Иди и жди морозов

* * *


Праздник продолжался, а Венда не показывала перед Вильо, как важно ей то, что она узнала от нее. А также не показала волкоглазому, что знает про пророчество Аласы, хотя неизвестно почему чувствовала себя обиженной и немного опечаленной.

Даже если волкоглазого и удивила ее молчаливость и задумчивость, он ее об этом не спрашивал. Он появлялся каждое утро, когда она возвращалась из маленького хлева с ведерком молока, и ждал инструкций. Она холодно его приветствовала и посылала за дровами или водой к ручью, после чего отчаянно искала для себя занятие как можно дальше от него. Они оба молчали, а атмосфера все больше накалялась.

– Сегодня мне не о чем тебя просить, – как-то утром сказала она. – Можешь делать, что хочешь.

Да Верн намеревался уйти, но вдруг остановился и спросил:

– А что ты будешь делать? Я помогу тебе.

– Нет, – быстро и резко ответила она. – Я сегодня буду очень занята, и у меня не будет времени с тобой спорить. Сегодня купаль-ночь, я должна собрать зверобой, а его пока мало расцвело. Полынь тоже мне нужна, поэтому… Неважно, я буду занята. Но посмотри на это с другой стороны, это самый длинный день в году, и ты можешь его провести, как хочешь. Я должна много чего приготовить к ночи.

– Я помогу тебе.

– Поможешь. Зачем? – бросила она. – Мне ничего не угрожает. Буду собирать цветы. Не думаю, что оплачу такую потерю времени. Потому что всегда за все нужно платить, правда?

Да Верн явно искал причину остаться. В последнее время он часто задавал себе вопрос, почему делает все это и действительно ли причина до сих пор та же, что и раньше?

– Мне нечего делать, – наконец сказал он.

– Меня это не касается. У меня много работы.

– Но… Я хочу остаться, – с нажимом произнес он.

Венда с беспомощным вздохом прошла мимо него и скрылась в избе, оставив мужчину одного во дворе.

«Не ищи в его поведении симпатии, – в который раз повторяла себе Венда. – Его волнуешь не ты, а они. Всегда только они. Ты для него только ключ к Синим Водам».

Волкар минуту стоял, казалось, наблюдая за пчелами, за качающимися головками ромашек на грядках, затем повернулся и с упрямым выражением на лице направился в лес.

Девушка украдкой наблюдала за ним через окно, воюя с собой, но разум пока контролировал сердце. Поэтому она не отошла от окна, пока мужчина не исчез из ее поля зрения. Тогда она закружила по комнате, выбрала самую большую плетеную корзину и отправилась на луг за зверобоем.

Для остальных жителей долины вступление в радостное, купальское настроение не представляло таких трудностей. Суетясь вокруг, люди заражали друг друга весельем, словно простудой.

Женщины убирались в избах, и в этот один-единственный день в году они позволяли погаснуть пламени в очаге. Мальчики и мужчины выносили большое количество дров из леса и складывали их в высокие кучи на полях, холмах и лугах, окружающих деревню. Девочки и девушки помогали родителям, но искали возможности, чтобы ускользнуть на свидание с любимыми и строить пылкие планы на ночь. Потому что в эту единственную ночь в году все было разрешено, и даже традиции можно было нарушать. В эту ночь свет побеждал мрак, и кто мог, тот должен был чтить перерожденную мать-природу и подражать ее свободе, радости и плодородию. Это была ночь дикой человеческой натуры. Свет старше оков культуры, которые люди надели на себя.

И хотя эта ночь была самой короткой в году, для многих она становилась самой важной в жизни. Исполнялись их надежды, планы и подавленные желания. Можно было дать волю скрытым страстям или открыть что-то новое в ком-то, кого знаешь много лет. Одного общего прыжка через купальский костер хватало, чтобы заключить брак на всю жизнь.

На следующий день все возвращалось в привычное русло.

Когда солнце начало опускаться за вершины гор, кучи дров были готовы принять священный огонь. На некотором расстоянии от них люди раскладывали на траве принесенную еду и мед с пивом. Каждую из больших бочек с напитками Венда лично приправляла специальным купальским настоем из любовных и слегка дурманящих трав. Она работала над ним в поте лица несколько последних дней и сегодня была уверена, что произойдет нечто большее: поднимет ей настроение и прогонит сомнения и навязчивые мысли.

