула она в лифт. – Ой! – тут же раздался испуганный возглас, и женщина невольно отшатнулась – из лифта появилось двое молодых людей, вывозя инвалидную коляску с короткостриженым седым мужчиной. При виде него и вырвался у женщины невольный возглас. Было отчего: ноги у инвалида отсутствовали – там, где они должны были быть, культи укрывало клетчатое одеяло. Один из рукавов выцветшей камуфляжной куртки был пустым убран в карман, а лицо седого инвалида пересекал страшный шрам, проходящий сквозь пустую глазную впадину, стягивая лоб и щеку снизу уродливыми складками.

Супруги замерли, в молчании провожая взглядами двух подтянутых молодых людей, вывозивших коляску на улицу. Мужчина понял, почему он, прожив в этом доме уже несколько лет, ни разу не видел этого инвалида колясочника: даже дюжим парням было сложно протиснуть коляску через две узкие двери предбанника, перенеся ее через высокие пороги. А еще предстояло спустить ее с пандуса, который сейчас, в конце марта, был все еще взбугрен торосами льда.

Мужчина, несмотря на тяжелые пакеты, дошел до двери и задержался на некоторое время – посмотрел, как молодые парни грузят колясочника в машину социального такси.

– Ой, ты видел? – обратилась к нему удерживающая кнопку отмены супруга, когда он вернулся к лифту.

Кивнув, мужчина задумался – очень уж не были похожи на работников социальных служб два молодых и подтянутых парня, вывозивших инвалидную коляску.

– Сколько лет уже живем здесь, и ни разу его не видели, – продолжала рассуждать вслух супруга, пока лифт поднимался, – слушай, а как ты думаешь, куда его повезли?

Мужчина ничего отвечать не стал, лишь перехватил пакеты в правой руке, ручки которых начинали врезаться в ладонь.

– Интересно, а когда введут в эксплуатацию новые центры, о которых столько говорят, таких тоже будут лечить? – не ожидая ответа мужа, вновь спросила женщина. И его спросила, да и саму себя заодно.

– Дорого будет таких лечить, – негромко произнес мужчина, и в этот момент двери лифта начали открываться.

– Ну-ка, ну-ка… – засеменив за мужем по коридору, попыталась заглянуть ему в глаза женщина. – Насколько дорого? И что, вот прямо руки-ноги восстановят? А глаз, ты видел, у него глаза одного нет, глаз тоже могут восстановить?

– Марин, дверь открой, – негромко произнес мужчина, коротко дернув подбородком в сторону квартиры. Супруга, опомнившись, полезла в сумку и после недолгих, но активных поисков достала связку ключей.

– Вадим, ну скажи, это ты на работе узнал? Серьезно могут руки восстановить? А как дорого?

– Любая процедура, – Вадим крякнул, ставя тяжелые пакеты на пол, – связанная с заменой органов, гормональной имплантацией или наращиванием новых тканей будет обходиться очень дорого. Этому, – распрямившись, мужчина поморщился, потирая поясницу, – могут не наращивать конечности, а заменить их бионическими протезами. Это будет дешевле, чем регенеративная медицина, но не намного.

В этот момент у супруги в сумке зазвонил телефон, но она – невиданное дело! – отключила звук, даже не посмотрев, кто на линии связи.

– Бионическими – это как? – женщина во все глаза смотрела на мужа.

– Механические протезы с нейрокомпьютерным интерфейсом – будут выглядеть почти как живые.

– Ой, Вадим, а сколько это стоить будет? А когда начнут делать? А ты это на работе узнал, да? А я себе смогу заменить что-нибудь, ну органы? А если…

– Процедуру омоложения организма первого уровня будут делать всем, по льготным тарифам, – перебил супругу Вадим, – это плюс тридцать-пятьдесят лет, в зависимости от генетической предрасположенности и общего износа организма. Второй уровень регенеративных процедур – еще плюс пятьдесят лет, но дорого – в принципе, сделать можно для одного из нас, но для этого придется квартиру продать. Подождем пока немного, не переломимся – через несколько лет дешевле станет. Но если ребенка будем планировать – то для него тебе еще до рождения несколько процедур увеличения срока жизни с помощью генной модификации сделают, бесплатно.

– А-ачуметь! Вадим, ты на работе узнал, да? Или вчера, когда с друзьями встречался? А в новостях пока не говорят этого, я каждый день смотрю, но…

– Скажут, в ближайшее время.

Вадим был начальником службы безопасности весьма крупного банка и вчера встречался с друзьями за кружкой чая по случаю вечера пятницы. Ему было что рассказать о скором введении в оборот новой валюты – галактических кредитов, а друзья и бывшие однокашники поведали о том, какие изменения в жизни планируются в других сферах жизни.

– А что еще вчера узнал? Это же ты после встречи с друзьями, да?

Собрались за одним столом вчера люди разносторонние, так что информации было много, но Вадим не собирался рассказывать супруге всё. Говорил только то, что и так должно появиться в выпусках новостей – очень уж у него спутница жизни любила собирать и обсуждать всевозможные сплетни, высасывая из других любую возможную и интересную для своего круга общения информацию.

