Империя Млечного Пути. Рейтар

Именно Ирби подкинул Доланго виртуальные контакты девушки. Джером не заставил себя долго ждать, тем же вечером послав Уви сообщение. Как только он это сделал, на канал связи тут же подцепился почтовый бот Ирби. И он начал свою тонкую игру на чувствах обоих участников общения.

Доланго без зазрения сыпал однозначными предложениями и обещаниями. Ирби превращал их в романтичные послания застенчивого мужчины. Уви отвечала сухо и официально, Ирби окрашивал ее сообщения в уклончивый флирт. В какой-то момент вообще перехватил инициативу и от лица Доланго предложил девушке встретиться, чтобы «он смог объясниться, а там будь что будет».

Дочь замминистра думала долгих четыре минуты, но Ирби не беспокоился, он редко ошибался в людях. И Уви, честная, открытая и откровенная, согласилась раз и навсегда поставить точку в этой истории.

Только вместо Доланго в уютном домике на окраине тихого марсианского предместья девушку поджидал Ирби.

Девушка под Ирби задергалась, тогда он, перехватив пальцами продолговатый имитатор, поднажал, проник глубже и выдавил содержимое. Уви выгнулась, из ее горла донесся сиплый клекот, а потом она разом обмякла, потеряв сознание.

Ирби еще несколько раз подвигал рукой туда-сюда, извлек инструмент и поднялся. Окинул взглядом распростертое тело девушки, убрал имитатор в пакет.

Генетический материал политика Ирби заполучил банально, взяв образцы слюны с одного из бокалов. Клонирование семенной жидкости поручил одному подпольному генетику, не задающему вопросов. Работа велась, конечно, не в самых лучших условиях, но зато на аппаратуре, не оставляющей на конечном продукте идентификационные номера.

Зато теперь на теле и одежде дочери замминистра было достаточно технически «чистых» сперматозоидов, чья генетическая конфигурация указывала на Джерома Доланго. Вкупе со свидетельскими показаниями Уви Юхани эти «улики» превратятся в могильный камень для карьеры политика.

Ирби, тяжело выдохнул, откинувшись на стенку лифта, ухватил себя за бок похожими на сардельки пальцами и потряс толстой складкой.

«Оболочка», в которой он сейчас находился, была немного ниже Доланго и грузнее в бедрах, спутать их можно было только в темноте. Но он – это лучшее, что Ирби нашел за короткий срок. Он пообещал этому мужчине по имени Нэйл, чье сознание сейчас блокировал встроенный шунт, большое вознаграждение, но знал бы сейчас этот Нэйл чем именно сейчас занимается его тело.

Ирби невольно крякнул, нагибаясь, просунул ладонь под волосы девушки и вытащил диск полицейского нейрошокера. Напрягся, готовясь ударить ожившую Уви, но та не шелохнулась, лишь грудь мерно вздымалась от дыхания.

Из дома Ирби вышел через парадный подъезд, мелькнув несколько раз в поле зрения камер патрульных дронов. Свернул на типичную для Марса бордовую глиняную дорожку, тянущуюся сквозь ажурный коридор алого виноградника. Оказавшись на стоянке, забрался в дешевую, взятую напрокат по поддельным документам машину, завел двигатель и полетел из города в сторону далеких скал.

Уви скоро придет в себя, активирует вырубленную шокером инбу и позвонит отцу. Дальнейшее разверзнет над Доланго чан с дерьмом, от которого ему придется долго и мучительно отмываться – обвинение в изнасиловании никому не прибавило рейтинг перед выборами. Да, Доланго попытается сделать хорошую мину при плохой игре, он прекрасно поймет, кто и зачем его подставил. Он бросится объявлять о своем алиби на всех информационных площадках, он покажет, что совсем не похож на того человека, чье изображение с камер так неудачно искажено странными помехами, он даже пройдет унизительную процедуру сравнения генетического материала. Да, он будет сражаться.

Но только Джером не учел одного – под гниющей поверхностью столичного истеблишмента его давно уже ждут голодные аллигаторы. Они разорвут его словно неосторожного оленя на водопое.

А Доланго был неосторожен. Он слишком нагло и быстро взлетел, открыто проявлял презрение к оппонентам и не желал следовать негласным правилам, тем самым нажив себе много влиятельных врагов. Поэтому теперь никто не станет с ним церемониться и играть по правилам, тем более если сезон охоты на Доланго откроет разъяренный замминистра. Вцепятся в глотку и утащат на дно. И даже если Джером сумеет как-то пережить ситуацию, в обойму он вернется очень не скоро.

