Имитация страсти

Я долго умывалась холодной водой в аскетической ванной Харитонова. И вдруг меня обдало жаром догадки, и я вылетела к своим подельникам и врагам моего мужа.

– Он не позвонит сам. Если все так, как мы подозреваем, то он будет мучить меня неизвестностью именно на последнем этапе. И, скорее всего, еще какой-то подвиг изобразит. Вам что-то даст, если я сама позвоню на его телефон, но он ничего конкретного не скажет? К примеру, просто пошлет.

– Очень даже скажет, – деловым тоном ответил Кольцов. – Даже если вы будете очень долго звонить без ответа, я смогу засечь его местонахождение. Если пошлет, старайтесь растянуть этот приятный момент. Каждая секунда важна. Хуже всего, если он отключил телефон. Что, конечно, тоже возможно даже из соображений безопасности.

Мы все сели перед компьютером с приложением, отслеживающим номер Александра. Я включила громкую связь и нажала вызов. Телефон был в сети. Гудки казались мне бесконечными. Наконец муж прорычал:

– Зачем ты звонишь? Неужели так трудно что-то сообразить? Я не могу с тобой беседовать.

– Умоляю, – совершенно искренне простонала я. – Где ты? Ты с ними на связи? Долго еще ехать?

– Прилично, – ответил он почти спокойно. – Часа два. Но знаю конечный пункт. Еще на восток.

– Но это еще Московская область или другой город?

– Еще она. Отстань.

Телефон просто выскользнул из моей взмокшей ладони. Никогда я еще не испытывала такого страшного напряжения и страха, что из-за моей неловкости все раскроется. Александр – чуткий хищник, почует преследование и поступит самым ужасным образом. Он способен на все.

– Нормально, – произнес Илья, внимательно разглядывая на мониторе то, что мне ни о чем не говорило. Хотя, видимо, эта выделенная движущаяся точка и есть машина Александра. – Груздев или очень устал, или слишком доверяет своей жене. Ксения, вам сейчас лучше всего вернуться домой. Нам нужно работать.

– Я поеду с вами. Пожалуйста.

– Исключено, – отрезал Харитонов. – Даже мы поедем не вместе. В таких ситуациях никто не рискует по пустякам. Сережа вас отвезет домой. Я свяжусь с вами, когда будет информация.

Невероятная способность у человека – все сразу расставить по своим местам. У них важное дело. Я – пустяк, который может оказаться риском для их дела. Ты все сказала, что могла, сиди себе на печке. Жди ответа.

Я не обиделась, не разозлилась, даже не почувствовала страха перед одиночеством и неизвестностью, которые набросятся на меня, когда я отсюда выйду. Наоборот: я собралась в своем привычном, скрытом от глаз протесте. Надо что-то придумать, надо как-то хитро побороться. Ни муж, ни стая его бандитов, ни самые хитрые следователи не отодвинут меня от того, что именно я считаю важным. Я должна быть рядом с ребенком, когда его освободят. Я должна быть там, если это не произойдет. Я поверю только своим глазам.

Я покорно поплелась за Кольцовым, мирно села в его машину. Постаралась непринужденно спросить:

– А не вместе – это как? Разве Илья водит машину?

– Ксения, вы уже слышали, конечно, что я – могила, – торжественно начал Кольцов. – Но, если честно, я лишен фанатизма в тех случаях, когда речь не идет о продаже военной тайны врагам. Вы просто не сможете никому навредить, да и не захотите, в чем я уверен, если узнаете подробности, которые вас немного успокоят. Харитонов ничего не пускает на самотек. И в отличие от меня не занимается самодеятельностью. Вы – страдающая, напуганная мать, конечно, для него – не только источник информации. Он вам сочувствует в меру своих душевных сил. Но похищение ребенка для него не просто праздный интерес созерцателя. Все уже в рамках операции. Она не ментовская, не прямолинейная, она – частная, если можно так выразиться, и носит страховочный характер. Если все пойдет нормально, никто не вмешается, ничье присутствие не будет замечено. Никого не схватят, не увезут в наручниках. Деньги – мальчик, наши выводы, все при своих интересах. Но если вдруг… Короче, вы поняли.

