Хочешь умереть? Спроси меня, как

— Имеешь, — согласился Роман. — Но если он откажется?

— Это уже не твои проблемы, — грубовато сказала Карина, но Роман не обиделся. У него действительно было на сердце очень больно, когда он видел свою искалеченную сестру, и резонно понимал, что на некоторые капризы женщина имеет полное право.

…Забегая вперёд, скажем, что Лопес согласился. От прикосновения его руки заблокированная дверь в резиденцию легко открылась, и медик свободно прошёл через дом к бассейну. Сумерки только начали спускаться, поэтому Лопес сразу же увидел сверкающую серебряную дорожку, оставленную на поверхности воды плывущей женщиной.

— Привет! — по-доброму улыбнулся Лопес, подходя к бассейну и приседая на его край.

— Светлое солнце, — ответила Карина, положив руки рядом на борт и скрестив их.

— Это что значит?

— Ты уже столько дней на Чандрасекаре, и ещё не научился местному приветствию? Как так?

— Да уж… Действительно… — искренне растерялся Лопес. — Знаешь, не до того пока мне было.

— Занят сильно?.. Понимаю… Слушай, а как твоё имя? Столько времени знаем друг друга, а всё «Лопес» да «Лопес»…

— Хорхе, — ответил медик.

— Наверняка это не полное имя, — предположила Карина.

— Верно.

— И как же ты звучишь полностью?

— Хорхе Франко да Корасон Мария де лос Вальдес Агустино Лопес, — ответил медик не без явной гордости. — Правда, я всем представляюсь только первым именем и окончанием фамилии. Иначе люди запутаются, — усмехнулся он.

— Я бы выучила, будь у меня такая возможность, — кокетливо промурлыкала Карина. — Ты сейчас представляешься перед большой аудиторией зрителей?

— Не только. Перед дознавателями тоже приходится, — Хорхе помрачнел. — Я словно под постоянным прессом сейчас, кое-как сумел освободиться.

— Слушай, да у тебя вообще, наверное, даже отдохнуть толком времени нет! И это на Чандрасекаре! Здесь сама атмосфера располагает к неге и расслаблению.

— Ты права, тут замечательно! Только ради того, чтобы здесь оказаться, стоило скинуть с плеч ту гнилую затею… Думаю, скоро полегче будет.

— Скоро, говоришь… — Карина протянула правую руку и пальцами провела Хорхе по голому колену — мужчина был одет в короткие шорты и тенниску. — И обязательно ждать? Сейчас ведь ты нашёл время, чтобы прийти ко мне?

— Конечно. Я до сих пор чувствую свою вину перед тобой… И благодарен тебе — ведь именно с твоей косвенной подачи я покончил с тем проклятым занятием…

Карина положила голову себе на левую руку, пальцами правой продолжая водить по ноге Лопеса.

— Забудь про свою вину, Хорхе Франко да Корасон Мария де лос Вальдес Агустино… Ты уже почти сполна искупил её.

— Вот в том и дело. Сам чувствую, что только почти…

— Я избавлю тебя от этого «почти», — сказала Карина. — Залезай в бассейн.

— Зачем это?

— Давай, прыгай сюда. Не заставляй женщину просить дважды.

Резким движением Карина подняла своё тело из воды и показалась Лопесу по пояс — нежная кожа плеч, упругие груди… Ловко схватила мужчину за запястье и положила его ладонь себе на правую грудь. И тут же тронула его промежность, усмехнулась:

— Видишь, я легко могу тебя возбудить.

