Игра без правил. Как я была секретным агентом и как меня предал Белый дом

Но весенним утром 1985 года, перелистывая «Филадельфия инкуайрер», Дайана Плейм думала только о том, что в отличие от своих подруг ее дочь до сих пор не уверена, чем она хотела бы заняться. «Все ее подруги уже выбрали свою дорогу в жизни, — рассказывала Дайана Плейм. — Она собиралась было поехать с друзьями во Флориду на пасхальные каникулы, но поездка не состоялась, и она вернулась домой и сказала, что, пожалуй, примет участие в тестировании, объявленном ЦРУ. Господь послал нам с мужем, — продолжала Дайана Плейм, — замечательных детей. Ни с сыном (Робертом Плеймом — старшим сводным братом Валери), ни с дочерью у нас никогда не было проблем». Валери всегда была «очень ответственным и в то же время веселым, замечательным, гармоничным человеком». В младших классах она играла в хоккей, в старших — выступала за школу на соревнованиях по легкой атлетике. У нее всегда был тесный круг друзей, которые, по словам ее матери, «во всем хотели быть первыми» и оставались при этом хорошими, добрыми детьми.

Брат Валери Роберт, шестнадцатью годами старше ее, сын отца от первого брака, следуя семейной традиции, выбрал военную службу и стал морским пехотинцем. В 1967 году он служил во Вьетнаме и был тяжело ранен. Известие о его ранении обрушилось на семью внезапно. Однажды они узнали, что в их отсутствие к дому подходили двое военных. «Я кинулась к соседям, — вспоминает Дайана Плейм этот ужасный день, — и принялась стучать в дверь. Видели ли они десантников у дверей? Да, видели. Муж так и рухнул в кресло. Когда морпехи вернулись, я открыла дверь и спросила только: он жив или погиб?» Он был жив, но тяжело ранен во время разведывательной вылазки. Пуля разорвала артерию на правой руке. Его доставили в медпункт, где, по словам Дайаны Плейм, оказался хирург, проводивший инспекцию медицинского обслуживания армии США во Вьетнаме. Он осмотрел Роберта и сказал: «Я спасу вам руку». Понадобилось три года и четырнадцать операций, чтобы Роберт выздоровел.

Это переживание вызвало большие, хотя и не сразу заметные перемены в родителях Валери, особенно в отце, Сэмюэле Плейме, отставном полковнике и командире эскадрильи ВВС. «Мы были убежденными республиканцами, пусть и не имели партийных билетов, — говорит Дайана Плейм. — Но мой муж разочаровался в их политике после Вьетнама» (в том числе и потому, что США вели там боевые действия, хотя официально президент войны не объявлял).



Дайана и Сэм Плейм любили путешествовать, особенно по Европе, впоследствии и Валери последовала их примеру. Когда Дайане Плейм было уже под тридцать, она два года работала во Франкфурте, в американской школе при базе Третьей бронетанковой дивизии. «Я отправилась туда, чтобы подольше не выходить замуж, — смеется она. — Но домой вернулась вместе с Сэмом. В Германии я жила в общежитии для медсестер, не на основной базе, и рядом с госпиталем был офицерский клуб. Однажды вечером мы пошли туда с подругами, и вдруг ко мне подходит офицер и спрашивает „Не согласитесь ли выпить со мной?“» Она согласилась, как позже согласилась выйти за него замуж, и 13 августа 1963 года родила дочь Валери в Анкоридже, на Аляске, где Сэм служил командиром эскадрильи на местной базе ВВС. «Так получилось, что и брат мой был пилотом ВВС, и муж — полковник ВВС в отставке», — говорит она.

В 1966 году, когда Валери еще не было трех, семья перебралась в пригород Филадельфии, где выросла Дайана Макклинток Плейм. Валери училась в начальной школе Пайн-Роуд, а впоследствии в средней школе Лоуер-Морланд в богатом округе Монтгомери, а мать работала в школе в соседнем городке Абингтон.

Как описывает Валери Плейм в своих мемуарах, они с родителями часто паковали чемоданы и отправлялись в Европу рейсами первых, тогда еще бюджетных (дешевых), авиакомпаний. Дайана Плейм с ностальгией вспоминает, как в 1973 году они снимали виллу в Порто Санто-Стефано в Тоскане. Дайана выбрала виллу, откуда «открывался вид на Тирренское море, а все окна выходили на террасу». Позднее родители Валери не раз навещали дочь, когда она выполняла задания в Афинах, Лондоне и Брюсселе.