Существовала, конечно, небольшая вероятность, что Уви не будет предавать огласке факт изнасилования. Истинная дочь своего отца, она, быть может, предпочтет сама разобраться с обидчиком. К примеру, застрелит его на каком-нибудь приеме. Что ж, Ирби устраивал и такой вариант развития событий.

Когда высокие марсианские горы поднялись до половины неба, рхейский агент свернул на широкую, накатанную карьерной техникой дорогу. В темноте проплыли предупреждающие знаки о ведущихся горных работах, об опасности камнепада.

Через пару километров дорога сделала кольцо перед покрытым пылью корпусом перерабатывающего поста. Оставив машину за камнями, Ирби прошелся пешком, зябко дергая плечами от опустившейся прохлады, толкнув незапертую дверь, вошел в темный короб цеха.

Ночные работы по переработке породы были запрещены, чтобы не создавать дискомфорт жителям близлежащего городка. Единственное, что работало в недрах чугунной коробки, это несколько мелких камнедробилок, сквозь которые безликие рабочие синты пропускали мягкую слюду и окаменевшие комья глины. За ними из маленькой будки под потолком должен был наблюдать дежурный оператор, но сейчас виднелся лишь сопящий на кресле силуэт. Действительно, зачем пялиться на монотонный процесс, если синты и так знают, что делать, и уж точно не создадут аварийную ситуацию?

Ее создал Ирби. Он бесцеремонно оттер одного синта от пульта управления камнедробилкой, сорвал пломбу и отключил предохранитель. Поднялся наверх конструкции, поднял защитный кожух. Перелез через перила и забалансировал над лязгающими жерновами, по которым прыгали мелкие камушки. Примерившись, прыгнул вниз, вырвав из затылка шунт.

Его сознание стремительно покинуло тело, уносясь прочь. Сознание Нэйла пробившей плотину водой заполнила освободившееся место. Возможно, Нэйл даже успел придти в себя, прежде чем его тело упало на барабаны камнедробилки и превратилось в фарш.

В нескольких километрах от места трагической гибели «оболочки», на кровати гостиничного номера космопорта «Гавань Уэллса», открыл глаза худощавый молодой человек с неприметным лицом. Отбросив одеяло, скатился на пол, где его стошнило в заранее подготовленный таз.

Ирби давно хотел разобраться с этой новой особенностью переноса. Но все откладывал, потому пока что приходилось мириться с этой «ментальной интоксикацией».

Что ж, дело сделано. Через несколько месяцев Демид Аладьев станет сенатором. А это значит, что еще на один шаг ближе к цели станет Ирби Юст Кааб, самый успешный агент-нелегал разведки Содружества Рхеи.





* * *


Лицо в зеркале взирало на Ирби угрюмо и устало. Он попытался улыбнуться, и губы зеркального двойника резиново растянулись, собирая складки морщин.

Но вот только глаза, они остались такими же холодными и безучастными.

Ирби стер улыбку и опустил голову, устало смежив веки.

Он совсем не помнил цвет своих глаз. Как не помнил голос и смех. Память подсовывала череду образов, но то, скорее всего, были облики «оболочек», сквозь которые прошло его сознание.

Ирби не видел в этом большой проблемы. Агентов учили не привязываться к индивидуальности, не привязывать себя к «оболочке».

Даже если «оболочка» – твое собственное тело.

Десятки лиц, десятки рук, десятки всевозможных тел – Ирби всего лишь подрядчик, берущий их напрокат. В чьи-то «оболочки» он переписывался полностью, стирая личность былого владельца, в чьи-то входил по договоренности, на время блокируя сознание носителя. Но никогда не ассоциировал себя с ними, всегда удерживал барьер между собственным «я» и тем обликом, в который перекинулся.

Судя по всему, барьер дал течь. И теперь по ночам что-то будило Ирби, заставляя подолгу пялиться в чужой потолок чужими глазами.

Проклятое подсознание, наполненное слабостями и детскими страхами. Словно сошедший с ума часовой, поднимающий тревогу по поводу и без.

Ирби расправил плечи, встал с кровати и прошлепал босыми ногами к панорамному окну, за которым медленно проплывал серебристый диск Оберона.[1]


В темном стекле он вновь встретил свое отражение. Встретил и на миг напрягся, не узнав. В голове звякнул маленький колокольчик. Чертов часовой из подсознания все никак не унимался!

Хлопнув себя по щеке, Ирби разогнал дурные мысли и пошел в душ. Раз уж не получалось спать, он проведет время с пользой.

Земной кофе был слишком горьким для гражданина Рхеи, но Ирби терпеливо потягивал напиток из пузатой чашки, перебирая взглядом скопившиеся за день файлы. Пробежался по новостным «галочкам».