— Ты очень красивая, — искренне произнёс ошеломлённый Хорхе… Который, что греха таить, давно уже был без женщины. И в своё время явно не без вожделения поглядывал на Карину в облике «русалки». Знанием этого Травиц пользовалась сейчас без зазрения совести. Стащить Лопеса в бассейн оказалось не так уж трудно. Стащить с него шорты — немногим сложнее: мешала эрекция. А уж прижать его спиной к лестнице, прильнуть к губам и запустить в рот язык — уж в этом трудностей не было ровно никаких. К тому же и Карина давно сама изнывала от отсутствия секса — пальчики уже помогали плохо. Она немного побаивалась спугнуть либо самого Лопеса, либо его эрекцию (ибо хорошо понимала особенности своей нынешней анатомии и помнила некоторые неприятные нюансы совместного путешествия), но всё пошло как по маслу: уж верхняя часть тела Карины, её губы, руки и грудь не должны были подвести. И они не подвели: Хорхе упёрся ногами под водой в ступеньку трапа, Карина опустила руку и нащупала его восхитительно большой и налитый желанием член. Легко ввела его к себе в вагину, практически не пострадавшую от вмешательства генных техников, и не удержалась от глубокого стона, вызванного проникновением мужской плоти. Два тела тесно прижалась друг к другу; Карина ритмично двигала хвостом, подталкивая ту часть, которая в прошлой жизни была бёдрами, чтобы посильнее и глубже насадиться на член, скользко и плотно двигающийся у неё внутри. Хвост под водой был великолепен — с его помощью очень удобно было регулировать ритм фрикций. Как она соскучилась по хорошему сексу и твёрдому мужскому члену внутри себя! И как славно было приникать губами к губам партнёра, который сейчас испытывал не меньшее наслаждение, ощущая своим пенисом тепло и тесноту скользкого влагалища, нежно и гладко обволакивающего его. Любовники нашли оптимальный для себя ритм, сладко вздыхая от всё нарастающего сладострастия. Хорхе дышал всё тяжелее, начал постанывать, одна рука его легла ниже талии Карины позади, помогая делать толчки. «Сейчас он кончит, — пронеслось в голове женщины, которая тоже была близка к оргазму, но не так, как её партнёр. — А я так хочу успеть…» Призвать на помощь фантазию было нетрудно: Карина вспомнила Тхай Вонг и вообразила, что она — Лиза, занимающаяся любовью с Кэтчером. Этого оказалось достаточно, чтобы застонать в голос от разбухающего тепла ниже талии, под жёсткой чешуей, поймать участившийся ритм изливающегося в неё Лопеса и содрогнуться в сладких волнах, крича на выдохе. Быстро справившись с лёгким головокружением, Карина скользнула вниз, под водой облизала член мужчины, только что побывавший в ней, и отплыла в сторону. Чувствуя в себе заряд яростной энергии, ушла на дно, затем изо всех сил взмахнула хвостом и выскочила над гладью воды почти во весь рост. После чего, подняв тучу брызг, упала в бассейн и неспешно подплыла к Лопесу. Нежно прильнула к нему, поцеловала.

— У меня нет слов… — сказал Хорхе.

— Они не нужны, — прошептала Карина. — Достаточно и того, что это будет нашей маленькой тайной.

…Впрочем, скоро слова появились.

— Действительно, пусть это останется в секрете. Только я один буду знать, каково это.

— Ты — единственный мужчина в мире, которого… Который может похвастаться тем, что занимался любовью с настоящей русалкой, — сказала Карина. — Впрочем, у меня теперь тоже есть уникальный опыт… Кстати, может быть, повторим его?

Лопес, если и сомневался, то скорее по соображениям комфорта, и Карина это понимала. Заниматься сексом в воде — для этого нужна либо привычка, либо соответствующий настрой, а у Хорхе не было, видимо, ни того. ни другого. Но оно и к лучшему.

— Пошли в дом, — произнесла Карина. — В лофте есть широкий диван. Расслабишься. Я сделаю тебе то, на что намекнула после первого раза… Но доведу до конца. Хорошо?

От подобного предложения Хорхе отказаться не мог. Карина выбралась из бассейна и залезла на свою летающую каталку, сделав из неё подобие ковра-самолёта. Она не хотела сидеть на ней словно в инвалидном кресле, да и такая конфигурация сейчас была нужна для дела, которое замыслила женщина. Сердце у неё отчаянно колотилось. Ей было страшно. Очень.


Лопес шёл чуть позади, как и планировалось. Травиц, когда разрабатывала свой план, думала начать именно с захода в дом, не устраивая игр в бассейне, но потом решила, что глупо упускать такой шанс для себя. Может быть, ей предстоит заняться любовью последний раз в жизни. Да и почему бы не сделать приятное мужчине — довольно своеобразному, конечно, но не самому плохому на свете…

— Что такое? — спросил Лопес, упёршись в прозрачную стену. — Я думал, она отъедет в сторону. Когда я проходил через дом, всё открывалось.