В Пенсильванском университете Валери изучала немецкий язык и бизнес и была членом женского студенческого общества. Как вспоминает Дайана Плейм, после первого курса Валери вместе с университетской подругой отправилась работать на туристское ранчо в Вайоминге, неподалеку от Йеллоустонского национального парка. На втором курсе она провела целый семестр в Германии, в Кёльне, изучая немецкий язык.

Зная о любви дочери к путешествиям, о ее интересе к международным событиям и истории, а также принимая во внимание семейную традицию государственной службы, Дайана Плейм вырезала объявление ЦРУ в «Филадельфия инкуайрер» и послала его Валери. Так Валери обрела профессию, в которой добилась успеха.





Превращение в «Вал П.»


Ожидая результатов проверки, Валери сняла квартиру в районе Гловер-парк в Вашингтоне и устроилась на работу в знаменитом старинном универмаге «Вудворд и Лотроп» в центре города. Как сообщает «Вэнити фэйр», Плейм обручилась и вскоре вышла замуж за своего однокурсника Тодда Сеслера, который вначале намеревался работать в ЦРУ вместе с ней, но после передумал.[58] Брак оказался недолговечным.



Когда в 1985 году Валери начала работать в Управлении, оно переживало период бурного роста и масштабных преобразований. Директором ЦРУ в то время был Уильям Кейси, человек жесткий, убежденный антикоммунист, доверенное лицо Рейгана и, по мнению многих, лучший из всех директоров ЦРУ, хотя впоследствии несколько сотрудников Управления предстали перед судом по делу «Иран-контрас», участие в котором было санкционировано Рейганом и Кейси, несмотря на то что это шло вразрез с поправкой Боланда, согласно которой США не имели права оказывать военную поддержку антикоммунистической оппозиции в Никарагуа.

Валери Плейм была включена в инновационную программу подготовки кадровой элиты, внедренную с подачи Кейси и будущего директора ЦРУ Роберта Гейтса. В группах примерно по пятьдесят человек будущие аналитики и оперативники разведслужбы бок о бок осваивали теоретические основы деятельности Управления, а также государственное устройство и политические системы разных стран, прежде чем отправиться на «Ферму» для полувоенной боевой и оперативной подготовки. По словам ее однокурсников, ежегодно в программу подготовки стажеров включалось не более 250 прошедших по конкурсу курсантов. Осенью 1985 года сокурсники Валери знали ее как «Вал П.».

«Это было в годы правления Рейгана, и мы получили всестороннюю подготовку, — вспоминает Брент Каван. — Нам говорили, что, помимо зарплаты, в каждого из нас вложено по четверти миллиона долларов». Программа подготовки кадров, по словам Кавана, включала «широкий охват всех сторон деятельности ЦРУ: как работает наше правительство, как не срабатывают коммунистические системы, как работает Управление, что такое политическая экономия». Освоить все это — «задача не для слабаков», особенно если учесть, что учеба сопровождалась проверками физического и психического состояния, а также испытаниями на полиграфе (детекторе лжи).

В то же самое время Управление подвергалось поистине революционным изменениям в отношении подбора кадров. В прошлом ЦРУ предпочитало принимать в штат пресловутых «парней, которые учились в Йельском университете и сами были сыновьями парней, которые учились в Йельском университете и были сыновьями парней, которые учились в Йельском университете», по выражению Милта Бирдена, бывшего главы Отдела ЦРУ по СССР и Восточной Европе. Эта кадровая политика была унаследована ЦРУ от предшественника времен Второй мировой войны — Управления стратегических служб (УСС). Однако в 1980-х годах, во времена Рейгана — Кейси, ЦРУ формировало новый тип элитных кадров, и процесс отбора регламентировался теперь не столько принадлежностью к высшему классу и университетам «Лиги плюща», сколько способностями кандидатов.

«В то время они расширяли армию, расширяли Управление — мы боролись с Советским Союзом, мы боролись со шпионами», — поясняет Каван. По его словам, «в 1985 году ЦРУ отбирало людей молодых, способных и образованных. На собеседовании оценивался не только университетский диплом — Управлению требовались люди с широким кругом интересов, обладающие разносторонними дарованиями, умеющие ориентироваться в мире, толковые и находчивые».

