Хирург дьявола

– Строуби взяли этой ночью, – сообщил он и обернулся к водителю. – Скотленд-Ярд, пожалуйста. Ой, а картой я оплатить смогу?

В салоне можно было сидеть, вытянув ноги, настолько он был просторным. Но мне и в голову не пришло расслабляться. Сидевший напротив старший лейтенант подался вперед, но обратился не ко мне.

– Сергей Викторович, вам плохо?

Я взглянула на Колесникова, поймала его раздраженный взгляд. Выглядел он, и правда, не очень. Еще пять минут назад держал спину ровно, а сейчас словно поймал серьезную паническую атаку. Стащив через голову свитер, остался в одной футболке, но и ее просторный ворот попытался оттянуть подальше от шеи. Мы с Виктором молча наблюдали за его движениями. Когда свитер был аккуратно уложен на колени, Колесников решил ответить.

– Я в порядке, – глухо сказал он.

– Сомневаюсь, – проговорил Виктор.

– Не стоит, – не сдавался Сергей Викторович.

– Но если что, то вы скажите, – попросил Виктор. – Больница недалеко. Тут ехать-то всего ничего…



– Не сказал бы, – вежливо встрял водитель. – Извините, не соглашусь. Дороги ремонтируют, время поездки увеличится. Прошу прощения за то, что вмешался. Но может, у вас планы.

– Спасибо, – отозвался Виктор.

– В каком качестве я появлюсь в Скотленд-Ярде? – спросил Колесников.

– Присоединяюсь к вопросу, – сказала я.

– Это не я решаю. Попробую объяснить, – сказал Виктор. – Марк Строуби, он же Михаил Трояков, много лет занимался преступной деятельностью на территории Королевства Великобритания, а также успел запустить свои загребущие руки в некоторые страны Восточной Европы. Его не могли вычислить очень долго, потому что он не жалел ни сил, ни времени, ни средств на то, чтобы хорошо отблагодарить некоторых представителей власти в обмен на свою безопасность. Он платил – и становился невидимкой. Обвиняли кого угодно, но он всегда оставался не при делах. А если к нему подбирались слишком близко, то обвинения снимались из-за недостаточности улик. В последние годы он отошел от дел, максимально тщательно стерев все свои следы там, где он их мог оставить, и передал бразды правления доверенным лицам. На данный момент мы смогли отследить всех. Судя по всему, Строуби думал, что спокойно доживет до конца своих дней, но вдруг получил письмо по электронной почте от некоего Андрея Слепнева, о котором и не вспоминал. Увы, пришлось задуматься о том, что ликвидировал он не все свое прошлое. Слепнев мог его выдать. Шантажом или по неосторожности… в этом Майк Строуби разбираться не стал. Для этой цели он связался с давним знакомым, в молчании которого был уверен.

– Русый, – вставила я.

– Совершенно верно, – продолжил Виктор. – Он попросил Русого избавиться от Слепнева. О том, что письмо на самом деле писали вы, Сергей Викторович, Строуби было неизвестно. Вы же ни разу не упоминали в переписке о том, что всего лишь используете чужой аккаунт.

Я посмотрела на Колесникова. С какой стороны ни зайди, но Слепнев погиб с его подачи. И кажется, сам Колесников это только что окончательно понял. Он смотрел в окно, и я не видела его лица, но по взгляду наблюдавшего за ним Виктора поняла, что в этом самом такси на одного из нас обрушилось полное осознание того, что он сделал. И, ударив со страшной силой, погребло его под собой.

Так как мы еще никуда не доехали, а атмосфера в салоне машины царила очень напряженная, я решила перевести тему.

– Где вы его нашли, Виктор?

– Он жил с дочерью. Она работает массажисткой, принимает клиентов на дому и заботится о здоровье отца. Целый год к ней на массаж ходил наш сотрудник и следил за обстановкой. Нужно было убедиться, что мы нашли того, кого надо, а также собрать недостающие улики.

– Погоди-ка, – стало доходить до меня. – Ее зовут Лиза?

Колесников оторвался от вида за окном и тоже непонимающе уставился на Виктора.

– Лиза Строуби. По матери – Госфилд. Родилась в Польше, переехала с матерью жить в Лондон в возрасте семи лет. Фамилия Госфилд – это фамилия ее первого отчима, за которого ее мать вышла замуж через год после переезда. Потом они развелись. А спустя время мама Госфилд знакомится с Майком Строуби и выходит за него замуж. И Лиза автоматом приобретает фамилию отчима.

