Иди и жди морозов

– Тогда это какая-то порча или что-то демоническое, – Ярел пошел за ней. – Сама болезнь не способна на такие разумные действия.

Венда кивнула головой. Минуту она молча стояла над могилой, после чего положила на нее свой венок из ромашек.

Ярел лишь сейчас заметил, куда она смотрит.

– Чья это могила? – спросил он.

– Эллениале, – ответила она, поправляя венок.

– Этой вашей богини? – удивился он, а когда она кивнула, добавил: – А с каких это пор у богов есть могила?

Девушка даже усмехнулась. Она становилась красивее, когда не хмурилась.

– Нет, они же не умирают, – пояснила она, словно он был трехлетним ребенком. – Но так случилось, что богиня Эллениале появилась в горах ниоткуда и собрала в замке всех волкаров, чтобы нас от них защитить. Никто не знает, что тогда произошло, потому что все, кто тут был, погибли. Богиня разнесла замок в пыль, а взрыв был таким сильным, что воздушная волна отлетела в людей, стоящих внизу. С тех пор волкаров нет в горах. И нигде их нет, потому что это их последний и единственный замок. А этот могильный курган просто на память насыпали, потому что Эллениале исчезла, и никто ее больше не видел.

– Я слышал, что какой-то волкар уцелел, – сказал он, усмехаясь уголками губ.

Она одарила его быстрым внимательным взглядом. Кое-что пришло ей в голову, но она удержалась от комментария.

Ярел услышал в корчме несколько теорий на тему связи знахарки и оборотня, который выловил ее венок. Одни говорили, что это было создание, посланное богами, чтобы показать людям, кого они должны выбрать себе в хранительницы. Другие, однако, утверждали, что венок поймал последний из людей-волков, и его явно что-то связывало с молодой знахаркой.

Мужчину, однако, это интересовало не так сильно. Но в этой истории было что-то любопытное.

– Эллениале… – медленно повторил он, смакуя каждую гласную. – Редкое имя, хотя за горами его используют.

– Используют имена богов, как собственные? – удивилась Венда, немного возмущенная таким кощунством.

– Нет, – усмехнулся он. Потом подождал, пока его слова дошли до нее. – Мы не используем имена богов. Но я знаю по крайней мере об одной Эллениале из Анетона над восточным океаном. Про очень, очень сильную чародейку, которая долгое время путешествовала…

Он снова сделал паузу, наблюдая, как его слова проникают в сознание знахарки, хранительницы всех богов долины. Как она борется с первыми возражениями и обвинениями в кощунстве, и как рушатся основы ее мировоззрения.

– Чародейка?.. – повторила она с презрением, медленно привыкая к новой мысли. – А что-то еще сказать про нее можешь?

– Немного, – он пожал плечами. – Она меня никогда не интересовала, но была достаточно известной, потому о ней все слышали.

Ее взгляд подтолкнул его к дальнейшему рассказу.

– Знаю, что она искала бессмертия, – вздохнул он коротко. – Впрочем, не она одна, такие были времена, и такая была мода среди чародеев. Только вот Эллениале нашла его, хотя я не помню, как и когда это случилось, – он покачал головой. – Знаю, что жила она уже очень долго и не старела, как другие. Но у нее не было детей, не было учеников, никого близкого. Говорили, что она чокнулась от одиночества, и вот через много лет она оказалась беременной, сошла с ума и бросилась на камни из своей белой башни над океаном. Она могла жить вечно, но сама убила и себя, и ребенка.

Венда слушала, искоса поглядывая на мужчину. Когда он закончил, она окинула украшенную ромашками могилу обвиняющим взглядом.

– Любопытный вид бессмертия, – медленно произнесла она. – Жила и не умирала, но могла быть убита. Кажется, я где-то это уже слышала.

– Правда? – заинтересовался он, но сразу связал факты. – Ах да, ваши волкары! Они тоже были бессмертными, да?

– Да, – кивнула она. – Некоторые люди охотились на них, чтобы стать бессмертными, как они…

Они обменялись многозначительными взглядами и задумались. У каждого были свои предположения.

– Интересно, – буркнул мужчина.

– Интересно, – повторила Венда.





* * *


В тот день волкоглазый снова держался на расстоянии. Венда видела, что время от времени он появляется на краю леса, проверяя, что она делает, но у него не было желания разговаривать. Такое поведение ее сильно раздражало. Она чувствовала себя как узник под постоянным надзором охранника. Ходила нахмурившись, прореживая на огороде густо растущие травы и вырывая сорняки. Вывесила на плетень прокипяченное утром полотно. Вечером убрала его, кидая мрачные взгляды на мужчину, прислонившегося к сосне и стругающего палочку.

– Венда! – неожиданно услышала она и с удивлением увидела Рестко, сына кузнеца, шедшего по тропинке и махающего ей рукой. Во второй руке он держал какой-то сверток, а по его нарядной одежде она догадалась о надвигающихся романтических проблемах.

Она кинула взгляд на волкоглазого. Он тоже заметил парня, хотя Рестко не знал, что кроме него и Венды тут еще кто-то есть.