«Красной линией» через все сюжеты тянулся военный конфликт Империи с Содружеством. Аналитики всех мастей обсуждали внезапную агрессию Рхеи, в одночасье превратившей многолетнее «холодное» противостояние в «горячую» войну. Информационные креаторы рисовали графики развития противостояния, сыпали цифрами и прогнозами. Красочные видоеобзоры транслировали победоносные боевые действия Имперских войск.

Представитель Академии ксенологии напоминал, что отношения с Содружеством не задались еще с первого контакта. Утверждал, что в развязывании войны виновата неустойчивая политическая ситуации внутри самой Рхеи – молодые политики в Высшем Совете попыталась ограничить полномочия религиозной верхушки, которая в последние годы несколько утратила свое ультимативное влияние. Та, в свою очередь, объявила «священную войну» соседней Империи, планируя тем самым сплотить нацию вокруг себя.

Специалист какого-то аналитического центра в пику академику доказывал, что причины войны – в агрессивной внешней политике Рхеи и в утрате Империей авторитета перед своими удаленными колониями. Говорил о множественных сепаратистских настроениях, приводил в пример аджайских борцов за независимость – радианов.

Официальный канал вооруженных сил показывал проходящую сквозь Арку эскадрилью звездолетов, направляющуюся на помощь силам планетарной обороны колонии Новые Огни в системе Седьмая Протея. Помимо десантно-штурмовых фрегатов и крейсера поддержки на трансфер заходил гордость флота, один из семи состоящих на вооружении линкоров – сверхтяжелый «Улу Тойон». Камера стремительно пронеслась вдоль кормы громадного корабля, скользя между боевых надстроек и орудийных башен.

Военный обозреватель с помощью виртуального проектирования разбирал ход боев за систему Карпенко. По мановению его руки в атаку двинулись танковые клинья, пересекая пепельный каньон, а с небес спускались катера огневой поддержки. Им навстречу из-за горизонта поднялись росчерки зенитных ракет, из-под земли выползли похожие на крабов противотанковые самоходки. Все это сопровождалось пояснительными комментариями обозревателя, таблицами со сводной характеристикой машин, замечаниями и предположениями.

Частный паблик-канал транслировал музыкальные клипы, собранные из записей личных камер военнослужащих. Здесь улыбались надевающие скафандр десантники, совершали головокружительные пируэты всеатмосферные истребители гусар, шутили друг над другом солдаты планетарной обороны, мчалась куда-то в клубах пыли техника, стреляли орудия и сменялись разнообразные ландшафты и виды звездного неба.

В одном сюжете продемонстрировали захваченный в плен разведывательный корвет Содружества. Ирби без труда узнал знакомый тарелкообразный силуэт «Четса» – точно на таком же он когда-то прибыл на окраину Империи, откуда и начал свою работу. У звездолета были разрушены «маковки» защитного поля и зияла рваная дыра в районе маршевых двигателей.

Ирби смахнул новости, нашел взглядом приветливо светящийся шарик почтового «одуванчика» и зашел в личное пространство. Среди небольшого количества сообщений мигал прямоугольник с пометкой «Хайн».

Положение доверенного лица кандидата в сенаторы позволяло Ирби делать некоторые запросы легально, все списывалось на вопросы безопасности. Поэтому он без стеснения тратил деньги фонда Аладьева на оплату услуг хэдхантеров, способных раздобыть информацию о ком угодно. Одним из таких и был Хайн, сгорбленный человечек с обманчиво безразличным взглядом.

Ирби выделил мигающий прямоугольник, подтвердил, что ознакомлен с условиями работы агента, и раскрыл информационный пакет.

Прямоугольник рассыпался двумя столбцами имен, зависшими в воздухе на расстоянии втянутой руки. Ирби некоторое время изучал появившийся список, выискивая конкретную персону, наконец, взглядом указал на имя «Элли Берг».

В центре комнаты появилась объемная модель невысокой хрупкой девушки в легком сиреневом сарафане. Каштановые волосы обрамляли лицо вьющимся ореолом, из-под челки смотрели крупные, с чувственной паволокой глаза.

Ирби отметил свое первое впечатление – Элли казалась беззащитной, ранимой, наивной. Так ли это предстояло выяснить.

Он обошел полупрозрачный образ вокруг, разглядывая и подмечая.

Длинные, тонкие пальцы. Наклон головы. Форма губ и мимические морщины. Положение ног. Предпочтения в одежде.

Отметил второе впечатление – спокойная, ироничная, открытая. Гуманитарный склад ума, склонная к эмпатии.