Новости звучали как великие открытия. Виктор рассказывал нам обо всем, до чего я просто не успела докопаться.

– Строуби быстро избавился от жены. У них не заладилось. Когда надоела, то купил ей квартиру в Лондоне и сплавил ее туда с ребенком и неплохими алиментами вдогонку. А сам остался жить в своем особняке в пригороде. Он оплатил обучение приемной дочери в медицинском колледже. Устроил ее на работу в клинику, но попросил не афишировать их родство. С этого момента, собственно, все и началось.

Те, кто работал на Майка, сами понимаете, не водяные пистолеты использовали. Порой после столкновений или разборок некоторым требовалась серьезная и неотложная медицинская помощь. В какой-то момент Строуби понял, что тех, кто на него работает и получает при этом какие-то телесные повреждения, совсем не обязательно вывозить в лес и обливать кислотой. Ведь у него есть Лиза. А еще можно использовать Пэркинса. Он обращается к Пэркинсу и представляет своих «шестерок» как жертв уличных разборок, которые оступились в жизни и которым грозит тюряга по их же глупости. О своих суровых преступных буднях он не говорит Пэркинсу ни слова. Сначала сердобольный Пэркинс идет навстречу коллеге. Разумеется, за определенную плату. Он был в курсе проведения каждой подпольной операции. А потом Строуби раскололся. Выбрал момент, когда Пэркинс, сам того не зная, уже давно стал соучастником.

Не знаю, каким образом он принудил к сотрудничеству свою приемную дочь Лизу, но девчонка делала все, что он скажет. По его просьбе она вовлекла в этот нелегальный «спасательный» бизнес русского врача Илью Афиногенова, который недавно переехал в Великобританию и осваивался в отделении неотложки. Чуть позже между ними возникла симпатия, переросшая в серьезные отношения. Они съехались и стали жить в гражданском браке. Тем временем в клинике все было поставлено на поток. Со временем Майк Строуби стал подгонять в клинику все большее количество «своих» пациентов, а дочь и, скажем так, зять активно помогали им встать на ноги. Афиногенова тоже пришлось взять в долю. Когда стало понятно, что в одиночку он не справляется со своей задачей, Строуби попросил его подыскать себе помощников. Не напрямую попросил, не царское это дело. Он возложил эти обязанности на того, кто являлся владельцем клиники лишь для вида – Джошуа Пэркинса. Тот обрисовывает ситуацию Афиногенову. Действовать, мол, нужно очень осторожно, не каждый будет рад окунуться в криминальные разборки, пусть и косвенно. Афиногенов вспоминает про своего студента из России. Студент Андрей Слепнев молод, талантлив и амбициозен. Ведется сразу. Но без друга ехать в чужую страну боится. Таким образом, в Лондоне появляетесь вы, Сергей Викторович. Но вернемся к нашему мальчику.

Схема была простой: кто-то из преступников получает ранение, и об этом сразу сообщается Майку Строуби. Тот тут же доводит до сведения Пэркинса информацию о том, что в его клинику будет доставлен «подарок». Пэркинс моментально объявляет сбор. Напомню, что сначала это были Лиза и Афиногенов, а чуть позже к ним присоединились два молодых хирурга, Андрей Слепнев и Виктор Колесников. Гонорар от Майка Строуби делился на три части: большая, средняя и маленькая. Большой куш срывал Джошуа, упокой Господь его душу, Пэркинс. Среднюю получали Лиза и Афиногенов, а оставшийся мизер уже делили между собой Слепнев и вы, Сергей Викторович. Было такое?

Колесников молчал, отстраненно продолжая смотреть в окно.

– Тогда продолжу, – хлопнул в ладоши Виктор. – Во время последней операции пациента спасти не удалось. В это же время из главного больничного хранилища пропадает порция редкой группы крови. Бесследно. Никто не брал, никто не видел. Позже в обнаруженной полицией операционной находят следы крови этой очень редкой группы. Совпадение? Возможно, решают полицейские, но берут это на заметку. Не составило труда выяснить, кто именно отсутствовал на рабочих местах в свою смену. Так они думают. И как только Пэркинс ни пытался отмазать свою бригаду, у него не получилось. Под подозрение попали все, включая владельцев клиники: его самого и Майка Строуби.