– У меня есть что-то для тебя! – закричал он, раздуваясь от гордости.

Он был уже около калитки, когда последний из волкаров выскочил из-за деревьев и вырос перед ним, словно скала.

– Что надо?! – зарычал он, поднимая верхнюю губу и обнажая довольно длинные клыки. – Убирайся! Она моя!

Рестко дернулся, у него перехватило дыхание, и он начал пятиться по тропинке, что-то бессвязно лепеча. Венда кинулась к нему, но, когда дошла до калитки, молодой кузнец уже улепетывал в деревню с такой скоростью, что только пыль за ним клубилась.


– Что ты делаешь?! – закричала она волкоглазому. – Рестко, вернись!

Но парень и не думал возвращаться. Он уже исчез за деревьями, даже не обернувшись.

– С ума сошел?! – Венда яростно толкнула оборотня. – Что это за дурость? Кто тут твоя? Я тебе что, нож или топорик?

Мужчина хмуро смотрел на нее и молчал. А девушка кипела от злости.

– Ты что, идиот? Хочешь проблем мне добавить? Теперь точно никто ко мне не рискнет прийти.

– Для тебя это так важно? – буркнул он воинственно. – Не знал, что ты ищешь мужа.

Она задрала голову и приблизилась к нему на расстояние шага.

– А что ты думаешь? Что я хочу остаться одна? Думаешь, так легко справляться самой по хозяйству? А вот и нет! И мне совсем не улыбается пускать под крышу кого-то из этих… – Она махнула в сторону деревни. – Но я сама не справлюсь, понимаешь? Не понимаешь, – она раздраженно покачала головой.

– Но я…

– Ну конечно, – прервала она его с пылающим взглядом. – Ты! Для тебя только ты и существуешь! Тебя не устраивает, что я собираюсь замуж, уже слышала это из-за Имира. А я должна ни о чем не спрашивать и позволять тебе приходить, когда захочешь, уходить, когда захочешь, помогать или не помогать и воспринимать меня, словно я не думаю и ничего не чувствую. Как твоя собственность. С меня достаточно крестьян, которые хотят решать, как мне жить, при этом не собираются посвящать меня в свои великие планы. Я что, дура, по-твоему?

– Успокойся, – бросил он холодно.

– Сам успокойся. Хватит! Сделаешь еще что-то подобное – и пожалеешь.

Она погрозила ему кулаком перед самым носом, после чего развернулась на пятках и промаршировала в сторону дома. Она яростно хлопнула калиткой, которая тут же открылась снова.

Волкоглазый провожал ее взглядом, пока она с треском не захлопнула за собой дверь избы. Он минуту вслушивался в странный водоворот противоречивых чувств, что кипели в его душе. Некоторые он не смог распознать. Они были для него совершенно новыми. Наконец он сорвал длинную травинку, что росла возле тропинки, и, сминая ее в пальцах, медленно направился в сторону леса.





* * *


На следующий день все изменилось.

Венда задумчиво кусала кончик косы. Она наблюдала за волкоглазым уже больше часа и все никак не могла привыкнуть к этому виду. Она утром пришла на луг, ведя за собой упрямую корову, и была поражена увиденным. Мужчина, одетый только в штаны, скользящими уверенными движениями косил траву косой хранителя. Правда, она видела его только со спины, но он казался спокойным и довольным.

Она подошла, кашлянула, чтобы не подвергнуться рефлекторному удару.

Он остановился, не поворачивая к ней даже головы. Вытащил из-за пояса оселок и быстрыми движениями направил косу.

– Чего так крадешься? – насмешливо спросил он. – Я не конь, чтобы ко мне нельзя было со спины подходить.

– Ну, тебе лучше знать, – буркнула она, притворяясь, что не язвит. – Кони у нас не водятся, а вот волки…

Он окинул ее взглядом, который показался бы грозным, если бы ему удалось скрыть веселые искорки в желтых глазах. Он вернулся к работе, а Венда привязала корову неподалеку к колышку.

– Это такое извинение, как я понимаю? – с подозрением спросила она.

– А мне нужно за что-то извиняться? – спросил он, не отрываясь от работы. – Я буду тебе помогать с тяжелой работой. Тебе не нужен муж. Но помни, что это только моя добрая воля.

Венда раздраженно поморщилась, закатила глаза и ответила:

– Понятно.

Пинать коня не имеет смысла, как говорил хранитель.

– Послушай, – она решила зайти с другой стороны, – я бы хотела, чтобы ты мне кое-что пояснил.

– Нет.

– Что? Ты же еще не знаешь, что я хочу спросить! Боги, почему ты такой… Мне слов не хватает! – она уперла руки в бока, как сварливая баба. – Послушай, я должна знать, что стало тогда в замке, когда Эллениале убила волкаров. И как тебе удалось выжить?

Он резко остановился, окинул ее предостерегающим взглядом и вернулся к прерванной работе.

– Ну что снова не так? – надулась она. – Это какая-то тайна? Или что, так ты предашь их?

Он прервал работу. Выпрямился, оперся на косу и посмотрел на нее.

– Девочка, подумай немного. Разве я похож на того, кому сто лет?

Она пожала плечами.