– Примерно. С Ильей будет кто-то еще?

– С Ильей особая ситуация. Бывают люди, приятные во всех отношениях. И есть такой человек – враг любого преступления в самом невинном зародыше. И этот человек ради истребления зародыша не пожалеет самого приятного носителя. Такой человек, возможно, один, имя ему – Харитонов. Два – это было бы слишком много для человечества. И почему-то именно у него есть самые преданные друзья и соратники. Часто спасенные им в самый последний момент. В данном случае это генерал МЧС, который и отвечает за аккуратность и точность операции. Илья сейчас летит на его вертолете. И парочка самых необходимых специалистов.

– Каких, не секрет?

– Спасатели, конечно. Ну и снайпер на всякий случай.

Снайпер! Я впилась ногтями в собственные колени. Еще немного – и я так вопьюсь в горло под красивой синеглазой мордой! Я прикидывала, что мы, направляясь к нашему дому, удаляемся от кольцевой. И застонала, откинувшись на спинку и прижав руки к сердцу.

– Что-то не так? – не слишком обеспокоенно спросил мой спутник.

– Сердце прихватило. Остановитесь, пожалуйста, здесь. Меня еще и укачало. От волнения, наверное.

Кольцов съехал на обочину дороги, остановил машину и, посмотрев на часы, произнес.

– Мне нет цены в оказании медицинских услуг, но время сильно поджимает. Мое предложение: я сейчас вызываю по своим каналам «Скорую», поручаю вас им с набором инструкций. Вам просто чего-нибудь вколют и отвезут домой. Заодно поспите перед тем, как у нас будет информация.

– Сережа, – проникновенно произнесла я. – Меня не спасет «Скорая». И тебя от меня она не спасет тоже. Потому что живой я из твоей машины не выйду. Пожалуйста, послушай меня. Ты же человек, милый, синеглазый, частный сыщик, а не разящий все живое меч возмездия в инвалидном кресле. Давай договоримся по-людски. Ты берешь меня с собой. Могу лечь под сиденье. Могу скрючиться в багажнике. Но ты меня даже силой из машины не выкинешь. Буду орать, соберу народ, скажу полиции, что ты меня ограбил и пытался изнасиловать.

– Я в шоке, – весело сказал Кольцов. – Ты меня шантажируешь? За всю мою доброту и участие?

– Да! – уверенно заявила я. – Но могу и купить. У меня полмиллиона долларов, как ты знаешь. Вот прямо сейчас и переведу, сколько скажешь.

– Очередное доказательство теории Харитонова. Криминал нужно душить именно в зародыше. В противном случае он пускает ростки и заражает все живое. У приличной женщины, которая выходит замуж за отмороженного бандита, не было шанса остаться приличной в таком супружеском счастье. Впрочем, у меня есть и своя версия по поводу пленительно-обворожительной личности мадам Груздевой номер два. Интересует?

– Возможно. Но только по пути на место. Иначе все, как я сказала.

– А я согласен. На все три предложенных мне варианта. Взять кусок от половины миллиона, потом отнять кошелек, попытаться изнасиловать, поучаствовать в публичном скандале. Может, пресса подгребет. Но выберу все же четвертый вариант. Мне трудно долго обходиться без собеседника. А такого интересного собеседника, как ты, мне сейчас не найти. Так что поехали. Я человек свободный. Мне не начальник даже разящий меч Харитонов. Есть еще один момент. Так, пустяк.

И он помчался в сторону кольцевой. Я никак не могла восстановить дыхание, боялась произнести хоть слово, чтобы он не передумал. И только когда мы уже ехали по ночной кольцевой, я спросила:

– Так какая версия по поводу мадам Груздевой номер два?

– Хорошо. Дарю. Не быть авантюристкой она не может. Кто-то рождается в рубашке, кто-то со сверкающим крошечным геном авантюризма, доставшимся от каких-то предков-пиратов. Без этого зернышка добропорядочная женщина – ученый, царица уравнений, бывшая безупречная жена обычного законопослушного человека – не впишется с такой легкостью в криминал. Даже ради большой любви к чужим детям. Есть логика, как на взгляд профессионала-математика?