Вечером, в священной роще, собралась почти вся молодежь долины, от детей, уже подстриженных, до юношей и девушек на выданье. Все были одеты в тонкие платья и рубашки. Девчата, вместе с Вендой, надели на головы венки, сплетенные из полевых цветов, полыни и зверобоя. Те, кто уже познал любовь на вкус, смотрели голодными глазами и возбужденными взглядами внимательно следили за каждым движением хранительницы. Несмотря на это Венда знала, что не может спешить, ведь боги ничто так не ненавидят, как небрежность в жертвоприношениях.

– Сварог! – поприветствовала она солнечный диск, поднимая кубок с травяной настойкой, поворачиваясь на запад. – Хорус! – она повернулась на восток, где должна была находиться луна, которую в новолуние нельзя увидеть. – Боги, делящиеся богатством! Дайте нам радость и богатые урожаи, дайте нам плодовитость, словно зерна, посеянные в землю. Пусть наши женщины легко рожают, как эта земля, которая плодоносит каждый год. Сегодня мы предлагаем вам в дар этот напиток и просим вашей благосклонности. Радуйтесь с нами, мы чтим сегодня матерь-землю, плодородную и ласковую, и добрый свет дня, который побеждает ночь.

Она вылила немного травяной настойки в сторону заходящего солнца, потом в сторону восходящей луны, а остальное выпила сама, произнеся тост. Нежный напиток приятно разлился по горлу и опалил желудок. Он был чертовски крепкий, крепче, чем у хранителя.

«Это только праздник», – подумала она как маленький озорной ребенок, мысленно хихикая.

Хранительница вышла из леса, а за ней ступала свита из молодежи. Уже за границей святого места был сложен большой костер. Рядом в землю был вбит березовый колышек, на которое положили ясеневое колесо. Венда кивнула головой Ирке и Садко, которые с рвением закрутили колесо под громкие крики друзей, но прежде всего под смех и шутки девушек.

Молодая хранительница стояла рядом, стараясь сохранять важный вид. Она ждала, как и остальные, удастся ли им зажечь купальский огонь. Продолжалось это с минуту, но, наконец, она заметила дым, а потом занялось сено и зверобой, намотанные на спицы колеса. Собравшиеся от радости закричали, а раскрасневшиеся парни быстро сняли с колышка колесо и покатили в сторону сложенного кострища, которое почти сразу же загорелось.

Какая это была радость! Она разносилась по всей долине, когда возле остальных кострищ жители ждали, тайно попивая мед и заедая лепешками. Зажжённые факелы от первого костра с радостным пением понесли по долине. Очередное большое кострище засияло над озером, потом на холме, рядом с руинами и на развилке, возле старой часовни забытого божества. Над избами, куда люди доставили священный огонь, к вершинам гор неслись веселые крики и радостное пение, отражаясь от гладкой поверхности озера.

Молодые и старые водили хороводы вокруг костров. Люди держались за руки и попивали пиво, приправленное любовным эликсиром. Тот или иной хозяин прогонял через маленький костер свои стада, украшенные венками из полыни, чтобы очистить их от болезни и уберечь от порчи. Запах паленых трав разносился далеко по околице.

Родители Атры и Люса сидели на траве недалеко от озера, наблюдая за группой молодежи, танцующей вокруг пламени.

– Нет другого выхода, – гасил беспокойство жены Счислав, отец девушки. – Сама не решится. – Он хлопнул рукой по бедру, подчеркивая этим важность своих слов. – Они выпьют это и влюбятся друг в друга с первого взгляда.

– Но это почти как силой их поженить…

– Глупости говоришь, женщина. Во всяком случае, они присмотрятся друг к другу и не будут несчастны.

Краста неохотно согласилась. Украдкой она подсыпала в мед зелье, которое достала вчера у ведьмы. Жестом подозвала дочь. Родители Люса кивали головами.

Атра, уже немного опьяненная весельем, танцуя подошла к родителям, с прекрасной улыбкой на губах. За ней стоял Люс, которого также позвала мама.


– Что такое, мамочка? – девушка сдула влажный локон со вспотевшего лба.

– А ты разгорячилась, Атра, – невинно усмехнулась мама.

