Иди и жди морозов

Когда она вошла в избу в тот вечер, было уже темно, поэтому под одеяло она залезла на ощупь. Наткнувшись там на мужа, она гневно взвизгнула.

– Ради Эллениале! Что ты тут делаешь?

Разбуженный Люс натянул назад одеяло и недовольно буркнул:

– Сплю!

– Тут? – возмутилась она. – Что-то я не помню, чтобы разрешала тебе. Ты должен спать на полу.

Мужчина раздраженно вздохнул. Голова болела до сих пор.

– Мне не нужно твоего разрешения. С этого момента я сплю тут. Если тебе это не нравится – не мое дело.

– И что я должна делать?! Ты выгоняешь беременную женщину из кровати?

– Не выгоняю я тебя, – ответил он устало. – Можешь тут оставаться, если хочешь.

– С тобой? – зарычала она с яростью. – Чтобы ты терся о меня своим потным телом?

– Я не заставляю, – простонал он. – Твое тело не притягательно для меня. Твой живот растет, твоя фигура испорчена, а милым характером ты это не компенсируешь. Можешь спокойно спать, я не прикоснусь к тебе, даже если будешь умолять.

Девушка аж онемела от злости. И обиды, потому что он попал в точку.

Она перестала быть красивой. Несмотря на комплименты, которыми ее засыпали, несмотря на уверения, что беременность ей к лицу и она сияет новым светом, Атра понимала другое. Она видела, как ее тело изменяется, и была в ужасе от мысли, что уже никогда не будет выглядеть так прекрасно, как несколько месяцев назад.

– Хам, – рявкнула она, поворачиваясь спиной к мужчине и перетягивая одеяло на себя.

– Мегера, – ответил он, пытаясь перетянуть одеяло.

– Перестань!

– Сама перестань!

– Возьми себе другое одеяло!

– Сама возьми!

Атра яростно фыркнула и уже хотела ответить, как ребенок впервые толкнул ее.

Девушка замерла, положив руку на живот.

– Что? Что такое? – забеспокоился Люс.

– Ничего, – огрызнулась она небрежно. – Кажется, оно… пинается.

Он повернулся к ней, приподнимаясь на локте.

– Правда? – оживился мужчина.

– Эй, руки убрал, – задохнулась она, когда он попытался дотронуться до ее живота.

– Перестань, женщина, это и мой ребенок.

Она фыркнула, но не стала над ним издеваться. Хотя это было бы просто.

Она позволила ему приложить ладонь к круглому животу, прикрытому тонкой тканью ночной сорочки. Это было странное ощущение, потому что кроме той единственной ночи, когда они были одурманены, они не прикасались друг к другу даже случайно. Оба молча замерли на кровати, ожидая, пока ребенок снова совершит какое-то движение, но он, похоже, не собирался этого делать.

– Знаешь, Атра, – прошептал парень, – мне тоже не в радость этот брак, как и тебе, но я только сейчас понял, что у нас будет ребенок. У тебя и у меня. Родится маленький человечек, и он будет наш. Странно, не думаешь?

– Странно, – кивнула она, чувствуя неловкость.

Она тоже только сейчас поняла, что в ее животе действительно что-то живет. То есть кто-то.

– Может, у той ночи был какой-то смысл, – протянул Люс. – Каждый из нас желал бы находиться подальше от другого, а тем временем мы должны быть вместе.

Атра осторожно убрала его руку и скривилась в темноте.

– Ты что, меня соблазняешь? Ни в какую судьбу я не верю, ахинею эту неси своей мельничихе.

Ласковый по природе Люс тихо вздохнул, качая головой.

– Не соблазняю, – ответил он. – Я даже не знаю, как соблазнить такое чудовище, как ты. Нужно было бы спросить Венду, чем приманивать василиска, – он секунду колебался, а потом медленно добавил: – Но, может, мы должны хотя бы попробовать как-то жить вместе? Не как муж с женой, а как люди, которые вынуждены. Подумай об этом. Я тоже это обдумаю.


Он отвернулся и снова потянул одеяло.

– Может, боги хотят этого от нас, – буркнул он.

Атра промолчала насчет решения богов. Ребенок появится на свет по решению кого-то совсем другого. Хотя, может, именно боги решили одурачить демонов? Они же дали ей ребенка, чтобы никто из людей не взял ее, а у этого дурня уже слезы на глазах, как подумает о розовеньком младенце.

Она должна хорошо все обдумать.

Она встала и на ощупь нашла другое одеяло.

– Интересно, каким он будет, – произнес парень, когда она, хмурая, укладывалась в постель.

«Да, интересно, – подумала она, и мурашки пробежали по спине. – Интересно, чем он будет. Хоть бы выглядел, как человек».





* * *


На следующий день праздновали окончание лета и приготовление к зиме. Так уже сложилось, что жизнь в долине определялась ритмом, заданным природой, вертелась вокруг действий и работ, выполняющихся из года в год в той же самой последовательности. Отдельные праздники, жертвы и благодарности богам падали словно камни в колодец, отмеряя время от весны до весны, от осени до осени, от одного года к другому.

