Имитация страсти

– Да ни за сколько. По одной причине. Меня нет у тебя. Ты просто случайно находишься рядом с одним моим маленьким интересом. И он не твое дело.

Мне кажется, он понял, о чем я. Поверил – не поверил, что так бывает, – мне безразлично. Не знаю, зачем сказала. Наверное, так: я могу и обязана врать ему из тактических соображений безопасности детей. Но лгать о собственных чувствах и мотивах, – это для него слишком много чести. Груздев может выдвинуться в президенты или генеральные прокуроры на свои грязные деньги, но для меня он в любом качестве – только бандюган из подворотни.





Развод и расправа




Прошло два месяца лечения Василисы в клинике.

Однажды в доме рядом с Александром засуетилась женщина в очках – без возраста и почти без пола. Александр представил ее как адвоката по бракоразводным делам – Инной Петровной Соколовой. Она общалась с детьми, все записывая на диктофон, разговаривала с Ферузой. Задала несколько вопросов и мне.

Я отвечала коротко и объективно. Не было сомнений в том, что влиять на что-то невозможно. Да и какой результат может быть хорошим? Такого не существует. Выжили бы все участники – это самый идеальный вариант, и не факт, что он осуществим.

Вскоре суд вынес решение о разводе Груздевых, о полной опеке отца над детьми, о лишении прав матери в связи с ее неадекватным состоянием.

Придворные врачи и эксперты Александра подготовили пакет о полной и бесперспективной недееспособности Василисы. Ее состояние, недвижимость – все, что было оформлено на Василису в Америке, когда Александр прятал по другим карманам деньги, слетело в момент, как с белых яблонь дым.

– Что с Василисой будет? – прямо и настойчиво спросила я у Александра. – Где она будет жить? На что?

– Все будет замечательно, – с готовностью ответил он. – Еще полечится. Потом решим вместе, как она предпочитает жить – вместе или раздельно. Я полагаю, что ей удобнее будет жить отдельно. Дети растут: не стоит им видеть ее в плохом состоянии и в любое время. Ежемесячное содержание ей предусмотрено в документах, наймем помощницу.

– Где именно она будет жить?

– Решим в ближайшее время. Разумеется, я посоветуюсь с тобой. Выберем ей небольшую приличную квартирку. Тебе не нужно так беспокоиться. Это обычное, очень распространенное развитие подобных браков. Не каждая женщина способна вынести испытание богатством, достойно выполнять миссию хозяйки такого дома и матери. Ты просто мало общалась с подобными людьми. Выпивка, наркотики, нервные срывы – обычная история. Я о ней позабочусь, но у подобной неадекватности не должно быть жертв. Ты согласна?

– Без комментариев. Отвечу потом, по результату.

Если бы что-то было в моих силах, я бы попыталась заморозить развитие событий. Василиса уже обжилась в своей сверхэлитной и комфортной клинике. Она там живет изолированно, как в хорошем отеле, но при особом уходе и режиме. Да, она тоскует по свободе – не по детям, нет. И она не в состоянии понять, что свободы ее лишили пожизненно. Я именно это вижу совершенно отчетливо.

Василиса – не буйная сумасшедшая, она не страдает амнезией, и в этом главное ее преступление. Она не просто свидетель, но свидетель обиженный, ущемленный и оскорбленный. Сойдет с ее мозга морок лекарств, и может родиться идея мести.

Я продолжала навещать Василису, рассказывала ей о планах бывшего мужа: найти ей квартиру, помощницу, о приличной сумме каждый месяц. Она освоилась с этой мыслью и однажды встретила меня в оживленном, почти радостном состоянии:

– Я тут подумала, Ксю, а ведь это здорово: жить одной. Скажи? Да еще с деньгами, с помощницей, которая будет готовить, убирать, а я – по магазинам ездить. И наконец найду приличного пластического хирурга, чтобы как-то все подправить. Я же больше не жена Александра, который боялся, что из-за меня выследят его и его дела.