– И что с того? – она пожала плечами. – Разве не этим стоит заниматься в такую ночь? Развлекаться и забывать обо всем. Обо всех! – Она подняла руки над головой и едва не попала Люсу по лицу. Он любезно улыбнулся.

– Да, да, – Виера, мать парня, кивнула головой. – Это магическая ночь. Но пить ведь что-то нужно, да? Вот, сынок, – она подала ему кубок.

– И тебе, доченька, – Атре тоже всунули в руки кубок.

Они выпили до дна, ничего не подозревая, а родители незаметно обменялись многозначительными взглядами.

Молодые вернули кубки, после чего Атра развернулась на пятках и упала прямо на парня. Она уже собиралась его оттолкнуть, но внезапно у нее закружилось в голове, ее качнуло, и его руки уберегли девушку от падения.

Она подняла глаза, натыкаясь на широкое искреннее лицо и полные доброты глаза. Какое-то новое, сладкое чувство захватило ее сердце. Она мечтательно улыбнулась, не в состоянии отвести от него глаза. Люс также улыбался, все еще не отпуская девушку, его руки переместились с ее плеч и крепко обняли за талию.

– Потанцуем, – предложил он.

Она бессознательно кивнула и дала отвести себя в сторону костра. Через мгновение они кружили среди других, крепко держась за руки.

Родители с облегчением выдохнули.

И только Яда, ожидающая невдалеке, что Люс к ней вернется, обеспокоенная этим видом, опустилась на холодную траву и почувствовала, как внезапно рушится ее маленький мир.





* * *


Занятые забавой жители долины утратили чувство времени. Разгоряченные напитками и танцами девушки высоко задирали платья, а парни сбросили рубашки, все охотнее следуя за блестящей, нежной кожей женских бедер.

– Да святится купаль-ночь, – буркнула Венда, потягивая напиток прямо из бутылки.

Уже который час она наблюдала, как глаза соседей затягивала мгла, дыхание становилось все более хриплым и, свободные от оков, их тела и лица разгорячались на природе.

Сама она, хоть и пила намного меньше, чувствовала, как потухшие давно чувства прорывают плотину здравого рассудка, а мысли начинают кружить вокруг только одного желания.

Ее взгляд все чаще скользил по темной стене леса.

Там ли он? Наблюдает ли за ней?

Она закусила губу, ощущая на теле волчий взгляд. А может, это просто тепло купальского костра?

Свободным, медленным движением она подтянула платье до бедер, массируя подушечками пальцев пылающую живым огнем кожу. Она надеялась, что он смотрит. Она усмехнулась, деликатно раздвинула губы, после чего влила в горло весь кубок святого напитка. Он уже не обжигал, только разливался по телу, как чистый мед.

Небрежным движением она откинула кубок и бутылку куда-то в сторону, медленно повернулась и, колыхая бедрами, исчезла между деревьями.





* * *


Уставшие от танцев, вспотевшие и ничего не соображающие от счастья, Атра и Люс упали на траву возле своих родителей, все еще держась за руки и заливаясь смехом. Они крепко поцеловались, не обращая внимания на старших.

– Хорошая будет пара, – заметил отец девушки, словно пытался убедить в чем-то себя. – Просто огонь!

Остальные согласились с ним более или менее охотно.

– Время идти домой, – заметила мать Люса, потянув мужа за рукав рубашки. – Пусть молодые забавляются на траве, я предпочитаю теплую избу, – она пихнула его в бок.

– О, смотрите, как он прыгнул! – выкрикнул отец Атры, поднимаясь с земли. Молодые парни прыгали через костер, выделывая кульбиты в воздухе, а девушки кричали от радости.

Атра и Люс непроизвольно посмотрели в том направлении.

– Эх, что за ночь! – размечтался Варней, отец Люса, и словно невзначай добавил: – В купаль-ночь совместный прыжок через огонь значит больше, чем брачная клятва перед Родом.

– Правда, соседи, – легко согласилась Краста. – Кто сегодня через огонь перепрыгнет, тот уже как муж и жена для людей.

И вся четверка, чересчур медленно, начала собираться домой.

Атра и Люс все еще смотрели друг другу в глаза, не в состоянии насмотреться, а рука парня уже глубоко пряталась под платьем девушки.