Веселым хороводом жители долины принесли большой украшенный каравай в священную рощу, к статуе Святовита с четырьмя лицами. Лицо, перед которым они поставили каравай, олицетворяло ту часть природы божества, которая наделяла людей благосостоянием и богатствами. Для этого тут помещался и рог изобилия.

Венда, идущая во главе поющей процессии, подошла к статуе бога и заглянула в наполненную медом чашу. Она размышляла, что сделает, если из вредности Да Верн снова выпил весь мед. К счастью, она могла с облегчением перевести дыхание, глядя на полную чашу.

– Почти ничего не убыло, – заявила она, поднимая чашу с сторону улыбающейся толпы. – Следующий год будет для нас хорошим.

Люди повеселели, обмениваясь довольными взглядами. Потом знахарка произнесла короткую благодарность Стятовиту за богатый урожай в этом году и попросила такой же богатый урожай и на следующий год. От имени всех хозяйств она обещала возложить в благодарность каравай, не меньший, чем они принесли сегодня.

Величина каравая зависела от количества муки, которую можно было на него потратить. Поэтому если год был плохой, то и каравай будет маленьким. Люди думали, что таким образом и божества должны волноваться за хороший урожай. Но думал ли так Святовит, трудно было утверждать.

После торжественного жертвоприношения пришло время развлечений. Посреди деревни, рядом с колодцем, поставили ряды лав, уставленные яствами. Как и во время русалии, для хозяек это была возможность похвалиться умениями, традиционными семейными рецептами, а также новинками и диковинками, освоенными в этом сезоне. В воздухе ощущалось бабье лето, что ознаменовало окончание теплых дней и начало темной части года.

Все праздновали.

Вильо и Костьян улыбались друг другу, очевидно заключив перемирие на время праздника. Аласа, раздуваясь от гордости, рассказывала младшим подружкам, как вместе с другими взрослыми женщинами пекла калач.

Мельник Вастир огласил, что на Зимние праздники его дочь Яда выходит замуж за Лендава. Погодника полюбили почти все жители долины. Мужчины ценили его за тяжелый труд на мельнице, а женщин он очаровал улыбкой и прекрасными серыми глазами. Аника тоже в конце концов должна была выйти замуж за Марона, но на эту перспективу отреагировала коротким грустным хмыканьем, поскольку с Мароном они уже два дня не разговаривали.

Стоян немилосердно кашлял на другом конце стола, а Здамир его грубо затыкал снова и снова, потому что кашель мешал ему не только есть, но и бахвалиться усовершенствованным им новым мехом.

Лань, подговоренная Вессой, принесла Венде букетик полевых цветов с такими короткими стебельками, что бедная знахарка едва могла держать их в руках. Хранительница восхищенно рассыпалась в благодарностях, Лань покраснела и убежала к отцу. Свавер одной рукой обнял ее, а кружкой в другой руке чокался с Ларсом, до упаду смеясь над чем-то.

Даже Ярт смог частично преодолеть ужасные события лета. Он полностью выздоровел, и сегодня у него было хорошее настроение. И все это благодаря сочувствию вдовы, подкладывающей ему в тарелку угощение. Не ускользнули от внимания хранительницы пламенные взгляды, какими седеющий корчмарь обменивался с Милисой, младшей дочерью охотника.

Все веселились, и Венда наблюдала за соседями, улыбаясь собственным мыслям. Приятно было видеть их всех здоровыми и в хорошем настроении. Ей не хватало только Да Верна, хотя она знала, что он бы тут оказался лишним. Она как-то не представляла, чтобы он мог с ними вот так запросто сидеть, есть и пить.

Хотя в глубине души она надеялась, что, может быть, когда-нибудь так и будет.

Когда она вернулась домой, было уже совсем темно. Она собралась в кровать, когда раздался тихий стук в дверь. Она открыла двери с улыбкой, даже не спрашивая, кто там.

– Привет, Венда.

Она замерла. На пороге стоял Ярел.

– Можно зайти? – тихо спросил он.

После минутного потрясения она кивнула. Открыла дверь шире, приглашая его в избу.

– Я думала, что ты…

– Уже умер? – закончил он, оглядывая комнату быстрым взглядом.

– Что я тебя больше не увижу, – покачала она головой. – Честно говоря, не надеялась, что ты еще тут. Я всех убедила, что ты вернулся к себе.

– Но я тут. Все еще тут, – он тяжело вздохнул.

Девушка едва заметно улыбнулась. Человеческая часть ее души радовалась, видя друга, но та, тренированная с детства хранителем, с подозрением приглядывалась к нему, каждую минуту готовая схватиться за деревянную палку в углу комнаты.

Ярел выглядел старше, чем когда в последний раз они виделись, и, кроме того, казался очень уставшим. Запали зеленые глаза с темными кругами. Губы обветрились, лицо обгорело от летнего солнца и горного ветра. Одежда запылилась, а местами разошлась по швам. Кожаные штаны стерлись, и только коричневый плащ выглядел новее, чем остальная одежда.

Мужчина не был похож на того изящного и благородного воина, который прибыл в долину вместе со Сталлой. Он выглядел как разбойник с большой дороги.