— В этом доме не всё работает как надо, — ответила Карина. — Вот запасной лифт для андроидов, открой его, сразу наверх и поднимемся.

Теперь Лопес шёл первым — и это тоже было задумано неспроста. Хорхе коснулся края проёма. Металлические створки — тонкие и непрозрачные — разошлись в стороны, скрылись в стене, открывая вход. Лопес шагнул внутрь кабинки, а следом за ним Карина резко, как только могла, двинула свою каталку.

Которая ожидаемо жёстко ударилась в край стенки. Карина скатилась наземь, легла навзничь поперёк проема. Верхняя часть её тела оказалась внутри кабинки, нижняя — от диафрагмы до хвостового плавника — снаружи. Вспыхнул красный сигнал тревоги, говорящий о том, что в дом проникло нечеловеческое существо, возможно, очень опасное. Громко зазвенел прерывистый зуммер.

— Что происходит?! — с тревогой спросил Лопес. — Ты не ушиблась?

И потянулся назад и вниз, видимо, чтобы помочь Карине встать. Этого не следовало допустить.

— Выключи скорее этот рёв! — крикнула женщина. — Быстро! Нажми большую красную кнопку!

Кнопка была совсем рядом на стенке, практически под рукой у Лопеса. Хорхе послушно хлопнул по ней ладонью.

В тот же миг прерывистый звон стих, погасли и красные лампы. Створки мгновенно выскочили из проёма и упёрлись в бока лежащей женщины. Нормально работающий лифт сейчас же раздвинул бы двери… Но не зря же Травиц накануне столько времени возилась с настройками автоматики в здании… Менее чем через секунду кабина пришла в быстрое движение. Поднимаясь вверх, пол сравнялся с верхней кромкой наружной стены, и лифт вмиг разрубил тело Карины поперёк чуть выше талии.

Женщина взмахнула руками, попыталась что-то произнести напоследок… Поток крови хлынул в шахту лифта. На пороге кабины тотчас образовалась красная лужа, рядом с которой лежал обрубок туловища с головой, грудью и судорожно напрягшимися руками. Через мгновение руки бессильно упали. Кабина остановилась на втором этаже, забрызганные кровью створки двери беззвучно разошлись. Лопес, вне себя от ужаса, но — медик есть медик — не теряя самообладания, начал немедленно вызывать Романа Травица.

Единственного человека, которого Карина разрешила беспокоить Лопесу, если ей что-нибудь вдруг понадобится.





ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ




Если бы кто-нибудь взялся замерить скорость, с какой верхняя часть тела поручика Травиц была перемещена из бывшей резиденции ихтиологов в оранжерею Романа, то вряд ли поверил, что лёгкий скутер может перенестись так быстро, да ещё имея на борту двух человек с одной третью. Хорхе Лопес, резонно посчитав себя имеющим отношение к несчастному случаю, вызывался помочь Роману всем, чем только мог.

Ещё на лету Роман открыл крышу оранжереи и направил внутрь скутер, чего не делал никогда в жизни из резонного опасения повредить драгоценные растения с других планет. Но сейчас ему было не до ботаники; главное — спасти сестру, и весь мир пусть подождёт.

Большой «профессиональный» реанимационный восстановитель был запущен и работал, что называется, на «холостом ходу». Странная радуга играла на стенках выемки полуцилиндрической формы, а панель — обычная сенсорная, не виртуальная, — матово поблёскивала клавишами, потёртыми многочисленными прикосновениями андроидов Пэйн-Стасиса.