– Была бы. Если бы большая или даже малая любовь подчинялась законам логики или любым другим законам. Так что теория твоя не строгая, версия не научная, примеров, кроме меня, нет, скорее всего. Но я попробую все же об этом подумать, разобраться. Когда-нибудь.

– Разберись, пожалуйста.


– А какой еще у тебя был момент? В смысле – какой пустяк?

– Если честно, то именно он и был решающим для меня. В деле я обхожусь даже без такой приятной компании, как ты. И, конечно, ради тебя не стал бы рисковать доверием Харитонова. Но… У меня было хорошее, теплое и какое-то продуманное детство с умной и страшно преданной мамой. И я очень близко воспринимаю истории, когда ребенок оказывается между жерновами сволочной воли взрослых людей. Я отслеживаю хронику этого похищения и все время думаю о том, за что может уцепиться мальчик Коля в такой безумной, жестокой ситуации. Чего бы он хотел больше всего. Я бы на его месте хотел бы сразу увидеть маму. И только после этого поверил бы в спасение. Из-за маминой, ни с чем не сравнимой любви я не очень доверял бы всем остальным людям. И был бы прав.





Часть одиннадцатая. Расплата




Свое место в аду




Место, к которому мы приближались, просматривалось издалека. После того, как Сергей получил с вертолета Харитонова ориентиры, он съехал с дороги, и какое-то время мы тряслись по колдобинам заброшенного поля. Потом показался темный, явно пустой и тоже заброшенный ангар. В луче одинокого дальнего фонаря была видна красная машина и огонек сигареты. Александр ждал на месте стрелки.

Сережа поставил машину за горой какого-то мусора, видимо, нелегальная свалка. Затем велел мне перебраться на заднее сиденье, заткнуться и молчать в любом случае, а сам достал из-под сиденья то, что мне в полумраке и пелене паники показалось страшными орудиями. Я в этом совсем не разбираюсь, несмотря на статус жены бандита. Но что-то было похоже на автомат из кино про войну, что-то вообще на какой-то гранатомет. Они совсем все сумасшедшие? К чему они приготовились?

В полной тишине послышались звуки мотора, и к Александру медленно приблизились два автомобиля, один за другим. Остановились с включенными фарами. В их свете четко было видно, как Александр достал из своей машины сумку с деньгами и сделал шаг вперед. Из первой машины вышел мужик в черном вязаном шлеме, открывающем только глаза. То, что он вооружен до зубов, было понятно даже мне. Александр тоже сунул руку в карман куртки. Он что-то говорит похитителю. Тот рукой велит открыть сумку, смотрит на содержимое, не прикасаясь к купюрам. Затем поворачивается и делает знак рукой тому или тем, кто сидит во второй машине.

И вот тут мое сердце зашлось, затрепетало, разбиваясь о грудную клетку, без всякого притворства. Из второй машины вышла небольшая черная фигура, лицо тоже закрыто, а рука в черной перчатке крепко держала за плечо Колю. В свете фар он казался смертельно бледным. Мне показалось, что ребенок еле стоит на ногах. Да нет, не показалось. Так и было.

Я верю только в чудо, и в тот момент взмолилась, призывая его. Пусть все обойдется. Пусть потом окажется, что мой муж – безумный подонок, замутивший эту кошмарную игру, чтобы меня или кого-то еще в чем-то убедить. Пусть они сейчас украдут собранные для выкупа деньги. Пусть как-нибудь завтра или через месяц перестреляют друг друга, не сумев их поделить. Если Коля сейчас спокойно сядет в машину Александра, я помчусь на своем частном сыщике, как на метле, встречу их дома и буду ноги целовать своему бандиту за такое счастье возвращения.

Но в аду для всех заранее расписаны места. Там чудес не бывает. То, что произошло дальше, я сумела восстановить в каком-то порядке много времени спустя. Там и тогда я существовала, действовала, жила, умирала, надеялась и сгорала без участия оцепеневшего в ужасе мозга. Без объемного зрения, без боли в обезумевшем теле, без малейшего страха в душе смертницы. Это теперь я несу в себе память о каждой воссозданной минуте как главный опыт, как самое невероятное усилие, как окончательный приговор наивности. Я ничего не сумела остановить, облегчить… Но я была со своими в аду.