Когда Плейм пришла в ЦРУ, демократизация в подборе кадров распространялась и на новые возможности карьерного роста для женщин. «Руководящие должности тогда занимали преимущественно мужчины, — вспоминает Ларри Джонсон, другой стажер набора 1985 года. — Она попала туда в начале переходного периода. Это было время социальных сдвигов, начатых, по иронии судьбы, при Рейгане. Билл Кейси, с каким бы презрением ни относились к нему некоторые, был лучшим директором ЦРУ за последние пятьдесят лет. Он горой стоял за своих людей. Были и у него провалы, но в целом он знал свое дело — разведку. Валери числилась среди „малышей“. Мне было тридцать лет, а ей двадцать два». Джонсон рассказывает, что он и другие стажеры постарше были «старшими братьями» для тех немногих курсантов, кто только что закончил колледж.

«Она держалась сдержанно и несколько замкнуто… не пыталась делать вид, будто представляет собой что-то особенное. И язык не распускала, — с одобрением вспоминает Джонсон. — Сейчас понимаешь, что она, тогда еще совсем зеленая, отличалась необыкновенной зрелостью и серьезностью. Понятно, она хотела, чтобы и ее воспринимали всерьез».

По словам Джонсона, среди пятидесяти курсантов их выпуска только трое достигли статуса самых засекреченных сотрудников ЦРУ, «агентов под неофициальным прикрытием» (НОП), — и Валери одна из них. Когда в 2003 году ее рассекретили, несколько ее бывших сокурсников, занятых кто в бизнесе, кто в правительстве, а один и вовсе действующий секретный агент Управления, — те, кто около двадцати лет назад знали ее только под именем «Вал П.», — открыто встали на ее защиту в знак протеста против того, как с ней обошлись.

Дайана Плейм признается, что, узнав от Валери по телефону о публикации Новака, она почувствовала даже облегчение. «Я понимала, что она страшно переживает. Но мне самой стало легче, оттого что больше не придется так волноваться за нее». Дайана Плейм «мало что знала» о карьере дочери в ЦРУ, что, возможно, и к лучшему. «Я понятия не имела, что она секретный агент. Она ни словом не обмолвилась об этом».





2. Командировка в Афины





Осенью 1989 Валери Плейм отправилась в свою первую зарубежную поездку в качестве оперативного агента ЦРУ в Афины. Ей было двадцать шесть лет, и ей предстояло прослужить в Афинах три года. Учитывая огромное число бизнесменов, иностранных дипломатов, коммунистов, представительств палестинских и других ближневосточных группировок, исторические и географические связи с Египтом и Ближним Востоком, наличие легкодоступных для террористов мишеней, протяженность береговой линии и множество островов, Греция служила для ЦРУ удобным местом для сбора информации.

Согласно воспоминаниям семьи, друзей и сослуживцев, Валери поселилась в северном пригороде Афин, в тихом семейном квартале, на втором этаже дома, при котором имелся прелестный садик и несколько открытых террас. Она учила греческий язык, обрабатывала и вербовала иностранных информаторов, совершенствовала мастерство — и полюбила эту средиземноморскую страну. «Мне все здесь понравилось: климат, природа, деревушки, культура и даже, хотя и не сразу, сами жители», — вспоминает Валери. Однако то время таило в себе серьезную угрозу для американских агентов в Греции, прежде всего со стороны левацкой террористической группы «17 ноября», боевики которой уничтожили нескольких американских агентов в Афинах, начиная с убийства в 1975 году шефа местной резидентуры ЦРУ Ричарда Уэлча. Несомненно, именно убийство Уэлча, а также обнародование сотен имен предполагаемых агентов ЦРУ бывшим сотрудником Управления Филипом Эйджи и его журналом «Контрразведчик» («Counter Spy») побудило Конгресс принять в 1982 году Закон о защите персональных данных сотрудников разведки — федеральный закон, которым грубо пренебрегут чиновники из аппарата Буша, когда в 2003 году «сольют» журналистам секретную информацию о Валери Плейм.