Ирби сравнил впечатления, запомнил соответствия. Прослушал образец голоса. Голос ему понравился – приятный тембр, мягкие интонации. Прослушал другой вариант. С интересом вычленил сильные, волевые интонации. Наконец остановился и заглянул в глаза.

Элли Берг, как и другие из списка, заинтересовала Ирби чуть больше полугода назад, после нашумевшего приема в «Бэлла Тэрра». В то время Ирби вплотную занимался расширением агентуры, осторожно подсаживая на крючок молодых и перспективных политиков. Одним из них был представленный на приеме Демид Аладьев, помощник сенатора от Проксима Центавра Адама Савельева, трагически скончавшегося на днях. Демид как раз «глубоко переживал» смерть босса, которого сам же и свел в могилу с легкой подачи Ирби. Несмотря на то, что Аладьев удивительно стойко и хладнокровно исполнял свою роль, Ирби опасался, что его подопечный может внезапно «поплыть», а потому постоянно держался рядом. И когда молодой человек подошел к Элли, оказался тут как тут.

Девушку представили как приемную дочь Анны и Филиппа Берг, владельцев крупной транспортной компании «Берг Лайн». При Элли находились чопорный домоуправитель по фамилии Йорген, и какой-то обрюзгший коротышка с характерным старательским загаром.

Ирби тогда не придал значения этой встречи – ни девушка, ни ее спутники не представляли для него интерес. Свое мнение он переменил тем же вечером.

Мероприятие намечалось протокольным, а потому без сюрпризов. Прием организовывала администрация Метрополии, планировалось освещение достижений Империи за прошедший год, чествование причастных, представление меценатов и, между делом, концертная программа с виртуальным шоу. Из «первых лиц» были заявлены министры и, возможно, кто-то из Квинта.

Никто не ожидал личного участия Императора. И когда под звуки гимна на сцене появилась худая фигура Суратова, находящиеся в зале искренне изумились.

«Самый могущественный человек современности» вышел к собравшимся, резко остановился, покачнулся и упал. Некоторые из гостей превратились в серые облака дыма. Поднялся ор, началась паника.

И лишь Ирби успел заметить, что перед падением Император посмотрел на кого-то, сидящего на одном из балконов левой стороны зала. Посмотрел удивленно, пронзительно, и… испуганно?

Всего зал «Бэлла Тэрра» вмещал полторы тысячи зрителей, из них на балконах левой стороны размещалось двести посетителей. Определить на кого именно смотрел Виктор Суратов было крайне сложно, но Ирби уцепился за мысль, что причина внезапного недомогания крылась в одном из гостей, а потому сдаваться не собирался.

А еще Ирби успел заметить кое-что интересное – в тот момент, когда Император упал на сцену, в своем ложе лишилась чувств Элли Берг.

Конечно, это могло быть совпадение. А могло и не быть. Ирби уже давно подбирался к Императору, выискивал его слабые стороны. Но за три сотни лет правления Виктор Суратов ни разу не проявлял признаков недомогания, не было сведений о его болезнях или пагубных зависимостях. Император будто на самом деле обрел власть над временем, остался таким же, как и в день своего исторического возвращения из глубокого космоса. Будто в тот день из-за Горизонта вернулся совсем другой Суратов.

Или, как утверждали кааборы[2], не Суратов вовсе.

Также бытовала версия, что вместо Императора на публику выходит синтетик. Но Ирби подтверждений тому не обнаружил.

В любом случае, случившееся в патетическом зале «Бэлла Тэрра» не могло пройти мимо агента Рхеи. Он запросил в Кубе[3] ресурсы для более тщательного изучения происшествия, но его кураторы ответили внезапным отказом. В то время Содружество как раз объявило Империи войну, а Ирби слишком высоко залез, чтобы всем рисковать – сбор информации о высокопоставленных чиновниках мог привлечь внимание контрразведки. И как Ирби не настаивал, ему дали четкую установку: не время, выжди, не светись.

Ирби подчинился, хотя и подбирал то, что лежало в открытом доступе. Потом занялся другими важными делами, в коих добился успехов.

И вот спустя несколько месяцев, заимев крепкий щит из нескольких высокопоставленных политиков, он, наконец, смог вернуться к своим изысканиям.

Ирби отошел в другой угол комнаты, послал в кухонный синтезатор мысленный приказ и через секунду достал из него лимонного цвета яблоко с жестким, колючим листком. Задумчиво впился зубами в мягкую, упругую поверхность, откусил сочный кусок.

Естественно, начать он решил именно с Элли Берг. Однако, пока что, не видел ничего примечательного. Вполне обычная девушка-провинциалка, коих в Метрополию ежедневно прилетает по несколько тысяч.