– Слушай, а может, этот инвалид квартиру продал, чтобы ему ноги-руки на место пришили? – неожиданно сделала вывод супруга.

Вадим лишь пожал плечами и пошел раскладывать покупки в холодильник. О том, что в комитете по социальной политике перетряхивают сейчас все базы инвалидов, особенно бывших военных, работников правоохранительных органов и участников боевых действий, он супруге говорить не стал.




Забайкальский край, Борзинский район. Подготовительный лагерь

– Слушайте внимательно, обезьяны. Сообщаю вам о том, что компания невероятно щедра, и прямо с сегодняшней ночи вы будете погружаться в гипносон, где в ваши пустые головы напрямую закачают необходимые знания. Для начала это будет интер – официальный язык общения в галактике. Ты, ты и ты! – ткнулся палец Варгаса сразу в нескольких рекрутов.

– Слушаю, мастер-сержант лэр! – громыхнули сразу несколько глоток.

Внутри у меня все похолодело – за сегодняшний день, пока мы все усваивали основы основ нахождения в подготовительном лагере, пристальное внимание Варгаса не приносило абсолютно ничего хорошего. Но опасение мазнуло холодом по спине и ушло – палец мастер-сержанта ткнулся в рекрута рядом со мной.

– На ваших лицах недостаточно радости, я это запомнил.

Как ни странно, но ничего больше мастер-сержант рекрутам не сказал, но и его повышенное внимание – это уже немалая беда, как мне кажется.

– Итак, обезьяны, вы уже слышали и, наверное, даже поняли своими куриными мозгами, что наша компания невероятно щедра. Сейчас убедитесь в этом еще раз, – сержант, как обычно, когда затевал небольшую речь, прохаживался вдоль строя и в этот момент остановился рядом со мной, глядя мне в глаза. Внешне я попытался сохранить невозмутимость, но внутри все опустилось от нехорошего предчувствия.

– Рекрут Стэн, десять шагов из строя!

– Есть, мастер сержант лэр! – попытался гаркнуть я, но даже мне голос показался невнушительным и детским.

Я вышел на десять шагов вперед и оказался рядом с длинным невысоким столом, где лежали детали экипировки и оружие.

– Смотрите сюда, отребье, – Варгас уже был рядом со мной и осматривал строй, убеждаясь в том, что его достаточно внимательно слушают. – В комплект обмундирования солдата Корпуса входит: полевой комбинезон раз, – хлопнул он меня по плечу.

– Кроме этого, в момент нахождения на своем посту каждый солдат Корпуса обязан быть облачен в средства индивидуальной защиты, которые разнятся в зависимости от выполняемой задачи. Перед вами сейчас броня «Марк-3» – самый массовый по использованию бронекомбинезон. Облачайся, рекрут, – ухмыльнулся мастер-сержант, глянув на меня.

– Бронекомбинезон «Марк-3» включает в себя поножи, кирасу, наплечники и перчатки, – показывал Варгас по мере того, как я облачался в неожиданно легкую броню, состоящую в основном из пластин неведомых сплавов. Составные части внезапно для меня уменьшались в размерах, подгоняясь по фигуре. Более того, предметы брони автоматически соединялись между собой.

– «Марк-3» – это стандартная броня, простая, надежная, безо всяких излишеств, – продолжал рассказывать между тем мастер-наставник, – но здесь есть самые необходимые опции – встроенный медпакет со стандартным набором стимуляторов и… – мастер-сержант взял со стола небольшой плоский блок, закрепив его у меня на спине, – энергетический блок, обеспечивающий трое суток автономного существования бойца в условиях атмосферы и двенадцать часов в пустоте.

Доспех был неуловимо похож на тот, в который я был облачен совсем недавно, когда участвовал в десанте на планету, но в то же время и разительно отличался. Те, виртуальные, были как-то серьезней – я в них был гораздо шире, внушительней, да и там были тугие жгуты псевдомускулов экзоскелета, которых не наблюдалось здесь. Отличалось и цветовое исполнение – та броня была темная, с синеватым отливом, эта же в серых цветах, как и одежда всего местного персонала. Слева на груди здесь был тот же стилизованный острый треугольник.

– Вы все, обезьяны, наверняка сейчас в уме сравниваете эти доспехи с теми, что были на вас во время прохождения теста, – неожиданно произнес Варгас, – и возможно даже, у вас получается делать какие-то выводы. Если это на самом деле так, то хочу сообщить, отребье обезьянье, думать вам еще рано. Пока вы в подготовительном лагере, надо только слушать меня и исполнять приказы. Но все же скажу, что при прохождения теста вы были облачены в стандартную броню космодесанта, который осуществлял высадку для подавления третьего, наземного уровня планетарной обороны. Вам же, отребье, если удастся стать солдатами Корпуса, придется выполнять совершенно другие задачи.

Мастер-сержант отвернулся к столу и, взяв оттуда шлем, показал всем рекрутам. Красивый шлем – глухой, чуть напоминающий мотоциклетный, только не такой гладкий – более угловатый, да еще справа встроенный визор плавность линий портит.