Разведывательная деятельность Валери в Афинах проходила под официальным прикрытием младшего гражданского чиновника посольства США. Она работала на полной ставке как сотрудник Госдепартамента и чиновник консульской службы, проводя собеседования с теми, кто запрашивал визу, и одновременно исполняла секретные обязанности: выявляя, обрабатывая и вербуя иностранных агентов — чаще всего после окончания рабочего дня. Официальный статус (и дипломатический паспорт) обеспечивал Плейм некоторую защиту: даже если бы греческие власти ее разоблачили и задержали, она могла воспользоваться дипломатическим иммунитетом. (В 1993 году дипломатическое прикрытие оказалось весьма полезным для преемников Плейм в Афинах, когда греки задержали двух американских «дипломатов», обнаружив оружие, радиопередатчики и белокурые парики в микроавтобусе «фольксваген», из которого те, судя по всему, вели тайную слежку. Вскоре после этого посольство США без лишнего шума отправило обоих «дипломатов» на родину, не дожидаясь, пока Греция со скандалом выдворит их за «деятельность, не совместимую с дипломатическим статусом», — как на языке дипломатов именуется шпионаж.) Шпионская деятельность Плейм заключалась главным образом в вербовке иностранной агентуры для получения из первых рук сведений о политических интригах и их движущих силах, а также обо всем, к чему информаторы имели доступ в силу своего статуса и рода занятий.

В то время резидентура ЦРУ в Афинах работала по трем основным направлениям: одно занималось внутриполитическими процессами Греции («место действия — Греция»), другое фокусировалось на советской угрозе, третье сосредоточилось на организации «17 ноября», члены которой после убийства Уэлча в 1975 году ликвидировали несколько американских, британских, турецких и греческих агентов. По словам коллег, Плейм действовала на внутриполитическом направлении, так что на деле ее дипломатическая работа в качестве сотрудника Госдепартамента во многом напоминала ее истинную, то есть секретную, деятельность в качестве агента ЦРУ по выявлению и вербовке агентов — источников информации, с тем чтобы правительство США могло более эффективно понимать, предсказывать и своевременно корректировать развитие внутриполитических процессов в Греции. Попросту говоря, ее работа состояла в том, чтобы, как выразился один из сослуживцев Плейм по посольству, «присматриваться к людям, выявлять их слабые места и определять возможность их вербовки».

Во время пребывания Валери в Афинах шефом резидентуры был опытный кадровый разведчик Дуг Смит, за плечами которого уже числилось несколько зарубежных командировок. Как вспоминает Смит, теперь уже вышедший в отставку, Валери «была честолюбивой и работала на совесть». «Расположить к себе людей, так чтобы они захотели общаться с вами и делиться разными сведениями, — на это требуется удача, а также профессиональное мастерство, — добавляет он, описывая качества успешного разведчика. — Редко кому с первого задания удается этого достичь. Ей удалось».

Бывший заместитель шефа резидентуры в Афинах, которого Валери в своих воспоминаниях называет «Джим» и который все еще служит в Управлении, через коллег передает, что он тоже «весьма высокого мнения о самой Валери» и уровне ее профессионализма.





Место действия — Греция



Греция, куда Валери прибыла в 1989 году, находилась в состоянии брожения и политической нестабильности наряду с подспудно негативным отношением к США и тем, кто с ними сотрудничал. Оккупированная во время Второй мировой войны вначале итальянцами, затем немцами, после войны Греция превратилась в линию фронта холодной войны и пережила травму революции и гражданской войны 1946–1949 годов. К 1960-м годам линия противостояния проходила между левым Всегреческим социалистическим движением, открыто враждебным Вашингтону, и либерально-консервативной партией «Новая демократия». В 1967 году, опасаясь победы кандидата от социалистов Андреаса Папандреу, антикоммунистическая греческая военная хунта во главе с полковником Георгием Пападопулосом совершила государственный переворот и установила диктаторский режим — власть «черных полковников». Хотя считается, что ЦРУ не было связано с хунтой, а администрация Линдона Джонсона даже официально осудила переворот, однако Управление поддерживало связь с некоторыми из офицеров — участников заговора.[59]



Конституционная демократия была восстановлена в 1974 году, с учреждением Третьей Греческой Республики, которая дожила до наших дней. Но напряжение сохранялось. Вторжение Турции на Кипр в 1974 году заставило Грецию временно выйти из НАТО, и марксистская террористическая группировка «17 ноября» («Н-17») возродилась и в последующие три десятилетия совершила двадцать три политических убийства и более сотни покушений, начиная с убийства сотрудника ЦРУ Уэлча. Террористы назвали свою организацию в честь последнего дня студенческих волнений, в которых в 1973 году студенты Афинского политехнического университета выступили против военной диктатуры, установленной в Греции полковничьей хунтой.