Боже мой, я даже не могла ей сказать, чтобы заткнулась со своими планами. Наверняка нас прослушивают, и Александр все это услышит. Но я в тот раз поняла, что отдельная квартира, какая-то независимость Василисы – это миф. И он даже не для нее, а для меня.

Прошло еще немного времени, и Александр будничным тоном сообщил мне, что в той клинике больше не могут держать Василису, но врачи не считают ее окончательно готовой для самостоятельной жизни. Поэтому ее просто переведут в другую больницу, она немного проще, но уход хороший.

Сердце у меня оборвалось, но я постаралась спокойно сказать:

– Александр, я требую, чтобы ты мне назвал это место и чтобы меня туда пускали.

– Дурочка, – рассмеялся он. – Чего тут требовать, Никто, кроме тебя, к ней не рвется. Конечно.

И я успела два раза навестить Василису в запущенной двухэтажной, какой-то явно левой «больничке», в которой затхлый воздух стоял без малейшего движения, персонал был похож на немых зомби, а охрана была как в тюрьме.

У Василисы и тут была отдельная палата, если можно так выразиться. Это был обшарпанный закуток с кроватью и ржавой ванной. И она сама была уже под воздействием самых грубых и дешевых лекарств в лошадиных дозах. Но я в разговорах с Александром продолжала упорно и безуспешно развивать тему ее выписки. Рассказывала, как Василиса изменилась. Намекала, что она ничего не помнит о прошлом в Америке, я специально проверяла. Спрашивала, когда мы поедем выбирать ей квартиру. Он мне посоветовал пока просто поискать подходящий вариант по Интернету.

Однажды утром он позвонил мне в машину и попросил заехать к нему в офис.

Александр встретил меня у входа в свой кабинет.

Мы вошли, он запер дверь на ключ, приобнял меня за плечи и произнес фальшиво-скорбным голосом:

– Беда у нас, Ксюша. Не уследили эти рукожопые санитары. У Василисы был приступ депрессии, а они разрешили ей держать лезвия для безопасной бритвы, чтобы ноги и подмышки брить. Она ночью перерезала себе вены в ванне. Нашли слишком поздно. Нет ее больше, нашей Васи, матери моих детей.

Ноги мои мгновенно стали холодным студнем. Я просто упала на стул, к которому подтолкнул меня Александр. И мозги застыли, лишь одна мысль продолжала биться: «Чего тебе ждать, идиотка? Твоя очередь подошла. Да и дети ему – обуза. Беги. Вот прямо сейчас. Не идут ноги, тащись ползком. А если догонит, целуй ему ботинки и проси пощадить…»

– Я обещала сказать по результату, что думаю… Вот и он. Александр, я знаю о тебе больше, чем могла в принципе о чем-то знать Василиса. Отдай мне детей, которые тебе точно не нужны, и отпусти. Тот, кто способен многое знать, умеет и молчать. Дай мне уехать с малышами… Оформим все легко, какие у тебя проблемы… Ты сдашь на день в приют, я усыновлю сирот. И ты никогда ничего о нас не услышишь.

Он смотрел на меня со странным выражением, почти с нежностью. Так, наверное, все садисты и убийцы иногда смотрят на своих жертв. Потом опустился рядом со мной на колени, взял мои руки в свои ладони, сжал, произнес:

– Какой ужас, даже не представлял, что ты меня считаешь таким монстром. Мне нужны мои дети. Я очень привязан к тебе. С Василисой на самом деле случилось несчастье, и я в этом не виноват. Ты страшно несправедлива ко мне. Но давай попробуем это исправить.

– Исправить? – ко мне вернулись силы, я стряхнула его с себя брезгливо и встала. – Ты все исправляешь только в одиночку. Исправил с Григорием, теперь с Василисой. Со своей женой! Той, у которой ты украл фамилию, чтобы избавиться от своей, бандитской. И ты предлагаешь мне тебе верить? Мне – тебе? Тебя устраивают только такие же ублюдки, как ты сам. Архипов, насилующий собственных детей, Пономарев, интриган и сценарист твоих убийств. Я тебя не боюсь. Когда я тебя вижу, мне не хочется жить только потому, что такая мразь ходит со мной по одной земле. Но за детей я успею постоять. Не спасу, так отомщу тебе заранее. Успею, так и знай.