Сейчас к реанимации готовились не андроиды, а живые люди. Двое мужчин сняли страшный окровавленный свёрток с багажника скутера и уложили его на край восстановителя. Развернули ткань… Лицо у Лопеса, даром что медика, было серым, как небо в непогоду. Роман с трудом держался на ногах, подстёгиваемый только лишь мыслью о сестре, которая решилась на столь страшную смерть, чтобы поймать очень слабый шанс выжить и совсем уж мизерный — вернуть прежнее тело. Роман вслух злобно бранил себя, что отказал сестре в исполнении плана «Б», который означал такое же разделение тела на части, но не кабиной лифта, а нормальным микроатомным автоматом, который нанёс бы минимум повреждений мягким тканям и особенно позвоночнику… Лопес вообще предполагал, что максимум, чего они сейчас добьются — это регенерации чешуйчатого хвоста, но при полном параличе, который неизвестно ещё, удастся ли победить.

Впрочем, свои опасения Хорхе предпочёл держать при себе. Едва они уложили Карину в углубление аппарата, как у обоих мужчин запели сигналы вызова: Роману звонила Электра, Лопеса же хотел немедленно видеть комиссар полиции Взаимодействия Радован Дарич, только что прибывший на Чандрасекар. Роман, не будучи в силах подробно объяснить Электре, почему он не может прямо сейчас составить ей компанию, сам того не желая, нагрубил девушке, после чего Фламенко сразу же сбросила вызов. Лопес не мог грубить главному шефу полиции, поэтому он просто извинился и заявил, что занят совершенно неотложным делом.

— Пан Лопес, я не могу даже приблизительно представить, какое дело вас может настолько занимать, что вы намерены проигнорировать беседу со мной. Несмотря на вашу бешеную популярность, с вас ещё не сняты обвинения, и многое будет зависеть от того, какое впечатление вы на меня произведёте. Говорю открытым текстом. Вы меня понимаете?

— Понимаю, пан комиссар… Но сейчас действительно вопрос жизни и смерти.

— Чьей же именно? Могу узнать?

— Вашего инспектора, леди Карины Травиц! — выкрикнул Лопес, в общем-то не слишком хорошо соображавший в эту минуту и отстранённо думавший, как бы поскорее отделаться от нудного шефа полиции.

Но Радован Дарич, похоже, внял. Или даже поверил сразу. Потому что он тоже сбросил вызов.

Буквально через две минуты снаружи донёсся свист двигателей. Один за другим на поляну близ оранжереи опустились два скутера — на одном прилетела разгневанная Электра, на втором — хмурый, озадаченный Дарич.

— Вот только вас тут нам сейчас не хватало, — довольно рискованно произнёс Роман, особенно не вдаваясь в подробности, кто именно вошёл в оранжерею. Его гораздо больше занимали метаморфозы, происходящие с телом сестры: едва ли не по миллиметру в секунду торс её начал удлиняться за счёт вероятностной генерации клеточной памяти. Жизненную энергию аппарат брал словно из воздуха, но если бы Роман пригляделся, то увидел бы, как быстро вянут наиболее близко расположенные к реаниматору растения.

— Ты что, запустил эту машину? — удивилась Электра, которая подбежала к Роману первой. — Это что там у тебя такое?

Когда девушка поняла, что именно находится внутри аппарата, то лишилась чувств. Радован Дарич, естественно, был покрепче духом.

— Как это произошло? — спросил он.

Лопес довольно сжато, но по существу, повторно (первый раз он рассказал об этом Роману, пока они заматывали тело Карины в ткань и укладывали на скутер) изложил события, которым только что был свидетелем. Естественно, оставив за рамками своего доклада некое приключение в бассейне.

— Вам очень трудно будет доказать вашу правоту, — произнёс Дарич.

— Пан комиссар, я думаю, что моя сестра намеренно расстроила систему защиты резиденции, — мрачно произнёс Роман. — Она хотела умереть. И она этого добилась, чёрт возьми.

— Я настолько хорошо знаю инспектора Травиц, что поверить в это вряд ли смогу.

— Вы видели, в каком обличье она вернулась с задания? — спросил Лопес. — Нижняя часть её тела всё ещё валяется возле двери служебного лифта… Пан комиссар, я рискую произвести на вас самое отвратительное впечатление, но вы очень нас обяжете, если перестанете мешать нам заниматься делом… Я — врач-кибертехник, и хорошо понимаю, что мы делаем… А Роман Травиц в представлении не нуждается.

Не любил Радован Дарич, когда к нему так обращаются, но даже он сейчас понял, что медик прав.