«17 ноября»


С самого начала основными мишенями атак «Н-17» были ЦРУ и американское присутствие в Греции. Уэлча застрелили 23 декабря 1975 года возле дома, где он жил в Афинах, на глазах у его жены и водителя. В своих манифестах, коммюнике и посланиях «Н-17» брала на себя ответственность за убийства и требовала, чтобы американские «империалисты» покинули военные базы в Греции, Турция оставила Кипр, а Греция вышла из НАТО и Европейской комиссии. Хотя эта группировка и заявила о том, что берет на себя ответственность за убийство Уэлча (в манифесте, переданном французской газете «Либерасьон» через посредничество французского писателя-экзистенциалиста Жана Поля Сартра), в то время мало кто в ЦРУ и греческой службе безопасности верил, что местная организация в полном одиночестве оказалась способной на столь дерзкие атаки. «Мы о них никогда не слышали, — утверждает Смит. — Ни Управление, ни греческая полиция знать не знали ни о каком „17 ноября“».

Как случилось, что Уэлч оказался столь уязвимым для нападения боевиков «Н-17», осталось невыясненным. В 1975 году бывший сотрудник ЦРУ Филип Эйджи, разочарованный поддержкой, которую ЦРУ оказывало диктаторским режимам в Латинской Америке, опубликовал книгу «В стенах Конторы: дневник ЦРУ» (Philip Agee. Inside the Company: CIA Diary. Penguin Books, 1975; на рус. яз.: Эйджи Ф. За кулисами ЦРУ. М.: Воениздат, 1979), приложение к которой включало тридцать страниц с именами сотрудников ЦРУ. Многие из этих имен он, по-видимому, вычислил по телефонным справочникам Госдепартамента и посольств. В том же году другие имена, включая Уэлча, были опубликованы в журнале «Контрразведчик». После убийства Уэлча многие в ЦРУ и США возлагали вину за раскрытие американского резидента на Эйджи и публикации журнала.

Однако сегодня большинство считает более вероятной причиной рассекречивания Уэлча (включая его точный адрес) публикации в греческой прессе. «Эйджи сдал кучу имен, — говорит Смит. — Потом и другие последовали его примеру… Но имя Уэлча и ряд других имен появились в местной печати. Мы считаем, что именно так они [„Н-17“] и вышли на Уэлча».

До самой смерти в январе 2008 года на Кубе Эйджи яростно отрицал какую бы то ни было вину в гибели Уэлча, указывая на то, что этого имени в его книге не было. Мало того, согласно очерку Джеймса Ризена, опубликованному в газете «Лос-Анджелес таймс» в 1997 году, Эйджи, в то время проживавший в изгнании на Кубе, подал иск против бывшей первой леди Барбары Буш по обвинению в клевете на том основании, что она написала в автобиографии: «Эйджи несет ответственность за то, что резидент ЦРУ в Афинах был раскрыт… и совсем скоро после этого нашего резидента убили». Бывшая первая леди в конце концов согласилась убрать это утверждение из своей книги.

В любом случае действия Эйджи потрясли Конгресс и немало способствовали принятию в 1982 году Закона о защите персональных данных сотрудников разведки, впоследствии оказавшегося в центре внимания в связи с разглашением секретного статуса Плейм самими правительственными чиновниками. Юная госслужащая во время своего первого зарубежного задания даже вообразить не могла такого развития событий.



В июне 1988 года, за год до прибытия Плейм в Афины, боевики «Н-17» совершили убийство военно-морского атташе при посольстве США, капитана ВМС Уильяма Нордина, направив заминированную машину на его бронированный автомобиль всего в нескольких минутах езды от его дома в Афинах. «Жуткая история, — вспоминает Джон Брэди Кислинг, сотрудник посольства в одно время с Плейм. — Мы очень переживали и негодовали. После этого мы все, находясь за рулем, поглядывали в зеркало заднего вида. Нам предписывалось не выезжать из дому одновременно. Всегда выбирать новый маршрут. Иметь запасной маршрут для отступления… Целый свод инструкций».

По каким-то неведомым причинам Плейм и ряд других служащих посольства должны были жить в северном пригороде Афин, откуда путь в Афины и посольство пролегал по одной-единственной дороге, которая в одном месте сужалась так, что риск нападения резко возрастал. «Как раз на этой дороге и был убит в 2000 году британский генерал Стивен Сондерс, — вспоминает Кислинг. — Почему-то мы именно там размещаем наших людей».