Александр отшатнулся от меня и, кажется, побледнел. От злости, видимо… Перевел дыхание, похоже, сдержал какие-то слова, а потом сухо сказал:


– Насчет Архипова было обидно. Мне не кажется, что я – такая мразь, как он. Все остальное я понял. Работай. С сегодняшнего дня у тебя будет понедельный оклад, в него включена забота о детях и доме. Сумма тебя устроит. Для мести нужны деньги, точно тебе скажу. У меня хороший опыт. Сегодня ты свободна. Завтра завязывай со своим институтом, будешь заниматься делом. Уходи. Меня так еще никто не оскорблял в лицо.

В машине меня догнала смс из банка. Двадцать тысяч долларов упали на карту Visa. За неделю, значит. Умножаем на четыре… Ведь не исключено, что проживу еще столько. Хватит, чтобы напиться сейчас вусмерть. Оплакать наивную, невинно убиенную Василису. Да и себя заодно. Только детей я заранее оплакать не смогу. Потому не стала в тот день ни пить, ни плакать, ни прощаться.

Я каменела, наливалась сталью и призывала на помощь свой математический талант. Как мне рассчитать подвиг или преступление, чтобы успеть вытолкнуть из ада детей? Как… Нет такого ответа у царицы всех наук.





Первый любовник




Мне позвонил Валентин. Он никогда не говорил по телефону ни о чем, кроме времени встречи и общих слов. Но по многозначительному тону я поняла, что у них с Александром получилось. Удалось протащить на самом высоком уровне авантюрный проект. Валентин предложил посидеть в ресторане, но не сегодня.

– Выбери вечер, когда ты никуда не будешь торопиться и рано утром не нужно вставать.

Точнее мысль не выразишь. Я должна быть готовой к выходу в свет как его женщина, а потом мы поедем к нему. Не знаю, какой именно гонорар, а впоследствии процент с аферы получит он от Александра, но я в расчеты включена однозначно.

Иногда мне казалось, что я была если не решающим, то очень значительном фактором сотрудничества Федорова с Александром… Чиновнику такого уровня не захочет заплатить за соучастие только очень ленивый бандит.

Я назначила встречу через два дня и начала подготовку.

Плевать на расчеты Александра, у меня может быть свой интерес. В моей ситуации любая возможность за пределами власти Александра может оказаться спасением.

Я нашла небольшое, очень элитное модельное агентство, подъехала, договорилась. Потом попросила у Александра плату еще за две недели вперед.

– Плохое настроение. И устала от своего тряпья. Нужно кое-что купить.

Он посмотрел на меня и быстро отвел взгляд. Разумеется, знает о свидании с Федоровым. Деньги перевел тут же, при мне. Я купила на всю сумму всего два платья от дома Диора – черное и розовато-бежевое. Два очень скромных совершенства, с которыми никогда не сравнятся самые идеальные копии. В том загадка и ответ любого высокого мастерства. Мысль о парикмахерской и косметическом салоне отмела сразу же. У меня не хватит выдержки и нервов на контакты со случайными людьми. Мне сейчас в магазин трудно сходить: боюсь наткнуться на чей-то взгляд, ощутить чужое прикосновение – и взорваться, обругать, укусить. Подходящее настроение для любовного свидания. А почему нет? Просто постараюсь выспаться в день свидания, сделаю маску, полежу в ванне, причешу самым простым и удобным образом волосы.

Вы не поверите, но у меня совсем нет подобного опыта. Через два года – сорок лет, была замужем, не страдала никогда ни от фригидности, ни от предрассудков. И даже успех у мужчин в принципе был. Просто все как-то ясно сложилось с самого начала.