– Шлем комплекта брони «Марк-3», в комплекте с индивидуальным прицельным комплексом, – также часть унифицированной экипировки солдат Корпуса. Тактический терминал, – положив шлем на место, продемонстрировал присутствующим Варгас небольшой блок, по размеру подходящий к небольшой полости на броневом щитке левой руки.

Терминал мастер-сержант тоже положил на место, замолчав. Я при этом чувствовал себя достаточно неуютно – стою тут как пугало, все смотрят. Очень не люблю быть в центре внимания.

– Самые дорогие части брони – это встроенный в шлем индивидуальный прицел, стоимостью в две тысячи кредитов, и тактический терминал, который стоит тысячу семьсот, – показал мастер-сержант на отложенные обратно предметы, – поэтому вы, обезьяны, касаться их пока не будете, чтобы не испортить. Сейчас же каждый из вас облачится в стандартный комбинезон «Марк-3», который снимет только после окончания первого этапа обучения.

«Интересно, а сколько длится первый этап?» – мелькнула у меня сразу мысль.

– Весь стандартный комплект индивидуальных средств защиты солдата Корпуса стоит более шести тысяч кредитов, – после небольшой паузы произнес сержант, – это голая сумма, которую платит вам компания за год, без учета пустотных, боевых и премий, если такие будут – в чем я, глядя на вас, обезьяны, сомневаюсь. Полное обмундирование, включая оружейные комплексы и расходные материалы, но без учета боеприпасов, обходится чуть меньше десяти тысяч. Напоминаю вам, отребье, что наша щедрая компания в случае вашей гибели заплатит вашим родственникам страховку в размере пятнадцати тысяч. И надеюсь, вы понимаете – если на этапе обучения вы будете показывать неудовлетворительные результаты, компании будет проще простить мне несчастный случай с вашим участием и заплатить пятнадцать тысяч, чем в дальнейшем рисковать дорогостоящим имуществом.

Если что, утешал я себя, пока в строю рекрутов вместе со всеми шагал на склад, где остальные должны были получить бронекомбинезоны, всегда можно попросить об отчислении, как и говорил капитан Кинф. Если пойму, что точно не тяну на солдата Корпуса, лучше отсюда сливаться.



Забайкальский край, Борзинский район. Подготовительный лагерь

– Господин капитан, у меня для вас информация чрезвычайной важности, – произнес Меир, остановившись в двух шагах от рабочего стола командира учебной базы.

Капитан Кинф, оторвавшись от голоэкрана с графиками и диаграммами, бросил короткий взгляд на старшего оператора компьютерного центра. Легким движением указав гостю на стул, он вызвал на поверхности стола экран управления и активировал систему защиты от прослушивания. Не то чтобы на базе существовала серьезная угроза информационной безопасности, особенно в кабинете начальника, и так имевшего достаточную защиту, просто подобных действий требовал установленный порядок при передаче чрезвычайно важной информации.

– Сегодня на базу прибыло триста восемьдесят четыре рекрута второго потока, – доложил Меир, – по результатам тестирования средняя оценка «удовлетворительно».

Капитан кивнул. Об этой проблеме – оказавшийся слишком высоким для варваров изолированной цивилизации уровень первоначального прохождения базового теста, он знал давно. Кинф сжал губы – он уже догадался, о чем может пойти речь, и мысленно сморщился.

– Два рекрута показали максимальный уровень восприятия.

Кивнув, Кинф выдохнул, сдерживая эмоции – только потенциальных бесов ему на базе не хватало. Если высокие показания можно было спокойно подтасовать, то рекрутов с максимальным уровнем восприятия необходимо было незамедлительно отправлять на ближайшую базу имперских войск.

– Порядковые номера рекрутов – пятьдесят семь и двести четырнадцать, – в ответ на тяжелый взгляд Кинфа произнес старший оператор.

Капитан снова лишь кивнул и активировал одну из голопанелей своего рабочего стола, легким движением руки повернув изображение так, чтобы и Меир его видел.

– Рекруты Юрий Юз и Андрей Стэн, – слегка поморщившись, попробовал воспроизвести терранское произношение начальник подготовительной базы. – Результаты у обоих удовлетворительные, – самому себе произнес он, задумавшись.

По имперским меркам одному семнадцать, второму двадцать три стандартных года. Дети, сущие дети, сморщился Кинф. Когда он начинал служить, граждан Империи принимали в армию с сорока пяти стандартных лет, в корпорации с тридцати пяти – возраст, считающийся совершеннолетием. После восстания умников брали всех граждан с тридцати, а по негражданам Империи возрастного ценза теперь не существовало вовсе.

– Благодарю, лэр Меир, – взгляд капитана обрел ясность, – что-нибудь еще?

– Нет, господин капитан, – отрицательно покачал головой старший оператор.

– Можете быть свободны, лэр Меир. Благодарю за оперативно переданную информацию, – легкий оттенок в интонациях капитана хлыстом стеганул старшего оператора.