Смертоносная группировка «Н-17» была, и неудивительно, главной головной болью шефа Плейм, резидента Смита. «Когда я приехал туда летом восемьдесят восьмого, только что убили нашего морского атташе, — рассказывает он». В 1991 году террористы совершили очередное убийство: 12 марта с помощью дистанционно управляемого взрывного устройства был убит сержант ВВС США Рональд Стюарт, приписанный к базе ВВС в Эллиниконе близ Афин. Одним из требований «Н-17» было расформирование военной базы США в Эллиниконе, что и произошло в 1991 году.

Однако за время пребывания Плейм в Афинах греческая полиция не сумела арестовать ни одного члена группировки. На первых порах деятельности «Н-17» многие, в том числе и в Управлении, подозревали, что эта организация связана с ближневосточными террористическими группировками или выступает от имени иных антиамериканских сил. «Н-17» взяла на себя ответственность за убийство резидента Уэлча, но, по словам Смита, в то время их заявлению не поверили. «Мы не верили в это, пока они не убили еще одного из наших, — говорит Смит, — и не послали в „Либерасьон“ письмо с подробным изложением, как они это сделали. Только тогда мы поняли, что такая организация действительно существует».

С «Н-17» было покончено только в 2002 году. «В целом, эта группа была именно тем, чем они себя провозглашали, — говорит Кислинг, работающий над книгой об „Н-17“. — Городские революционеры, которые надеялись путем вооруженных акций продемонстрировать, что система уязвима, что массы могут восстать и создать более справедливый мир, опираясь на самоуправление рабочих». Надо добавить, как признают источники в США, что к подавлению деятельности этой организации ЦРУ почти не причастно. «ЦРУ всякий раз шло по ложному следу», — признает Кислинг. К разгрому «Н-17» привел случай. В июне 2002 года в руках боевика из «Н-17» взорвалась бомба, но его только ранило. Греческая полиция отвезла его в госпиталь. Там среди его вещей нашли ключи от конспиративной квартиры, и это, по словам Смита, решило судьбу городских революционеров. «Его вынудили признаться, чем он занимается, и в течение последующих недель он давал показания, называл конспиративные имена. В результате были произведены первые аресты. У полиции имелось множество досье на подозрительных лиц, но те, кого он сдал, среди них не значились». Полиция сумела задержать и предать суду многих членов группировки. Одна из самых опасных террористических организаций в Европе была разгромлена благодаря усилиям местных органов правопорядка, а также собственным просчетам; практически она прекратила существование.





Под прикрытием посольства


Как младший оперативник, Плейм отвечала за подбор людей, которые могли служить источниками информации по вопросам внутренней политики Греции. «Она работала с внутригреческой ситуацией, — вспоминает ее коллега. — Ситуация была любопытная — можно сказать, отголоски гражданской войны на фоне всеобщих антиамериканских настроений».

Если Валери только представлялась (когда представлялась) сотрудником посольства США, то Кислинг действительно являлся атташе политического отдела посольства с 1988 по 1992 год. (Двадцать лет спустя, в 2003 году, Кислинг стал героем международных публикаций, когда, находясь на ответственном дипломатическом посту в Афинах, подал в отставку в знак протеста против войны в Ираке, о чем он подробно рассказывает в мемуарах «Уроки дипломатии».[60]) Они с Плейм были тесно связаны по работе, и оба располагались на третьем этаже мраморного особняка, спроектированного архитектором Вальтером Гропиусом — баухаусная вариация на тему Парфенона.

По иронии судьбы Кислингу нередко приходилось обеспечивать прикрытие для сотрудников ЦРУ. «В мои обязанности входило обеспечивать им прикрытие на дипломатических приемах. Допустим, организуется прием по случаю какого-нибудь национального праздника. Конечно, по идее идти туда должен посол, но послу не хочется, тогда это возлагается на кого-нибудь из советников, и он организует приглашение на имя нужного человека». Такие приемы открывали прекрасные возможности для вербовки информаторов сотрудниками ЦРУ, в том числе Валери Плейм. «Вон тот парень настроен, кажется, весьма дружески, — возможно, удастся его разговорить, — описывает ситуацию Кислинг. — Разумеется, положение складывалось забавное, поскольку на такие приемы стекались шпионы, которые охотились за другими шпионами. В результате ЦРУ по большей части бегало за собственным хвостом», — слегка пренебрежительно говорит он.