Со Степаном познакомились на математическом факультете МГУ. Были просто друзьями. Потом возникло теплое чувство, обоим не захотелось расставаться после университета. Распределились вместе в наш институт. Степа был очень деликатным в интимном плане. Ни в чем не давил, не требовал. И мы однажды стали не любовниками, а сразу мужем и женой. После первой ночи он повел меня подавать заявление в загс.

У меня была хорошая жизнь – свой мужчина, свой ребенок, своя наука. Любовники, даже случайный флирт не вписывались в мою чистую и строгую теорию счастья. Не было ничего такого и под обломками несчастья. Его теория не строгая, она жестокая и беспощадная.

И вот такое откровенное свидание, оно же – серьезная сделка. А я свободна не только формально, но и морально.

Недавно Степан прислал мне электронное письмо. Сообщил, что они с Эбигейл, секретарем хозяина, поженились. Более того, она ждет ребенка. А хозяин Гарри так к ним всем привязался, так рад будущему младенцу, которого уже сейчас считает своим внуком, что написал в их пользу завещание на все – на поместье и состояние.

Закончил письмо мой добрый Степа такими словами:

«Дорогая Ксюша, я так хочу, чтобы ты хорошо и счастливо устроила и свою жизнь. Ты всегда себя страшно недооценивала. Прошлое не исправишь, а ты заслуживаешь самого лучшего. Возвращайся в Калифорнию. Мы тебе во всем поможем. У Эби есть двоюродный брат, он разведен, у него свой бизнес, и вообще он отличный мужик. В твою фотографию просто влюбился. А мне тебя очень не хватает. Просто посмотреть, поговорить. Знать, что ты рядом. Приезжай. Можно прислать тебе фотку брата Эби?»

Милый, наивный Степан. Самое лучшее для меня – это брат Эбигейл. Наверняка он такой же здоровый, радостный и слабоумный, как она. Нет, я не расстроена, не обижена. Просто постучалась ее величество Очевидность: у меня больше нет родных людей. Никогда Степа не узнает, каким на самом деле недостижимым убежищем мне кажется их мягкое, защищенное от напастей глупое счастье под ярким солнцем на берегу бесконечного, как свобода, океана. Спасибо, не надо. Недостойны мы его.

Через два дня и один вечер я сняла в роскошной спальне черное платье от Диора и отдалась Валентину при свете сотни мелких бронзовых светильников, которые зажглись в темноте, как светлячки, после его хлопка в ладоши. Опыта у меня мало, но теорию я всегда знаю отлично.

Валентин оказался хорошим любовником. И у него ко мне было нормальное, мужское желание. Если говорить без скромности, то оно достаточно сильное. То есть все эти извращения и потуги, которые я смотрела по секретному видео-компромату на него, – это от ущербной и убогой личной жизни и распущенности в возможностях.

– Ты что-то ко мне чувствуешь? – спросил утром и требовательно, и с робкой надеждой мой любовник.

– Да, – уверенно ответила я. – Ты мне не противен. Даже не представляешь, как это много по моей шкале.

Он улыбнулся и сказал очень серьезно:

– Спасибо. Ты знаешь, что я умею ждать.

Никогда не забуду тот день, когда у меня появился первый любовник, потому что у события было достойное завершение.

Я вернулась домой, отоспалась, проснулась от звонка Александра.

– Ксения, извини, у тебя сонный голос, наверное, разбудил. Но подумал, что ты должна знать. Игнат Архипов погиб. Жена пробила ему голову молотком для отбивания мяса. Страшная картина. Но ты была права. Это чертов извращенец. Одна из его дочек оказалась беременной от него. Жена узнала…

Вот и он, фирменный кровавый выход от Александра. И заодно трофей, преподнесенный мне в честь нового уровня наших отношений. Жена, как же. И эту несчастную подставили. Упекут, потом исчезнет, как все свидетели. Возможно, я дернусь что-то узнать, кому-то попытаться помочь. Но даже подумать об этом смогу только завтра. Нет моих сил.





Часть седьмая. Мой ход