Спустя несколько дней в его собственном доме обнаруживают тело Пэркинса с петлей на шее. Это он сам, скорее всего. Причины были, ему грозило судебное разбирательство, громкий скандал. Это первая версия, которая появилась у полиции. Вторая – Пэркинсу помогли уйти из жизни. Почти одновременно с этим событием случается еще одна трагедия: погибает Афиногенов. Сбит машиной. Удивительно, но нашлись свидетели, заметившие автомобиль, который долго стоял на одном месте, а потом поехал по пустой дороге прямо на Афиногенова, и, совершив наезд, скрылся. Минус еще один подозреваемый.

На этой почве полиция имеет с Лизой Госфилд очень душевный разговор. Она напугана всем, что происходит, и боится выходить из дома. Смерть гражданского мужа переживает с трудом. Из клиники увольняется. На работу больше не выходит. Знала ли она о том, что ее отец собирается убрать Афиногенова? Пока мы не в курсе. Склоняемся к тому, что отец все же пощадил ее чувства. Иначе не смог бы потом жить с ней. Вряд ли Лиза смогла бы делить кров с отчимом, который подвел под монастырь собственную, пусть и не родную, дочь, а потом заказал смерть ее любимого человека. Это, черт возьми, невыносимо.

А что же оставшиеся двое? Андрей Слепнев и Сергей Колесников, узнав о смерти своего коллеги, просто сбегают из страны. Как им удалось провернуть такой финт ушами, спрашивается?

– Им помогли в российском посольстве, – сказала я. – Витя, может, остановишься?

– А теперь Сергею Викторовичу придется рассказать об этом в Скотленд-Ярде, – припечатал Виктор.

Я тронула Колесникова за плечо. Он никак не отреагировал. Его роль во всей этой истории была решающей. И я примерно понимала, что он сейчас чувствует. Но мы были заперты в салоне такси, и Виктор, пусть и обоснованно, но не имел права добивать моего клиента психологически.

– Заканчивай, – прямо сказала я Виктору. – Устроил тут самосуд, тоже мне.

– Сергей Викторович, прошу прощения, – извинился Виктор. – Но я вышел на финишную прямую. Вскоре после описанных событий Майк Строуби залег на дно. Вот тут, признаюсь, в расследовании случился огромный временной провал – мы просто не смогли обнаружить ни одного места, где мог скрыться этот волшебный дед. Нет, конечно, двадцать лет назад я не участвовал в поисках, я еще бегал в школу, но уже тогда его искали по всему миру, прикиньте? И поиски продолжались все это время. И кстати, до того, как пропасть, Строуби успел стать полноправным владельцем клиники, в которой все это случилось. О том, где он скрывался все эти годы, мы попытаемся узнать от Лизы Госфилд, его дочери. Есть вероятность того, что она была в курсе его перемещений.


Вот еще вопрос: а как же он тогда узнал, что один из пропавших русских врачей, потеряв стыд, снова предлагает свои услуги? Ведь вы, Сергей Викторович, писали на адрес клиники, а не лично Майку Строуби. Все просто, и я рассказывал об этом во время нашей первой встречи, Сергей Викторович. Если человек имеет ключ от чужого замка, то в любое время может его открыть. Электронный адрес клиники на протяжении двадцати лет оставался активным. Уже и новый завели, а вот про старый секретарша, видимо, забыла. Ну, мол, и фиг с ним, подумала она, наверное, а вдруг кто-то важный туда по привычке напишет? Буду проверять эту почту раз в двести лет. Не проверяла. А вот Майк Строуби проверял. Говорю же, он старательно заметал следы и понимал, что кто-то может о нем еще помнить.

В общем, увидев письмо с подписью Слепнева, он связывается с Русым. Но тут, простите, я уже пошел по кругу.

Кэб остановился на светофоре. В окно светило солнце, которое очень быстро нагрело мне щеку.

– Еще есть вопросы? – улыбнулся Виктор.

– Пока нет, – я отодвинулась от окна, – но непременно будут.

– Это нормальное явление, – произнес Виктор и стал что-то рассматривать за оконным стеклом. – Мы как-то непонятно едем, эй!

Последние его слова были обращены к таксисту.

– Я же предупредил: ремонтируют дороги, – терпеливо ответил ему водитель. – Если вы внимательно следили за маршрутом, который я выбрал, то должны были заметить, что я предпочел самый короткий путь. Можно было бы поехать через Бейсуотер и Найтбридж, но я срезал, обогнув Гайд-парк с другой стороны. Проехать через Гросвенор-Гарденс также не удастся, поэтому немного попетляем.

Водитель замолчал и, подумав, добавил:

– Сэр.

– Лучше бы на автобусе поехали, – заметил Виктор.