Как атташе по политическим вопросам, Кислинг выполнял работу, в чем-то сходную с деятельностью Валери. «Выискиваешь людей, которые знают, о чем говорят, и заводишь как можно больше знакомств, — говорит он. — Среди политиков — из тех, что потолковее, с аналитическим складом ума. Среди представителей оппозиции в парламенте. И тому подобное. Раз в несколько месяцев я ходил на заседание политбюро коммунистической партии и пил там кофе по-гречески». Он мимоходом замечает, что наилучший способ маскировки для шпиона — как можно более полно вжиться в легенду прикрытия.

В политическом отделе посольства работало с десяток сотрудников, и, как говорит Кислинг, «среди них были такие, как Валери», имея в виду тех, кто официально числился дипломатическим работником, но на самом деле подчинялся ЦРУ. «Она работала в консульском отделе в порядке ротации кадров». Он вспоминает Плейм, в ту пору, официально, третьего секретаря отдела, как хорошо одетую, сдержанную блондинку, не без свойственного «новой поросли» ЦРУ самомнения. «Явно честолюбивая. С налетом снобизма, я бы сказал, — как у всех из ЦРУ».

В собственном приведенном выше описании этих событий Плейм с готовностью признает, что и она сама, и другие молодые сотрудники ЦРУ бывали порой «высокомерными до невозможности». В ее воспоминаниях можно найти отголосок межведомственного противостояния и взаимного недоверия между дипломатами и агентами. «Джон… ничего, кроме отвращения, к ЦРУ не испытывал и считал… сплошной грязью, — пишет она во второй главе. — С Джоном были солидарны хотя и не все, но многие его коллеги, полагая, что ЦРУ, с его ковбойскими замашками, только вредит репутации США и мешает нормальной работе… ЦРУ платило им той же монетой, относясь к чиновникам Госдепартамента как к никчемным слабакам и нытикам, которые только и способны отбывать укороченный рабочий день».

«Конечно, это соперничество, — соглашается Кислинг, описывая напряженные отношения между дипломатами и посольскими шпионами. — Они, видимо, искренне убеждены, что они одни делают дело, а мы просто слабаки. По-моему, так они укрепляют свой боевой дух».[61]





Мошенничество


Работа Валери Плейм в Афинах совпала с другим мелким дипломатическим скандалом, который позднее отзовется крупным расследованием в Вашингтоне и затронет ЦРУ в период правления Джорджа Буша-младшего.

«В моих обязанностях, — описывает Плейм свою деятельность в качестве сотрудника консульского отдела, ответственного за собеседования с желающими получить американскую визу, — мне помогал „Питер“, иностранец, много лет проработавший в консульском отделе… Он бегло говорил по-гречески, что всегда оказывалось кстати, и я привыкла полагаться на его суждение в спорных случаях. Несколько лет спустя я была неприятно поражена, узнав, что его арестовали и осудили по обвинению в мошенничестве с визами. Он продавал визы, возможно, как раз тем людям, по поводу которых я высказывала сомнения. Должна сказать, мне и в голову не приходило подозревать его».

Более двадцати лет спустя, в 2005 году, журналисты прослышали о связи ЦРУ с коррупционным скандалом в Вашингтоне, в котором был замешан конгрессмен (республиканец от штата Калифорния) Рэнди Дюк Каннингем, в ноябре 2005 года признавший себя виновным во взяточничестве и получивший восемь лет тюрьмы.[62] Среди оборонных подрядчиков и других лиц, фигурировавших в документах дела в качестве предполагаемых соответчиков Каннингема, значился некий американец греческого происхождения, бизнесмен-застройщик из Лонг-Айленда Томас Теодор Контоджианис. Как выяснилось, Контоджианис, в 2007 году заключивший сделку о признании вины по делу Каннингема,[63] еще в 1994 году признался в мошенничестве с визами, которое он осуществлял вместе с греческим подданным, работавшим в то время в посольстве США.[64] Судя по имеющимся данным, соучастник Контоджианиса из посольства в Афинах с большой долей вероятности и был тем самым «Питером», коллегой Валери.

Весной 2006 года в продолжение расследования по делу Каннингема последовали отставки директора ЦРУ Портера Госса и назначенного им на пост исполнительного директора Кайла Дастина (Дасти) Фогго, которому было предъявлено обвинение по одному из смежных дел, открытых в связи с процессом над Каннингемом.[65]