Человек, который стоял перед Александром, протянул руку к сумке. Александр не отдавал ее, что-то крикнул тому, кто держал Колю. Видимо, условие – передавать одновременно деньги и мальчика. В этот момент его собеседник вцепился в сумку двумя руками, а человек, который держал Колю, схватил пистолет и стал в упор расстреливать Александра. Тот даже не успел сам достать оружие.

Я смотрела не на лежавшего в луже крови мужа, а на Колю. Его похититель заталкивал в машину. Она рванулась с места.

Сергей схватил оружие и бросился навстречу этой машине. Он упал почти перед ней, непрерывно стреляя по колесам. Я пробежала пару шагов, потом упала и поползла туда на четвереньках.

Машина забуксовала, стала останавливаться. Водитель разбил переднее стекло и стал стрелять по Сереже. А он не мог стрелять по водителю, потому что рядом был Коля. И тут черной птицей опустился на крышу ангара вертолет, оттуда выскочил человек, затянутый в комбинезон. Он сделал один выстрел. И все кончилось.

Сергей, прихрамывая и придерживая окровавленный локоть левый руки, подбежал, сумел сквозь разбитое стекло открыть дверь машины.

Я подошла и увидела на водительском сиденье тело человека в черном. Голова в мокром от крови шлеме лежала на Коле, который сидел неподвижно с закрытыми глазами. От ангара бежали люди в одежде спасателей. Один из них вытащил водителя, стащил с него шлем…

Это была женщина. Длинные волосы залипли комком в страшной ране на виске. Я выхватила из чьих-то рук Колю и совсем не почувствовала его веса. Но он был теплым, я губами поймала его дыхание. Только глаз не открывал.

Потом рядом со мной раздался хриплый голос Харитонова:

– Вы здесь. Не удивлен. Положите ребенка на носилки. Его перенесут в вертолет, там ждет врач.

– Я отдам его, если вы разрешите лететь с ним.

– Да какие уже разрешения. Все кончилось. Конечно, летите. Вашего мужа тоже сейчас перенесут. С ним сложнее: ноги фиксируют, раздроблены кости. Ранение в голову.

– Куда его повезут? Его же не арестовали? Я видела, он пытался обменять деньги на ребенка, он боролся за сына. Он ни в чем не виноват. И это не он все придумал. Его кто-то заманил.

– Пламенная речь. Но мы не суд и никого не арестовали. Когда улетим, полиция приедет за этим трупом. Того, который уехал с деньгами, тоже перехватит полиция, как я надеюсь. Далеко не уйдет.

– Это женщина, – сказала я, глядя на тело. – Как это может быть?

– Я почти не сомневался, что увижу ее здесь. Сюзанна Цатурян, черный демон вашего мужа, преследует его по разным странам много лет. Слишком неровно дышала, чтобы просто убить. Но об этом потом.

Потом я стояла коленями в грязи и крови перед лежащим уже на носилках Александром. Он был в сознании, явно испытывал страшную боль. Посмотрел на меня и даже сказал:

– Ксюха, Коля жив? Хорошо. Я сейчас отключусь. Не отдавай меня ментам и врачам, лучше забери домой, я потом все решу.

– Здесь нет никаких ментов, дорогой. Это спасатели за Колей. И тобой. Я полечу с вами.

И я поцеловала его губы в крови, чувствуя то родство, которое рождается в душе при виде грозящей смерти, отбирающей близкую тебе жизнь. Да, в тот единственный миг он показался мне родным, отец моего неродного сына.

Когда я поднялась, сразу наткнулась на серый ледяной взгляд Харитонова. Он стоял рядом, держась за свое кресло!

В вертолете я без конца грела губами и целовала холодные ладошки Коли, шептала глупые слова, даже пела ему колыбельную шепотом. Он открыл затуманенные глазки и произнес:

– Не отдавай меня никому, Ксю. Хочу с тобой.