– И потратили бы почти час, – спокойно ответил на это водитель, не отрывая взгляд от дороги.

– Ладно, едем так, как вы сказали. Вы правы, – сдался Виктор. – Извините. У нас тут просто слегка нервное состояние. Вы, разумеется, ни при чем.

– Я заметил. Ничего страшного.

Во время этой перепалки я наблюдала за Колесниковым. За несколько дней он узнал столько, что вряд ли у него все уложилось в голове. Просто не было у него такой возможности. Представлял ли он, какими могут быть последствия его поступка? Просто проблемы с работой. Просто попытка вернуться в прошлое и поправить свои дела. А вдруг сработает? Ведь если там, откуда он когда-то бежал, обмирая от страха, все может получиться снова. Разве нет? Но на всякий случай можно прикрыться именем другого человека. Тому все равно нечего бояться. Он и не узнает о том, что с нажатием кнопки «Отправить» включится таймер, отсчитывающий последние дни его жизни.

Каково жить теперь с этим, Сергей Викторович? А за окном проплывали красные автобусы, ограды из стальных прутьев, каменные заборчики, белые крылечки с высокими ступенями. По тротуарам шли люди, вели за руки детей, несли какие-то покупки, стояли на автобусных остановках. Но в этот момент за любым окном, за любой дверью могло происходить что-то такое, что положит начало весьма неприятной истории, засасывающей в себя все больше и больше тех, кто не имеет к ней никакого отношения.

Да о чем это я? Неужели настолько утонула в этой своей работе, что не заметила, как стала профанировать? Или это признак профессиональной депривации, столкнуться с которой я совсем не хотела, хоть и понимала, что это вряд ли обойдет меня стороной? Строго говоря, неприятное чувство. Я уже не говорю о том, что мне не удалось разобраться с этим делом в одиночку. Даже несмотря на то, что на меня тоже велась охота. А это означало, что я должна была просчитать каждый свой шаг, но не смогла этого сделать.





* * *


В Скотленд-Ярде я провела в общей сложности четыре с половиной часа. По прибытии нас с Сергеем Викторовичем Колесниковым тут же разлучили. Я успела лишь попросить его говорить правду, потому что, как он наверняка успел заметить, ребята тут работают серьезные. И если его просьба найти убийцу лучшего друга на самом деле скрывала за собой желание спрятаться за моей спиной, то в Скотленд-Ярде такой номер уже не прокатит. А так как с ним беседовали отдельно, я не знала, в каком качестве он выступает: свидетелем или соучастником. Его могли обвинить в содействии участникам преступных организаций и сокрытии их преступной деятельности, но формально он всего лишь оказывал медицинскую помощь пациентам. Но то, что он прикрывался именем своего друга, а почуяв опасность, так и не предупредил о ней Слепнева, оставалось фактом.

Я тоже давала показания, но они, скорее, были похожи на свидетельские. Разумеется, я заявила, что участвовала в расследовании на территории своей страны как частное лицо. Вот и лицензия у меня имеется. Виктор присутствовал при этой беседе и в качестве внештатного сотрудника английской полиции, и в качестве переводчика, потому что в какие-то моменты языковой барьер я взять самостоятельно так и не смогла.

Мы встретились с ним, когда все закончилось, около главного входа. Отошли в сторону, закурили.

– Как там Колесников? – спросила я.

– Его еще подержат некоторое время в изоляции от внешнего мира, – ответил Виктор.

– Арестовали, что ли? – не поняла я.

– Да нет, просто не со всеми поговорил.

Виктор вдруг спохватился, пошел куда-то в сторону, и я увидела, что он направляется в уличному киоску, в котором продавался какой-то фастфуд. Вернулся с пакетом, в котором болтались бутерброды, и двумя стаканами с чаем.

– Найдем место, присядем, – предложил он.

Место, разумеется, нашлось очень скоро. Правда, до него нужно было доехать на автобусе.

– Парк Сент-Джеймс, – просветил он меня, когда мы вышли на нужной остановке. – Ты здесь еще не была.

– Ты мне такую красоту показываешь, а у меня мысли о другом, – призналась я.

– Не можешь переключиться? – спросил Виктор. – Сейчас попробуем что-нибудь сделать. Вопросы. Ты сказала, когда ехали в такси, что у тебя наверняка будут еще вопросы. После Скотленд-Ярда они остались?

– Остались.

– Задавай.

– Соберусь с мыслями – спрошу.

Виктор свернул с дорожки на газон и сел прямо на траву. Я опустилась рядом с ним, поставила сумку рядом.